Кейт Лаумер - Желтая зона

– Сэр! – перебил меня Хельм. – Год – это время одного оборота Земли вокруг Солнца. Это не воображаемое понятие! Мы это не придумали!

– Да нет, придумали, – поправил я его. – Эта наша идея, она всего лишь догадка. Может, она и соответствует природному явлению, а может быть, и нет. Может, это всего лишь фантазия. Этот вопрос еще не решен философами.

– Но, сэр, – каждый знает…

– Столетиями люди знали, что Земля плоская, – напомнил я ему, – и что Солнце вращается вокруг нее.

– Но они ошибались! – поспешил напомнить мне Хельм.

– Ошибались? Да любой последний идиот посмотрит на море, на прерии и увидит, что Земля плоская. Ты только посмотри сам: Солнце проходит по небосводу каждый день, и всходит оно на востоке, как раз тогда, когда должно было бы, если бы ночью прошло под Землей. Так что ты отрицаешь очевидное!

– Я понимаю, что вы хотите сказать, сэр. Но у нас есть приборы, и их показатели объективны. Они показывают, что происходит в действительности.

– А ты поставь автомобиль на подъемник, так чтобы колеса были в воздухе, и погоняй мотор, – предложил я. – По спидометру получится, что ты едешь со скоростью восемьдесят или девяносто миль в час.

– Но в действительности, – поправил он меня, – он просто показывает, что колесо, к которому подсоединен датчик, вращается. И это реальное явление. Спидометр это не придумал.

– И это показывает, насколько интерпретация, основанная на наших предубеждениях, влияет на наше понимание даже самых простейших наблюдаемых событий, Энди.

– Ну, – сказал мой молодой напарник, – это ведь не так уж важно…

– Ты прав. Сейчас нам надо решить, что делать, и сделать это. И решение должен принять я. Я не могу переложить ответственность на младшего офицера.

Он кивнул, соглашаясь.

– Я не хотел сказать, сэр… – он умолк.

Я сказал ему, что все понимаю, и отвел корабль от кареты. Только сейчас я обратил внимание на то, что она была покрыта сверкающим черным лаком и выглядела совершенно новенькой. На высоких колесах со спицами красовались массивные резиновые шины.

– Это подделка, – сказал я Хельму. – Они, вероятно, хотели, чтобы мы подумали, что ищем А-Линию с отсталой техникой передвижения. Но это синтетический лак и резина. Давай взглянем, что же они хотели спрятать.

Я опять подвел корабль поближе, так что отверстия для входа – наши «двери» – были вплотную друг к другу. Розовый ореол отступил вверх. Я снова шагнул внутрь, пригибаясь, чтобы не задеть низкий потолок, обитый узорчатой материей.

– Сэр, – заговорил снова Хельм. – Может, ее сделали еще в девяностые годы, когда два парня из Италии построили первый челнок-шаттл. Может, они хотели замаскировать его…

– Да, конечно, – согласился я. – Все может быть. Но тогда это музейный экспонат, и мы возьмем его с собой. А пока я пойду его проверю.

Я снова вылез из кареты и взобрался на высоко поднятое место кучера. Если лошадей не было, значит, в движение карету должен был приводить какой-то механизм. Я оказался прав. Подозвав Хельма, я показал ему панель управления, скрытую под изогнутым щитком, который на настоящей карете должен был защищать от грязи, летящей из-под копыт лошадей. Проследив, куда идут провода, я нашел компактный, но мощный на вид аккумулятор, проводка от которого шла к левому заднему колесу. Я коснулся одного из рычагов, и экипаж плавно тронулся вперед, проехав несколько дюймов.

– Я тут подумал, сэр, – внес свой вклад Хельм, взбираясь на сиденье рядом со мной и все еще держа на руках спящего младенца, – может, хозяин этой повозки задержался немного, отстал от графика. Скажем, они хотели войти в фазу прежде чем мы найдем детеныша, но ошиблись в координатах, и мы успели заскочить как раз перед ними.

– И это тоже возможно, – согласился я. – Но зачем им надо было оставлять здесь ребенка, потом заманивать нас сюда, а потом бросаться на помощь прежде, чем мы успеем даже среагировать на приманку?

Я не стал ждать его ответа, но сам продолжал размышлять над этой загадкой. Кто-то, парни из службы безопасности йлокков, или еще кто-то, еще не вступивший в игру, сделал все возможное, чтобы подловить нас. И раз уж они пошли на такое, значит, им было это очень нужно.

Я велел Хельму быть наготове, чтобы мы смогли убраться отсюда в любую минуту, и сам снова вернулся в наш корабль.

Знаете, мне ужасно не хотелось бросать этот сверкающий черным лаком экипаж в нуль-времени. Любой музей Империи, не задумываясь, махнул бы на него лучшую коллекцию динозавров Юрского периода. Но я лишь зафиксировал его положение и приказал Хельму сесть в кресло и пристегнуть ремни. Смовия все проспал – и то, как мы осматривали карету, и как нашли ребенка. Я решил его не будить. Бедняга! Он провел на ногах двадцать четыре часа субъективного времени, с тех самых пор, как я привел к нему Свфта, а теперь я снова планировал надуть его.

– Энди, – обратился я к парню, стараясь не особенно пугать его, – я могу кое-что предпринять, но не знаю, что из этого выйдет. Это отчаянная затея, и она еще не использовалась. Мы либо снова начнем двигаться нормально, или нас вышвырнет на другой энтропический уровень. Ты как, за или против?

– Против, сэр? – потрясенно переспросил он. – Мой долг, сэр, выполнять приказы полковника.

Ну и хорошо, – согласился я. Я не хотел, чтобы он испугался. – Так и попробуем. Постарайся расслабиться и немного поспать.

Я прошел к пульту и поочередно выдвинул вперед блоки, отсоединяя предохранительные устройства. В теории все было довольно просто: даже в энтропическом вакууме течет энергия. Не обычные энтропическая и временная энергии проблионового потока, но более таинственные, хотя и менее значительные силы, которые в нормальном континууме мало заметны. Та коварная девятая сила, например, которая приводит в действие законы случайности; или десятая, отвечающая за сохранение момента количества движения, вследствие которой пылинки-кометы, находящиеся на расстоянии одного светового года от Солнца, вдруг поворачиваются по четкой эллиптической траектории и устремляются обратно к Солнцу из той невероятной дали, откуда и само наше светило кажется всего лишь яркой звездочкой. Если перестроить управление, приложив силы так, чтобы сдвинуть корабль с А-Линии, на которой он сейчас находится, и одновременно задействовать энтропическое давление, стремящееся противодействовать нашему А-энтропическому движению, две эти силы придут в прямое противодействие: одна непреодолимая сила столкнется с другой непреодолимой силой, корабль сожмет, как семечко арбуза, и он либо выскочит наружу, – либо взорвется.

По правде сказать, я немного сомневался в правильности своего выбора. В лаборатории Сети мы как-то попытались провести эксперимент, используя только один-единственный нейтрон, и в результате целое крыло здания взорвалось – его просто вышвырнуло в область нереализованного потенциала. Но ничего другого я не смог придумать. Потребовалось не больше минуты на изменение волноводов и соединителей, и все было готово. Оставалось только потянуть на себя рычаг с обозначением «запуск – максимальное усиление», и посмотреть, что получится. Простая серая пластмассовая ручка казалась чуть розовой – энтропический ореол указывал на утечку стремящейся вырваться из узды энергии вселенной. Я рванул рычаг. Весь мир взорвался передо мной.