Тимоти Зан - Дракон и раб

– Искать такой мир полетели все три народа? – спросил Джек. – К'да, шонтины и дхемы?

– Мы надеялись, что так будет, – тихо проговорил Дрейкос. – Но, как это ни печально, дхемы недолго смогли наслаждаться миром. Слишком многие из них пали в последней битве на борту корабля карков, и среди выживших не осталось женщин.

Джек вздрогнул.

– О черт...

– Последние дхемы провели остаток дней в мире, пользуясь почестями и уважением, – продолжал Дрейкос. – Но когда все они умерли, род их прервался.

В горле у Джека встал комок.

– Итак, вы с шонтинами нашли наконец новый дом, – сказал он. – И вот теперь вас оттуда выгнали валагуа.

– Да, – ответил Дрейкос. – И все-таки мы много веков жили там мирно и спокойно. И хотя потом нас вынудили бежать, во время пребывания в том мире мы успели обрести союзников и друзей. Стало быть, у нас нет причин жаловаться.

– Тебе видней, – сказал Джек. – Хотя другие на вашем месте наверняка бы жаловались.

Дрейкос вытянулся в струнку и словно стал выше.

– Возможно, – твердо проговорил он. – Но поэт-воин к'да должен придерживаться самых высоких принципов. Мы обязаны учиться на уроках прошлого, но не должны позволять нашей истории бросать тень на наше настоящее. Мы должны созидать будущее.

– Хорошо, – сказал Джек, решив поверить дракону на слово.

Интересно, все воины к'да так считают или только Дрейкос?

– Ну и какое именно будущее ты хочешь создать нынче ночью?

– Мы можем повлиять только на ближайшее будущее, – объяснил дракон. – А для этого нам нужно сейчас отдохнуть и набраться сил.

– Я надеялся услышать именно это, – с зевком отозвался Джек. – Ты тоже отправишься спать или будешь продолжать расхаживать?

– Отправлюсь спать, – ответил Дрейкос. Шагнув к Джеку, он скользнул в его рукав.

– Спасибо, что выслушал меня. И спасибо за мудрые слова.

– Не за что, – ответил Джек, недоумевая, о каких мудрых словах говорит дракон.

Может, позже они это обсудят, но если они продолжат болтать сейчас, это превратится в беседу во сне.

– Спокойной ночи, – сказал мальчик и шлепнулся ничком на постель.

Дрейкос, может, и ответил что-то. Но Джек заснул до того, как смог услышать ответ.

Ее высочайшество проснулась спустя пять часов, когда в одной из меньших столовых уже шли приготовления к дневной трапезе. Естественно, как только бруммга проснулась, она тут же зычным голосом потребовала свою живую игрушку.

Хеетоориееф сам явился за Джеком, схватил мальчика за воротник наряда арлекина и заставил сесть. Он впихнул в руки Джека чашку, велев выпить ее содержимое, потом присел и сунул ноги нового раба в ботинки.

А потом вистаук не то поволок, не то повел Джека к лестнице. В комнатах рабов царила суматоха – все готовились подавать завтрак, но Хеетоориееф сумел протащить Джека сквозь этот хаос, не позволив сбить с ног ни себя, ни своего подопечного.

Загадочное снадобье, которое вистаук всучил мальчику, на вкус походило на смесь брюссельской капусты, кокоса и абрикосового джема. От такой комбинации даже Дрейкос отвернул бы свою длинную морду, и это уже говорило о многом. Но хотя вкус снадобья был кошмарным, оно сделало-таки свое дело. Джек продолжал на ходу прихлебывать из чашки, и не успели они дойти до лестницы, как в голове у него прояснилось. А когда они поднялись на площадку и вистаук, отобрав у Джека чаш ку, пробормотал: «Удачи!» – сна у мальчика уже не было ни в одном глазу.

Начало дня очень напоминало минувшую ночь.

Друзья ее высочайшества бегали, играли в шумные бруммгианские игры и почти не обращали внимания на Джека, молча стоявшего поодаль у стены. Время от времени кто-нибудь вдруг его замечал или ее высочайшество решала, что ей нужно снова похвастаться своей новой игрушкой, и тогда Джека окликали и требовали, чтобы он показывал всякие трюки.

Но после полудня мальчик заметил, что его зрители начинают уставать. Даже бруммги не могут вечно резвиться на всю катушку, и дети слишком утомились. Их приказания Джеку звучали все резче, пинки и тычки доставались ему все чаще, иногда даже тогда, когда он в точности выполнял то, что было велено. Он знал: еще пара часов, и ее высочайшество попросту рухнет, захочет она того или нет.

Вопрос был только в том, кто из них сломается первым. Джек успел поспать всего пять часов и тоже не был на пике формы. И ведь ее высочайшество, вероятно, провела ночь перед вчерашним торжеством, лениво похрапывая в той широкой, мягкой «постели», на которой она и ее товарищи сегодня ранним утром устроили борцовский матч. Джек же провел прошлую ночь в «горячей».

Но ее высочайшество – бруммга, к тому же маленький ребенок. А Джек – человек, и ему целых четырнадцать лет. Да он из одной только гордости не спасует перед этой малявкой!

И он сумел-таки продержаться, хотя и с большим трудом.

К концу завтрака ее высочайшество закатила очередную истерику – Джек понятия не имел, из-за чего. Похоже, ее отец уже был сыт по горло сегодняшними выходками дочурки и велел ей отправляться в свою комнату.

Однако даже в гневе Крампач оставался тряпка тряпкой, когда дело касалось дочери. Когда ее высочайшество потребовала, чтобы ей разрешили взять с собой новую игрушку, отец всего лишь разок запротестовал – и сдался.

Ее высочайшество вернулась в спальню, кипя от гнева, но, хотя она горела желанием выместить досаду на рабе, она уже валилась с ног. Ее сил хватило только на то, чтобы еще несколько минут поприставать к Джеку, требуя показывать фокусы, каждый раз заявляя, что они дурацкие. Но ее все сильнее клонило в сон. Сделав всего одну слабую попытку ударить раба и решив, очевидно, что Джек не стоит таких усилий, ее высочайшество приказала ему лечь на пол в ногах кровати и потопала к маленькому искусственному болоту, чтобы приготовиться ко сну.

Спустя десять минут в комнате стало темно, только мягко светили плафоны на сводчатом потолке. Ее высочайшество мирно храпела.

Джек прислушивался к ее дыханию полчаса, прежде чем решил, что теперь можно поговорить с драконом.

– Что ж, – прошептал он Дрейкосу, – все идет своим чередом.

– Да, – ответил дракон. – Прости, Джек. Как бы я хотел всему этому помешать...

– Шутишь? – отозвался Джек. – Мой золото– чешуйчатый друг, да все идет как нельзя лучше!

Последовало короткое молчание.

– Я не понимаю.

Где я был прошлой ночью? – спросил Джим. – То есть этим утром, когда вернулся в кро вать. Я был внизу, в комнате для рабов, верно? Там, где за мной мог проследить кто угодно; где, наверное, по всем углам распиханы камеры – чтобы хозяева могли убедиться, что рабы не бродят в неположенных местах. Он натянуто улыбнулся.

– А где мы теперь?