Ли Бреккет - Долгое завтра

— Вы сказали, насилие? Я пришел сюда не для этого. Но, повторяю, в случае необходимости не остановлюсь ни перед чем.

Фермер изучающе оглядел Далинского:

— Я тоже наслышан о вас. Уберетесь вы, наконец, с дороги?

— Послушайте, — в голосе Далинского появились нотки отчаянья, — вам передали, что я собирался строить здесь город, но это сущий бред. Я лишь пытаюсь построить новый склад так же, как вы строите новые конюшни. И вы не имеете права врываться силой в этот город и приказывать мне, так же, как я не имею права командовать на вашей ферме!

Далинский бросил через плечо быстрый взгляд Лен рванулся к нему, словно хотел сказать: “Я тут, я с тобой!”

В этот момент из поредевших рядов мужчин Рефьюджа выступил Тэйлор.

— Разойдитесь по домам, — выкрикнул он, — и ждите Вам не причинят вреда. Сложите оружие и отправляйтесь по домам.

Они заколебались, глядя друг на друга, на Далинского, на плотно сомкнутые ряды фермеров. Лицо Далинского исказилось от ярости, он повернулся к судье:

— Эй, трусливая овца! Только ты виноват в том, что случилось!

— Ты причинил всем достаточно вреда, Майк. Жители Рефьюджа не должны больше страдать от этого. Уведи с дороги своих людей.

Далинский смерил злым взглядом его и Бардита:

— Что вы собираетесь делать?

— Очистить землю от зла.

— Проще говоря, сжечь мой склад и все, что попадется под руку. Вы — исчадия ада!

Далинский повернулся и прокричал мужчинам Рефьюджа:

— Послушайте, вы, идиоты! Надеетесь, они ограничатся моим складом? Да ведь они сожгут весь город. Разве непонятно, что настал момент, который на годы вперед определит вашу жизнь: останетесь ли вы свободными людьми или превратитесь в рабов! — голос его перерос в крик: — Вперед, боритесь, черт побери, боритесь же! — Он развернулся и пошел на Бардита с высоко поднятой дубинкой в руках. Не спеша, без колебания тот поднял свой дробовик и выстрелил.

Звук выстрела далеко разнесся в неподвижном воздухе. Далинский резко остановился, словно натолкнулся на невидимую твердую стену. Это продолжалось не больше двух секунд, затем дубина выпала из ослабевших рук, он схватился за живот, колени его подкосились, и Майк медленно начал оседать в дорожную пыль.

Лен бросился к нему, Далинский с трудом открыл глаза, силился что-то сказать, но не мог, захлебнувшись кровью. Внезапно лицо его стало бледным, отрешенным и отдаленным, он вздрогнул и застыл навсегда.

— Майк! — глаза Тэйлора расширились. — Майк! — Он обернулся к Бардиту: — Что вы наделали?

— Убийца, — обезумев, закричал Лен, — проклятый толстобрюхий убийца!

Сжав кулаки, он рванулся к Бардиту, но и фермеры уже не стояли в стороне, словно смерть Далинского послужила сигналом, которого они ждали. Это застало Лена врасплох, и он столкнулся лицом к лицу с длинным здоровяком, чем-то напоминавшим человека, который во всеуслышание бросил обвинение против Соумса. В руках он держал длинную и узкую деревянную палку, из таких в Пайперс Ране делали изгородь.

Через мгновение Лена ударили по голове, и он упал. Его долго пинали и били ногами, а он, скорчившись, инстинктивно пытался защитить от ударов голову и живот. Затем день почернел, перед глазами Лена стояла пелена, и сквозь нее он с трудом различал, как защитники Рефьюд-жа удаляются все дальше и дальше, пока совсем не исчезли из виду.

Дорога опустела. Путь фермерам был открыт. И они двинулись к Рефьюджу, поднимая облако пыли, а на дороге остались лишь Лен, в трех—четырех футах от него тело Далинского и судья Тэйлор. Он не сводил глаз с мертвеца.

Лен медленно, с трудом поднялся на ноги. Голова его раскалывалась, к горлу подступала тошнота, но желание поскорее уйти подальше от этого страшного места было настолько сильным, что он невероятным усилием воли заставил себя идти. Он осторожно обошел тело Далинского, стараясь не смотреть на бурые пятна впитавшейся в пыль крови, прошел мимо судьи Тэйлора. Они не взглянули друг на друга и не проронили ни слова.

С трудом передвигаясь, Лен дошел до яблоневого сада около площади Рефьюджа. Почувствовал, что никто не видит его, Лен опустился в высокую траву и разрыдался, охваченный дрожью. Подождав, пока дрожь утихнет, он медленно поднялся на ноги и продолжил путь, петляя между деревьями.

Издалека, откуда-то со стороны речки, доносился странный шум, и порыв ветра принес еле уловимый запах дыма в неподвижном воздухе. Внезапно черный дым густой завесой взвился вверх, напоминая чадящий бочонок со смолой или ламповым маслом. Казалось, весь берег реки охвачен пламенем.

По улицам города невозможно было передвигаться из-за множества повозок и обезумевших людей. То тут, то там кто-нибудь помогал нести раненого. Лен пробирался задворками. Дымовая завеса густо чернела, заволакивала небо, и солнце, отливая медью, проглядывало сквозь нее. С вершины холма Лен увидел людей, метавшихся по крышам домов, пытаясь потушить огонь. Лену был виден и новый склад, охваченный пламенем. Горели и четыре других склада Далинского. Группы людей двигались в различных направлениях, и там, где они появлялись, вспыхивало новое пламя.

А с другого берега за происходящим безучастно наблюдали шедвеллцы.

В конюшнях торговцев полыхало пламя, крыши построек разразились фейерверком искр. Лен подбежал к конторе, схватил парусиновый мешок и одеяло. Уже в дверях он услышал чьи-то шаги и поспешил скрыться среди деревьев. Сморщились листья, вздрагивали ветки от порывов страшного, обжигающего, нездорового ветра.

С реки поднималась группа фермеров. Они вошли в поселок торговцев, внимательно оглядывая все вокруг. Неповрежденными остались лишь аукционные залы. Один из фермеров, рыжебородый здоровяк, указал на них, обругав менял, а затем издал звук, похожий на вой гончих, идущих по следу. Они двинулись к залам, разрушая все на своем пути, поджигая все, что можно было еще поджечь, факелом, который нес один из них. К счастью, в своем безудержном неистовстве, они не заметили Лена, который в этот момент с горечью думал о Тэйлоре. Он и не предполагал, как много ему еще суждено повидать в этот длинный день.

Лен осторожно пробирался между деревьев вниз, к реке, сквозь зеленовато-желтую завесу. В воздухе пахло гарью и обгоревшими шкурами. Кружился пепел, словно грязноватый снег. Лен слышал звон пожарного колокола где-то в городе, но из-за дымовой завесы не видел ничего уже на расстоянии двух-трех футов. Он спустился вниз и направился в сторону строительной площадки нового склада, не переставая думать об Исо.

Казалось, весь берег был охвачен пламенем. Люди оставили это место. Некоторые спускались в лодках вниз по течению, с почерневшими от копоти лицами, в рваных одеждах, с обожженными руками. Отчаяние читалось в их глазах. Четверо катались по земле, испуская стоны, извиваясь от боли. Другие же просто стояли и смотрели. Какой-то незнакомец держал в руках половину разбитого кувшина, наполненную водой.