Валерий Большаков - Другие правила

Подошедший Гирин пробасил:

— Если их боты попадут под излучение А-1 или А-2, то им капец придет. Антенны им всю электронику кончат. В момент!

— Ладно! — согласился Ковальский. — Ну а при чем тут завод? Марс хоть и периферийная планета, но читывали мы проект ваш, читывали! Запусти ты хоть все эти ваши АГК — что это даст? Вверх попрет горячий кислород, вся эта промплощадка станет зоной низкого давления. И образуется циклон. И что? Ну, ветер поднимется — да пусть хоть ураган! Вот ты подумаешь!

— А что ты еще можешь предложить? — спокойно спросил Жилин.

Ковальский промолчал, грызя кожицу на губе.

— У нас просто ничего нет больше, — по-прежнему спокойно сказал Жилин, — только то, что в проекте, — киберы, климатизаторы…

— Я никогда не поверю, — проговорил Гирин, криво усмехаясь, — что капитан Жилин не додумался, как из проекта «Марс» сделать операцию…

— Операцию «Еры»! — хихикнул Ковальский.

— Почему «Еры»? — удивился Гирин, не знакомый со старыми комедиями.

— А чтоб никто не догадался! — ухмыльнулся Владек.

— Договоришься у меня… — По губам Жилина пробежала едва заметная улыбка.

Из-за башни, спотыкаясь, выбрался Пимс. Он очень торопился.

— Ну что? — спросил его Жилин.

— Запустили! — энергично сказал Пер сын Олафа сына Бьерна из Гетеборга. — Четвертый базовый пока не трогали, работают три блока!

— Достаточно, — кивнул Глеб.

Ковальский озадаченно вращал головой — то на «викинга» глянет, то на руководителя-исполнителя операции «Еры» глаза переведет.

— Запустили? — повторил он, хмурясь. — Что запустили?

— Завод, — коротко сказал Жилин.

— Пан Ковальский! — разглядел слона Пелле. — Годафтон! Вы тоже с нами?

— А с кем мне еще быть? — пробурчал Владек и хмыкнул, оборачиваясь к Глебу. — Другие правила?

Жилин кивнул.

— А вы что, — сощурился он, — никого разве не видели, пока сюда шли?

— Да нет вроде…

— Повезло вам, значит. Вокруг завода бот барражирует и палит по любой тени. Думаете, чего мы тут битый час торчим? О! — Глеб поднял палец. — Чуете? Заработало!

Грозный гул, непередаваемо низкий и мощный, накатил отовсюду. Словно со всех сторон света одновременно заходили на посадку могучие авиалайнеры, стремясь к той точке, где ты, маленький и слабый, стоишь и ждешь чудовищного крушения. Крупная дрожь сотрясла фунт, засвистел ветер, стал надуваться спецкостюм — давление, и без того ничтожное, упало еще ниже.

— По машинам!

Все пришло в движение. Люди забегали, разбираясь, кто на чем едет, но наконец расселись по транспортным средствам.

Четырьмя песчаными танками «Тестудо» рулили девушки — кибероборудование погрузили в кузова (со скоростью белок по стволам башен спустились сторожа-разведчики). А мужчины «оседлали» краулеры — легкие «пинто», полугусеничный «дзо» и три «аппалузы»-двухместки. Низко и глухо урча, краулеры окружили широкие квадратные танки.

— Марш!

Клокоча моторами, «Тестудо» начали разворачиваться в колонну, догоняя жилинский краулер. Вообще-то Глебу, как капитану каравана, полагалось ехать в кабине танка, но он сел на «аппалузу». Хорошая машинка. Может развернуться на пятачке и дать три копейки сдачи. Капитану, едущему впереди всего каравана, первому достанется попадать в засады и валиться в каверны, прокладывая дорогу среди зыбучих песков… Зато и нет никого перед ним, чтобы пыль поднимать.

Справа и слева, покачиваясь и кренясь, быстро проползали исполинские колонны, дважды краулер нырял в прохладную тень площадок из листового металлопласта, объезжая толстые, похожие на корневища, фидеры, «прораставшие» сквозь круглые отверстия наверху. Потом ровный серый пол кончился, краулер качнуло и стало трясти на камнях и на изъезженных барханах. А огромные колонны, сплетая над головой решетчатые горизонты, по-прежнему тянулись к облакам, споря высотой с телевышками прошлого. Жилин оглянулся — в непроглядной пыли показывались то рама краулера, то прыгающий передок танка, то крепко запудренные шлемы. «И что толку маскироваться? — подумал Жилин недовольно. — Все равно пыль выдаст…»

Он резко взял влево, и краулер, перебегая по синусоиде, понесся узкой просекой в металлокерамическом лесу, меж арок и ферм, под мостиками, многоэтажными сквозными платформами и ярусами.

— Внимание! — сказал Жилин. — Выезжаем! Всем следить за небом!

Караван вынесло на серый солончак. Здесь мел сильный ветер, мел порывами, катая клубы пыли. Такое бывает и на земле, где-нибудь в пустыне, если задувает хамсин, он же самум, — весь мир тогда окунается в изжелта-серую пелену измельченного песка. «Глаз бури», — подумал Жилин. Потому что дальше, за солончаками, вставала исполинская непроглядная туча пыли густого красновато-оранжевого цвета, ревущая, и воющая, и визжащая, и грохочущая.

— Воздух! — стегнул по ушам чей-то голос. — Слева!

Жилин резко повернул голову. Над тучей мотался десантный бот типа «суперкоптер», похожий на электроутюг, только тупоносый и без ручки. Тормозные люверсы «суперкоптера» были открыты, но бледным газовым струям не хватало мочи уравновесить искусственный циклон. Бот перевернуло и бросило на заводские корпуса. Пилоту удалось выровнять машину у самых башен. Аппарат, расплываясь в пыльном облаке тенью причудливых очертаний, взмыл вверх, над заводом, и… угодил в зону турбулентности. Кто-то в наушниках ахнул.

Нечеловеческая сила подхватила семидесятитонную двухэтажную машину, бешено закрутила ее, как монетку, поставленную на ребро и пущенную юлой, завертела в штопоре. По мудреной загогулине машина спикировала в тучу и лопнула — ослепительное лиловое пламя выбросилось из пыльной мятели.

— Готов! — рявкнул Ковальский. — Смотри-ка ты! Сработал твой завод!

— Жми давай, — проворчал Жилин. — Через десять минут он встанет колом.

Оставив заводские корпуса в стороне, караван закружил между громадными стратифицированными холмами, поразительно напоминающими Большой Каньон в Колорадо, только безводный. Холмы состояли из множества пластов, каждый толщиной в десяток метров, и бросали тень на полосатые осадочные отложения у подножий. Вид этих отложений вызывал в уме аналогию с отошедшим морем или высохшим озером — так равнобежно, словно изобаты на карте глубин, осели слои. Черный песок, лежащий опостен с оранжевым, не только оттенял сумежность пород, но и добавлял свое звено в цепочку ассоциаций — древний берег вился георгиевской лентой, цветов «дыма и пламени»…

Пейзажами Жилин любовался краем глаза, удерживая легкий краулер. Буря надрывала перепонки, ветер не дул — сдувал. Даже тяжелые танки вздрагивали от ударов газа, а краулеры разворачивало и трепало, вздергивая то корму, то перед. На голом камне «аппалузу» сносило, как буер по льду. Моторы выли на пределе, гусеницы драли скальный грунт, продвигая краулер рывками, каким-то пьяным зигзагом.