Филип Дик - Доктор Бладмани

Барнс был заинтригован. Возможно, это был тот же инстинкт, который обычно руководил им при встрече новой разновидности гриба, когда он испытывал непреодолимое желание классифицировать его, точно определить, к какой разновидности он относится. «Да, — подумал Барнс, — конечно для мистера Три не больно-то лестно сравнение с грибом. Тем не менее, именно такие чувства он испытывал и к странной собаке, и к ее хозяину.

Мистер Три сказал Бонни:

— А дочурку, я смотрю, вы сегодня не взяли, да?

— Нет, — ответила Бонни. — Эди слегка приболела.

— Что-нибудь серьезное? — хрипло спросил мистер Три. В его голосе звучала неподдельная тревога.

— Просто живот прихватило. У нее это частенько бывает, с самого детства. Живот увеличивается и твердеет. Возможно, аппендицит, но в наши дни с хирургией большие проблемы… — Бонни осеклась, и взглянула на Барнса. — Я рассказываю о своей дочке. Вы еще не знакомы с ней… она очень любит этого пса. Да, кстати его зовут Терри. Они большие друзья. Когда мы с ней бываем здесь, они могут битый час болтать друг с другом.

Мистер Три заметил:

— Да, и она, и ее брат.

— Послушайте, — вдруг сказала Бонни. — Мне это начинает надоедать. Я же велела Эдди прекратить эту глупость. Кстати, именно поэтому я и люблю приводить ее сюда, чтобы она поиграла с Терри. Ей нужны товарищи по играм, иначе она совсем замкнется, и полностью попадет под власть своих фантазий. Согласитесь, мистер Барнс, вы ведь учителью. Ребенок должен жить в реальном мире, а не в мире фантазий, верно?

— В наши дни, — задумчиво отозвался Барнс, — я вполне могу понять ребенка, ретирующегося в мир собственных фантазий… трудно винить его за это. Возможно, нам всем следовало бы поступить точно так же. — Он улыбнулся, но ответной улыбки ни от Бонни, ни от мистера Три так и не дождался.

Бруно Блутгельд буквально не спускал глаз с молодого учителя … если только этот невысокий молодой человек в защитного цвета брюках и рабочей рубашке и в самом деле был учителем, как утверждает Бонни.

«Может быть, он тоже охотится за мной, — спросил себя Блутгельд. — Как предыдущий? Не исключено. А Бонни привела его сюда… не может ли это означать, что она тоже на их стороне? Против меня?»

Ему не хотелось в это верить. Тем более, после стольких лет. К тому же, именно Бонни выяснила истинную причину появления мистера Остуриаса в Уэст-Марино. Бонни спасла его от старого учителя, и Бруно был очень благодарен ей за это. Если бы не она, то сейчас бы его уже не было на свете, и он никогда не забудет ей этой услуги. Поэтому, возможно, мистер Барнс и впрямь был тем, за кого себя выдает, и беспокоиться не о чем. Блутгельд немного расслабился, успокоился и решил показать Барнсу только что родившихся суффолкских ягнят.

«Но, рано или поздно, — сказал он себе, — кто-нибудь все равно выследит меня и убьет. Это — вопрос времени. Меня ненавидят буквально все, и никогда не оставят в покое. Весь мир по-прежнему ищет человека, ответственного за то, что случилось, и это совершенно справедливо. Люди совершенно правы. Кроме всего прочего, на мне лежит ответственность за гибель миллионов, за утрату трех четвертей планеты, и ни человечество, ни я забыть этого просто не в состоянии. Только Господь властен забыть и простить столь ужасное преступление».

Ему пришла в голову мысль:

«Мне не следовало допускать убийства мистера Остуриаса — надо было дать ему убить меня. Но Бонни и остальные — в принципе, это было их решение. Не мое, поскольку я больше не принимаю решений. Господь больше не доверяет мне такой ответственности, и это правильно. Мое дело — сидеть здесь, пасти овец и ждать того, кто придет — человека, которому суждено вершить последний суд, ангела мщения.

Когда же он придет? — спросил себя Блутгельд. — Скоро? Я и так жду уже долгие годы. Я устал… Надеюсь, ждать осталось недолго».

Мистер Барнс между тем спросил:

— Мистер Три, а чем вы занимались до того, как стали пасти овец?

— Я был физиком-ядерщиком, — ответил Блутгельд.

Бонни поспешно вмешалась:

— Джек был преподавателем физики. В университете. Конечно, далеко отсюда.

— Преподавателем, — протянул мистер Барнс. — В таком случае, у нас много общего. — Он улыбнулся доктору Блутгельду, и тот машинально улыбнулся в ответ. Глядя на них, Бонни ужасно нервничала. Она судорожно стиснула руки, как будто боясь, что вот-вот произойдет нечто ужасное.

— Надо бы нам встречаться почаще, — угрюмо кивая, сказал Блутгельд. — Нам есть о чем поговорить.

Когда Стюарт Маккончи после путешествия на полуостров к югу от Сан-Франциско вернулся в Ист-Бэй, он обнаружил, что кто-то — а это несомненно была группа ветеранов, обретающихся под пирсом — убил и съел его коня, Эдуарда Принца Уэльского. От бедняги остались лишь скелет, копыта и голова, словом, кучка отходов совершенно бесполезных как для него, так и для кого-либо еще. Стюарт некоторое время постоял над останками в раздумье. Да, дорого ему обошлась эта поездка. К тому же, он все равно опоздал: фермер уже распродал всю электронную начинку своей ракеты по частям и за сущие гроши.

Конечно, мистер Харди наверняка даст другую лошадь, но уж очень Маккончи любил Принца Уэльского. Да и вообще, убивать лошадей ради пропитания было неправильно, поскольку они были жизненно необходимы для совершенно иных целей. Теперь, когда большая часть лесов была вырублена и использована в качестве топлива для газогенераторных автомобилей, а также на дрова для обитающих в холодных подвалах людей, они являлись основным видом транспорта, а кроме того, были просто незаменимы в восстановительных работах и, учитывая отсутствие электричества, являлись практически единственным источником энергии. Стюарта просто в бешенство привела очевидная глупость расправы с Эдуардом. «Да, — думал он, — это уже самое настоящее варварство, а его люди теперь боятся больше всего. Самая настоящая анархия, причем в центре города — в Окленде — и среди бела дня. Раньше на такое, пожалуй, способны были бы лишь красные и китайцы».

Теперь, оставшись безлошадным, он медленно поплелся пешком в сторону Сан-Пабло-авеню. Солнце уже клонилось к горизонту, разливая над городом необыкновенно густой сочный закат, к которому за прошедшие со времени катастрофы годы все уже привыкли. Так что Стюарт не обращал на него ни малейшего внимания. «Может, — думал он, — стоит заняться каким-нибудь другим бизнесом. Небольшие капканы… да, конечно, и на них кусок хлеба всегда заработаешь, вот только перспективы практически никакой. Да и, какие перспективы могут быть в подобном занятии?»

Утрата коня привела его в глубокое уныние. Стюарт тащился мимо унылых фабричных развалин по заросшему бурьяном растрескавшемуся тротуару. Из логова неподалеку блеснули чьи-то глаза. Зверь пристально уставилась на него. «Тебя бы, — мрачно подумал Маккончи, — давно бы надо освежевать да подвесить за ноги.