Виктория Шваб - Месть

– Слишком много, – отозвался Митч от плиты.

– Хорошо, три.

– А как насчет четырех?

– Не люблю четные числа. Привет, Виктор. – Сид рассеянно махнула ногами. – Митч делает горячий шоколад.

– Как по-домашнему, – сказал тот, стаскивая пальто.

Они не спрашивали о его вечере или Коннолли, но Виктор чувствовал повисшее в воздухе напряжение. Его молчание было красноречивее любого ответа.

Он поймал взгляд Митча.

– Разузнай все, что можешь, об ЭОН.

– Что это? – спросил Митч.

– Проблема. – Виктор пересказал им разговор с Домиником, наблюдая, как Сидни бледнеет, а выражение Митча меняется от удивления к беспокойству. Договорив, он повернулся к своей комнате. – Начните собирать вещи.

– Куда мы поедем? – спросила Сид.

– Фултон. Кэпстоун. Дрезден. Кэпитал-сити.

Митч нахмурился.

– Это все места, где мы уже были.

– Я знаю, – сказал Виктор. – Мы возвращаемся. Нужно подчистить хвосты.

Тень легла на лицо Сидни.

– Ты собираешься их убить. Всех, с кем вы встречались…

– У меня нет выбора, – просто сказал он.

– Нет, есть, – сказала Сидни, скрестив руки. – Почему ты должен…

– Кто-то знает мое состояние. Кто-то мою силу. Но все они видели мое лицо. С этого момента мы не оставляем абсолютно никаких следов, и это означает, что, прежде чем идти вперед, нам придется вернуться.

Хвост из тел или хвост из свидетелей – таков выбор. Ни один из вариантов не был идеальным, но, по крайней мере, трупы не могли давать показаний. Решение Виктора было логичным, но Сидни не хотела этого понимать.

– Если ты убьешь все ЭО, которых встречал, – сказала она, – чем ты лучше Эли?

Виктор сжал зубы.

– Я не получаю от этого удовольствия, Сидни, но если ЭОН их найдет, то станет на один шаг ближе к нам. Ты этого хочешь?

– Нет, но…

– Знаешь, что они сделают? Сначала убьют Дола, а потом заберут тебя, меня и Митча, и мы никогда больше не увидим дневного света, не говоря уже друг о друге. – Глаза Сидни расширились, но Виктор продолжил: – Если повезет, нас запрут в клетку. В одиночестве. Если нет, они превратят нас в научный эксперимент…

– Виктор, – предупредил Митч, но тот лишь подошел ближе. Сидни уставилась на Виктора, сжав кулаки. Он опустился на колени, чтобы оказаться с ней на одном уровне.

– Думаешь, я веду себя как Эли? Думаешь, я играю в Бога? Хорошо, давай по-твоему, Сидни. Прямо сейчас выбирай, кому жить. Нам или им.

Слезы повисли на ее ресницах. Она не смотрела на него, уставилась на его рубашку и беззвучно шевельнула губами.

– Что? – переспросил он. И на сей раз услышал:

– Нам.

Виктор оперся на раковину, ожидая, когда подействует лекарство, и подумал, что эффект на данный момент как у плацебо. Не столько реальности, сколько неуместной надежды. Для спокойствия. На время. Для контроля.

Он оттолкнулся от стойки и вернулся в спальню, к комоду, к тонкой пачке бумаги. С верхнего листа на него уставилось лицо Джека Линдена. Черные полосы пересекали профиль, стирая строку за строкой, пока не осталось только два слова. Десять букв, разбросанных по всей странице.

П О Ч И Н И М Е Н Я

Виктор долго смотрел на них, затем скомкал бумагу и отшвырнул ее.

У них кончились кандидаты.

И у него заканчивалось время.

«3 минуты 49 секунд».

– Виктор! – нетерпеливо позвала Сид.

Он выпрямился.

– Иду, – отозвался Виктор, доставая из верхнего ящика небольшую синюю коробку.

В гостиной было темно.

Сидни встала на колени перед кофейным столиком, где возле пирога собрался настоящий маленький алтарь из подарков. Восемнадцать свечей испускали разноцветные искры. Митч довольно скрестил руки.

– Загадай желание, – сказал он.

Взгляд Сидни переместился с торта на Митча, а потом на Виктора.

Как раз перед тем, как она задула свечи, тень пробежала по ее лицу.

Восемнадцать свечей. Сидни упивалась числом, расставляя свечи рядом с недоеденным тортом. Восемнадцать. Дол попытался слизнуть со стола кусочек шоколадной глазури, но Виктор отпихнул пса, а Митч вручил Сидни свой первый подарок. Она взяла коробку, потрясла с озорной усмешкой, затем сорвала бумагу и вытащила красный бомбер.

Она увидела его в витрине магазина, несколько городов назад, и остановилась полюбоваться, как классно выглядит долговязый манекен, какие у него изгибы, как прячутся руки в глубоких боковых карманах.

Сид тогда не сказала, что хотела бы обладать не только одеждой, но и телом манекена. Ей бомбер оказался слишком большой – рукава на шесть дюймов длиннее, чем надо.

– Извини, – сказал Митч. – Это был самый маленький размер.

Ей удалось улыбнуться.

– Все в порядке, – сказала она. – Я вырасту.

Вероятно. В конце концов.

Митч протянул ей вторую коробку, с маркой Мерита на упаковке. Доминик. Она по нему скучала – Виктор часто разговаривал по телефону с бывшим солдатом, но никто из них не видел его с тех пор, как покинул Мерит. Это был единственный город, в который они никогда не возвращались.

Там осталось слишком много скелетов.

Сидни пошатнулась от тяжести подарка Доминика. Внутри обнаружилась пара армейских ботинок со стальным носком и подошвой в три дюйма толщиной. Сидни тут же их надела, а потом заставила Митча встать рядом, чтобы посмотреть, какая она теперь высокая. Получилось дотянуться до его груди вместо живота, и здоровяк игриво потрепал ее парик.

Наконец Виктор протянул ей небольшую синюю коробку.

– Не тряси, – предупредил он.

Сид опустилась у столика, задержала дыхание и подняла крышку.

Внутри на бархате лежал скелет птички. Ни перьев, ни кожи, ни мышц – только три дюжины косточек, аккуратно разложенных среди голубых складок.

Митч скривился, но Сидни встала, прижимая коробку к груди, словно драгоценность.

– Спасибо, – улыбнулась она. – Просто идеально.

В ночь, когда Виктор умер, Сидни не могла уснуть.

Доминик проглотил горсть таблеток, запил их виски и рухнул на диван всего за несколько минут до того, как Митч, избитый и окровавленный, в тысяче миль от него, принял свою дозу.

Но Сид так и сидела с Долом у ног, думая о теле Виктора в морге, обугленном трупе Серены на участке «Фолкон-прайс», пока наконец не плюнула на сон, не натянула сапоги и не выбралась наружу.

Перед самым рассветом Сидни достигла заброшенной стройки. Серена говорила, что это самая темная часть ночи. Время, когда на улицы выходят монстры и призраки.

Участок повсюду пересекали полосатые ленты, отмечающие место преступления.

Сидни пригнулась и пролезла под фанерный забор. Полиция уехала, шум и свет исчезли, хаос ночи свелся к пронумерованным маркерам, высыхающей крови и белой пластиковой палатке.