Сергей Лукьяненко - Пристань желтых кораблей. [сб.]

— С чего бы это… — Денис взглянул на Хосе. — Что теперь делать?

Хосе не ответил, и Денис продолжил сам:

— Если уж Компания шла на такое… Наши сказки об общей вине их не остановят. Они сметут Крепость. Нужно что-то другое, такое, к чему они не смогут придраться. В гибели экипажей надо обвинить кого-то другого.

— Кого? Не кочевников же!

— Нет…

В кабину вошел Родэк.

— Динк умер, — ни к кому не обращаясь, сказал он. — Я не смог помочь. И Крепости помочь не смогу тоже. Это как расплата — ваши правители тайком убивали нас, а наши — вас. — Он посмотрел на экран, удивленно нахмурился: — Странно… Такая радуга бывает, лишь когда все Рыцари соберутся вместе.

— Кто они все-таки, Рыцари? — спросил Денис. — Хочется все-таки узнать. Я же с детства в них играл.

Турбокондер медленно приближался к Крепости.

— Маги. Люди, достигшие высшей власти над природой в своем цвете.

Родэк помолчал. Тихо, нараспев, заговорил:

— Семь цветов… Сила и воля, сомнение и Доброта, знание и воображение, трудолюбие… И ничто не может помочь.

— Хосе. Турбокондеры и экипажи погибли случайно. Понимаешь? Ты подтвердишь это… — Денис повел турбокондер на снижение.

— Что подтвердить? — не понял Хосе.

— Увидишь.

Машина зависла над стеной. Пятиметровой ширины каменный гребешок был не слишком удобным местом для посадки.

— Открывайте люк и выметайтесь. Ну?

Хосе посмотрел на Дениса и вздрогнул.

— Выметайтесь!

В глазах Дениса мелькнула ярость. Хосе схватил Родэка за руку и потянул за собой. В шлюзе они вместе со вторым пленником подхватили тело Динка, открыли люк. До стены было не больше метра, и Хосе с удивлением осознал, что Денис великолепно пилотирует сложную в управлении машину.

Они спрыгнули на стену, прямо в подставленные руки стражников. Денис, наверное, наблюдал за ними, потому что турбокондер сразу же поднялся — медленно, плавно. Их обдало горячим, обжигающим воздухом из двигателей, потом турбокондер резко пошел вверх.

Хосе огляделся. Взглянул на Каменную Плешь — там стояли четыре машины и было много, очень много людей. Посмотрел на дозорную башню — и увидел на верхней площадке треугольничек человеческих фигур, яркий, разноцветный. Почему-то Хосе знал, что на башне семеро.

— Рыцари… Маги… — прошептал он. — А мы люди… И нас не семь — нас миллиарды цветов.

Над головой хлопнуло. Турбокондер свечой дырявил небо, преодолевая звуковой барьер, все уменьшаясь и уменьшаясь. Вонзился в тучи, исчез.

— Он поднимется километров на пять, — шептал Хосе. — Надо еще не забыть про “черный ящик”, его можно выжечь лазером. Справа от пульта… А теперь штурвал от себя, и реактор на форсаж.

В небе нарастал гул. Но вот под облаками сверкнула точка, опоясанная светящимся выхлопом. Белый инверсионный след тянулся за ней к земле. Турбокондер падал на Каменную Плешь. Фигуры на башне подняли руки, заслоняясь плащами. А может быть, не только заслоняясь…

— Отвернись, — сказал Родэку Хосе. — Сейчас будет очень яркая вспышка.

Мифы народов разных планет. Том шестой, глава 3, стр. 67.

“…каждый цвет радуги символически означает одно из человеческих качеств. Кроме основных семи цветов, видимых глазом и доступных, как считается, каждому, выделяют еще ряд оттенков, обозначающих более редкие качества. Например, восьмой цвет радуги означает самопожертвование…”

Первые рассказы — это, конечно же, проба пера. Маленький объем зачастую скрывает техническую слабость автора, неумение подобрать нужные слова, описать персонаж. Маленький рассказ может держаться на одном лишь сюжете или неожиданной развязке (превращаясь, конечно, в рассказ-анекдот) и это спасает неопытного автора.

Вот некоторые старые рассказы, которые не публиковались уже очень давно… или вообще никогда.

Тема космической экспедиции, застрявшей на другой планете и одичавшей до первобытного состояния, была весьма популярна в фантастике шестидесятых годов прошлого века — когда считалось, что космические корабли вот-вот начнут бороздить просторы галактики. Наверное, этот рассказ прилично смотрелся бы в сборнике тех времен — или на последних страницах журнала “Вокруг света”, где в ту пору традиционно печатали короткие фантастические рассказы. Для такого простого анекдота этот рассказ, быть может, еще и затянут.

Если не ошибаюсь — никогда не издавался.

…В то утро молодой воин по имени Рэн, что означает Зимнее Солнце, пришел к вождю. Подчеркнуто-уверенным жестом он отстранил стражника и вошел в шатер.

Вождь завтракал. Его младшая жена, тринадцатилетняя Химра, подавала вождю блюда с вяленым мясом и солеными плавниками змееголовов. Вождь поднял на Рэна тяжелый, ничего хорошего не обещающий взгляд. Даже в прохладном сумраке шатра Рэну стало жарко. Но он продолжал стоять.

— Я завтракаю, Рэн, — сказал наконец вождь. Он вытер жирные пальцы о волосы старшей, нелюбимой жены, спящей у его ног, и потянулся за чашкой с отваром болотной лилии.

— Приятной еды вождь! Я не могу ждать, — тихо, но твердо сказал Рэн. Вождь поднял брови, повернулся к нему.

— Говори, охотник.

Рэн вздрогнул от оскорбления, но сдержался.

— Да, вождь! Я охотник! А племя голодает! Женщины варят кору черных тополей, ты знаешь об этом?

— Я все знаю, Рэн! Зачем ты пришел?

— В низине, что у поворота реки, братья Крэс и Трин видели спрута. Он спит на берегу, в ста шагах от воды!

Вождь вскочил. Ноздри его раздувались, руки дрожали. Химра с визгом отскочила в угол. Старшая жена проснулась и поползла к выходу.

— И ты смеешь говорить мне об этом? Сын шакала! Почему ты еще не там со всеми своими воинами?

— Великий вождь, ведь ты знаешь все, — вкрадчиво начал Рэн. — Сегодня день двоелуния. С восхода и до заката зеленого солнца воины будут крутить Колесо Памяти в пещере шамана.

Вождь застыл с полуоткрытым ртом. Обвел шатер диким взглядом. Изо всех сил пнул старшую жену. Та пискнула и поползла быстрее.

— Великий вождь, может быть шаман… — начал Рэн. Но вождь не дослушал. Он схватил копье и бросился к двери. Рэн проводил его насмешливым взглядом, потом схватил с блюда один плавник и бросил его в рот. Не удержавшись от искушения, ущипнул старшую жену вождя. И побежал за ним следом.

Вождь ворвался в пещеру подобно порыву урагана. Огромное пространство освещалось несколькими кострами. Трое полуголых подростков непрерывно подбрасывали в них смолистые сучья. А посреди пещеры, на толстой деревянной оси, крутилось грубо сколоченное Колесо Памяти. Десятка три молодых мужчин вращали его, крепко вцепившись в отполированный их руками обод.