Гюстав Леруж - Война вампиров

Однако немного погодя тягостные думы развеялись, и Дарвел сказал себе:

«Нет, Ардавеиа не может лгать. Я чувствую, что он кристально чистый человек, и доверяю ему. Значит, я должен научиться у него отличать добро от зла и постараться постичь причину того, что привыкли именовать чудесами».

Наконец они вышли к роскошным садам, окружавшим дворец настоятеля, которому позавидовал бы не один могущественный раджа. Тут царила первозданная тишина. Изваяния бесчисленных божеств оживляли густую зелень зарослей, отражаясь в зеркальной глади прудов. Роберт остался очень доволен, заметив, что отведенная ему башня стоит особняком, окруженная живой изгородью из колючих кактусов и акаций.

«Здесь я буду совершенно свободен», — подумал он.

Ардавена, однако, обрадовал его еще больше, когда по выбитым в скале ступенькам провел в просторный сводчатый зал, куда свет лился через отверстие в куполе. Это была самая настоящая научная лаборатория, оборудованная по последнему слову техники. Там имелась отличная библиотека, шкафы, заполненные химическими препаратами и ретортами, готовые для работы электрогенераторы, а соседнее помещение, выложенное от пола до потолка белым мрамором, предназначалось для проведения секций.

— Ну вот, здесь ты найдешь все необходимое для работы, — сказал брамин. — Если что-то понадобится, дай мне знать, и я выполню твою просьбу в самое кратчайшее время.

— А раньше здесь кто-нибудь жил? — спросил Роберт.

— Нет, ты первый. Все приборы прямо со склада, ни одна бутылка и колба с препаратами не распечатаны, а книги даже не разрезаны.

Обозревая свои владения, сверкавшие стеклом, хромом и никелем, Роберт радовался, как ребенок, но восторг его достиг апогея, когда он обнаружил целую кучу книг и фотографий, посвященных Марсу.

— Вот видишь, я знаю, что тебя больше всего интересует, и в меру сил своих позаботился о том, чтобы ты мог заниматься, чем душа пожелает, и проводить исследования любым методом, который сочтешь наиболее подходящим. Более того, в своей работе ты можешь не считаться ни со временем, ни с расходами. Не один ученый позавидовал бы таким условиям.

Роберт снова почувствовал вкус к работе и принялся мечтать об открытиях, способных изменить мир. На время он погрузился в чтение научных трудов и много дней не виделся с Ардавеной.

А брамин, словно для того, чтобы окончательно завоевать доверие молодого человека, предоставил ему полнейшую свободу позволив покидать пределы монастыря, а огромный слон вместе с погонщиком был готов в любой момент отвезти Роберта в близлежащие леса.

В распоряжении Дарвела было двое слуг, а в лаборатории ему ассистировав малаец, раньше бывший аптекарем в Сингапуре, так что на жизнь Роберт не жаловался.

Каждое утро он прогуливался по саду наполненному запахом тропических цветов и пением птиц, а когда становилось слишком жарко, отправлялся в лабораторию которую покидал только под вечер, чтобы подкрепиться. День обычно заканчивала мечтами при лунном свете, озарявшем аллею, обсаженную гигантскими баобабами и тамариндами.

Ардавену Роберт навещал довольно редко. Тот чаще всего что-то читал или писал, затворившись в своей тесной холодной келье, где был только тюфяк, набитый сеном, и кувшин с водой. Там же нашел себе приют и тигр Моуди, с которым Дарвел очень подружился. Едва завидя Роберта, зверь подходил к нему и начинал тереться о ноги с ласковым мурлыканьем, а Дарвел гладил его мягкую черно-желтую шерсть.

Молодой человек чувствовал себя так спокойно в своем уединении, что теперь вовсе не жалел о суете покинутого им добровольно шумного мира. Следует добавить, что Ардавена никогда не пытался навязать ученику той аскезы, которую исповедовал сам. Еда, которой кормили Роберта, была легкой и вкусной, сочетая в себе изысканность европейской и восточной кухни.

Для полного счастья Дарвелу не хватало только хоть каких-нибудь известий о Ральфе, которого он полюбил как брата, поскольку у Роберта было мало друзей. Однажды, когда они с Ардавеной шли по длинной и широкой подземной галерее, освещенной светом факелов, молодой человек вновь посетовал учителю на тоску о друге, и тот спросил:

— Неужто это и впрямь для тебя стол: важно? А может, ты хочешь передать Ральфу весточку о себе?

— Я стараюсь не думать об этом…

Ардавена на мгновение задумался и ответил:

— Успокойся. Обещаю, что ты не толь ко дашь знать о себе своему приятелю, не и увидишь его собственными глазами. Не помни об одном условии: ты не должен будешь говорить с ним, как бы тебе этого т хотелось!

Глубоко взволнованный и еще не вполне доверяя брамину, Роберт вошел в сводчатый зал, купол которого покоился на толстых колоннах.

Ему показалось, что он находится в нефе какой-то готической часовни, однако не месте алтаря возвышалось огромное зеркало. Двое монахов зажгли перед ним факелы из благовонного воска и удалились прочь неслышными шагами.

— Сейчас ты увидишь то, что захочешь, — произнес жрец — Однако, что бы ты ни увидел, храни молчание! Иначе тебя постигнет мгновенная и страшная смерть, ибо я приведу в действие могучие силы, управлять которыми труднее, чем паром и электричеством.

Роберт пообещал молчать. Тогда Ардавена, поставив треугольником три золотых треножника, наполненные раскаленными углями, взял из коробочки, которую всегда носил при себе, ароматное курение и принялся сыпать его на жар Вскоре густой дым окутал все кругом

Свет ярко пылавших факелов потускнел, зеркало подернулось дымкой, из которой начали проступать смутные контуры Постепенно картина становилась все четче и ярче, в то время как остальная часть зала погрузилась в густой мрак

Роберт с трудом сдержал изумленный возглас Всего в нескольких шагах от себя он вдруг увидел Ральфа, который препарировал убитою птицу при свете лампы, усиленном стеклянным шаром с водой

Молодой человек наблюдал каждое движение друга и слышал, как тот по своему обыкновению разговаривает сам с собой.

Немного погодя в комнату вошла миссис Питчер и напомнила сыну, что пора бы отдохнуть. Ральф выслушал проповедь с кислой миной, нехотя оставил свое занятие и начал готовиться ко сну. Потом он улегся в кровать, а Ардавена прикоснулся ко лбу Роберта, и молодой человек, повинуясь безмолвному приказу, которому даже не пытался сопротивляться, очутился в комнате Ральфа, которую великолепно знал.

Без единой мысли в голове, подчиняясь направлявшей его неведомой силе, он вошел в кабинет, взял оттуда перо и чернила, написал на листе бумаги несколько строк и положил послание на столик в изголовье. Он хотел что-то сказать, но Ардавена жестом приказал ему молчать и снова посыпал на угли порошок. Зеркало, как и в самом начале, окуталось густым ароматным дымом, а когда он рассеялся, Роберт увидел миловидное личико своей невесты Альберты де Терамон.