Гюстав Леруж - Война вампиров

Дождь, наконец, перестал, но зной был невыносимым. Тучи по-прежнему закрывали небо. Теперь я убедился, что исполинская гора, вздымавшаяся из морских глубин, и впрямь имеет форму правильной полусферы, совсем как на вышивках in подземного зала. По высоте она, пожалуй, равнялась Монблану, по у подножия была шире наверно раза в три.

Еще я заметил, что с обеих сторон от нее местность постепенно понижалась, а покрывавший ее лес простирался до самого горизонта. Но издалека деревья отливали блеском светлого металла.

Однако сейчас я над этим не задумывался. Больше всего теперь меня занимала проклятая гора; казалось, что она совсем рядом, а на самом деле путь мне предстоял еще неблизкий.

Из моря поднимались песчаные наносы и скалы, так что я с трудом лавировал между ними. Бесчисленное множество мертвых рыб и птиц покачивалось на воде, будто само соседство ужасной горы было губительно для всякого живого существа.

В воздухе стоял сильный смрад гниения и затхлости.

Ни один земной пейзаж не похож на то мрачное и впечатляющее зрелище, которое предстало моим глазам.

Около полудня я заметил маленький, поросший зеленью островок, где намеревался отдохнуть и отсюда же понаблюдать, что будет с Невидимками, когда они прилетят, но вскоре увидел, что пестрые деревья были растущими на нем олеандрами, а запах горького миндаля, который источали их прекрасные цветы, говорил о присутствии синильной кислоты. Останки насекомых, мелких зверьков и рыб красноречиво говорили о том, что меня здесь ожидает.

Я поспешил побыстрей убраться прочь и с грустью подумал, что стал забавой сверхъестественной разрушительной силы. Невидимки не солгали — смерть таилась здесь на каждом шагу.

Я бы немедленно поплыл в обратный путь, но до захода солнца оставалось всего часа два, а в моем нынешнем состоянии мне вряд ли удалось бы найти второе течение. Я был слишком выбит из колеи. Приближается ночь, а с ней и новая гроза, значит в море оставаться тоже нельзя. Да и как уйти, так ничего и не узнав?

Поэтому с трепетом Душевным я. принялся осторожно кружить возле загадочной горы, ища место, где лучше высадиться на берег.

Приглядевшись, я обнаружил, что это гигантская монолитная глыба белого кварца, ее гладкие, почти вертикальные склоны казались недоступными. Проплывая мимо, я видел на песке кучи крыльев и щупальцев Невидимок, издававшие зловоние. Вдруг я сообразил, что вижу их останки без помощи шлема. Значит, эти существа незримы только при жизни и, погибая, теряют это свое свойство.

Так я плавал вокруг горы, пока, наконец, с одной стороны не заметил темнеющий вход в пещеру.

Я направил свое суденышко туда и вскоре уже стоял у подножия кварцевой громады. Однако большой охоты углубляться в ее недра у меня не было, особенно когда я увидел, что остатки трупов Невидимок образовали здесь целое гнилое болото.

Я выбрал себе такое место, откуда хорошо просматривался вход в пещеру, лодку на ночь спрятал в расщелину между скалами, расположился на каменистом островке и собирался подкрепиться. Но несмотря на то, что с утра у меня ни крошки во рту не было, есть я не мог. Подавленность и ужасный запах отбивали всякий аппетит.

Я хлебнул немного укрепляющего напитка, найденного в подвалах башен.

По мере наступления сумерек тревога моя усиливалась. На сей раз гроза началась еще до заката.

Все, что я увидел, было жутковато: чем чаще сверкали молнии, чем сильнее становились грозовые разряды, тем ярче, полыхало голубоватое сияние вокруг причудливых деревьев, а на вершинах их начали появляться огоньки, похожие на огни святого Эльма, о которых рассказывают моряки.

Казалось, лес пьет грозу, вбирает ее в себя.

Я смотрел во все глаза, ничего не понимая. Ни на Земле, ни на Марсе я не видел, чтоб дерево было таким проводником электричества.

Из глубокой задумчивости меня вывели непривычные звуки. Уже совсем стемнело, дул сильный ветер, а к небу вздымался жалобный стоп. Казалось, он исходил со дна морского. Плач этот доносился с севера и с каждой минутой делался все громче.

Как и месяц назад, обреченные покинули свои башни и теперь целая их стая с воплями и стенаниями, несомая вихрем, летела к месту своей казни…

На фоне неба, ежесекундно озаряемого молниями, они казались серым облаком, а их пронзительные крики терзали мне душу. Я не мог отделаться от мысли, что Невидимки летят и молят меня о помощи…

Это было ужасно. Я упал на песок, тяжело дыша, но не мог отвести глаз от этого адского зрелища.

Несчастные создания пролетели всего в нескольких метрах над моей головой, и я увидел, как передние Невидимки исчезли в пещере, словно в хищной пасти, окруженной тусклым сиянием…

Они толпились там, подгоняемые какой-то всевластной силой, будто овцы у дверей бойни, и все это сборище, крича и воя ужасными голосами, медленно исчезало в зеве мрачной горы…

Резкие возгласы перемежались хрустом ломаемых костей и чавканьем, время от времени слышался какой-то омерзительный треск, а затем этот чудовищный рот изрыгал кровавую пену вместе с остатками раздробленных крыльев и изжеванных щупальцев, нагромождая их возле входа полукруглым валом.

А черные тучи то и дело метали ослепительные молнии, вырывая на мгновение из темноты бушующее море и мрачные вершины скал.

Это было свыше моих сил… Голова у меня закружилась, и я потерял сознание.

Когда я очнулся, никого из Невидимок не осталось в живых. Их всех поглотило ненасытное чудовище.

Гроза еще продолжалась, а с горой произошла странная перемена. Вся она теперь лучилась мягким матовым светом. Передо мной высилась сплошная мерцающая стена… Смотреть на нее было настолько жутко, что я не берусь это выразить словами.

Наверно, ужасная гора отдыхала, переваривая съеденное…

Потрясение и усталость мои были столь сильны, что в голове не осталось ни единой мысли. Даже любопытство улетучилось бесследно. Я хотел только одного — бежать, бежать отсюда без оглядки, любой ценой! Не обращая внимания на шторм, я отвязал лодку и принялся бешено работать веслами, но едва успел отойти от берега, как огромная волна подхватила хрупкое суденышко и принялась швырять его, как соломинку. Я ухватился за борт лодки, ставшей игрушкой стихии.

Она стрелой мчалась вперед и не тонула лишь потому, что была необычайно легкой. Меня дважды выбрасывало на берег и смывало обратно в воду. Наконец, руки у меня занемели, и я упал в кипевшие волны…

Как мне удалось уцелеть — сам не знаю. Я очнулся от ощущения тепла и покоя, открыл глаза и понял, что лежу на камнях, а когда попробовал пошевелиться, боль в избитом и израненном теле сразу дала о себе знать. Я весь был покрыт ссадинами и синяками, а желудок мой бурно протестовал против морской воды, которой я наглотался.