Сэмюель Дилэни - Драгоценности Эптора

— Дорогу, — потребовал Урсон и всей тяжестью своего тела навалился на дверь — она распахнулась.

Арго, стоя за своим столом, резко обернулась. Руку она держала на своем камне.

— Что за...

Но воспользовавшись моментом, когда ее концентрированная воля изменила направление, Змей, прижатый к стене неведомой силой и лишенный возможности двигаться, прыгнул через скамью к Гео. Гео подхватил мальчика, и одна из рук Змея быстро протянулась к груди Гео, где висел камень.

— Глупцы... — прошипела Арго. — Неужели же не понимаете? Он шпион Эптора!

Наступило гробовое молчание.

— Закройте дверь, — сказала Арго.

Урсон закрыл. Змей все еще держался за Гео и камень.

— Но, — сказала она. — Теперь уже поздно.

— Что вы этим хотите сказать? — спросил Гео.

— Что если бы вы не ворвались, еще один шпион Эптора раскрыл бы свои карты и превратился в пепел. — Она тяжело дышала. — Но теперь у него свой камень, а у меня свой. Ну, воришка, ничья. Силы теперь равны. — Она посмотрела на Гео. — Как, по-твоему, он узнал, когда я сойду на берег? О, он действительно хитер, раз весь разум Эптора стоит за ним. Возможно, это он, незаметно для вас, внушил вам намерение помешать нам именно сейчас.

— Нет, он... — начал было Урсон.

— Мы проходили мимо вашей двери, — прервал его Гео, — услышали шум и решили, что здесь, наверное, что-то случилось.

— Ваша забота может стоить всем нам жизни.

— Если он шпион, то он знает, как обращаться с этой штукой, — сказал Гео. — Позвольте нам с Урсоном взять его...

— Забирайте его, куда хотите! — прошипела Арго. — Вон!

Но открылась дверь и вошел Первый Помощник.

— Я слышал шум, Жрица Арго, и подумал, что вы в опасности.

Богиня Воплощенная глубоко вздохнула.

— Опасности нет, — сказала она ровным голосом. — Пожалуйста, оставьте меня все.

— А что здесь делает Змей? — вдруг спросил Джордде, увидев Гео и мальчика.

— Я сказала «оставьте меня»!

Гео отвернулся от Джордде и прошагал мимо него на палубу, Урсон последовал за ним. Пройдя шагов десять, он оглянулся и, когда убедился, что Джордде вышел из каюты и направился в другую сторону, опустил Змея на ноги.

— Ладно, Малыш, вперед!

По пути в кубрик Урсон спросил:

— Слушай, что происходит?

— Так вот, во-первых, наш маленький друг не шпион.

— Откуда ты знаешь? — спросил Урсон.

— Потому что она не знает, что он может читать мысли.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Урсон.

— Я начал догадываться, что происходит что-то неладное, когда вернулся от Жрицы. Ты тоже. И мы рассуждали примерно одинаково. Почему наше задание может обернуться полным провалом, если не будут выполнены какие-то его части? Разве не имеет самостоятельного значения возвращение и восстановление в правах ее дочери, законной властительницы Лептара? А ту информацию, которую ее дочь вполне могла бы собрать, можно было бы использовать против Эптора. Разве этого мало, даже если бы мы не нашли камня? Это как-то не по-матерински — бросать на произвол судьбы юную жрицу, если не будет найден драгоценный камень для матери. И этот ее тон, с каким она называет камень своим. Недаром гласит поговорка, ходившая в народе еще до Великого Огня: «Власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно». Мне кажется, у нее немало небожественной жажды власти, и она для нее значит больше, чем достижение мира.

— Но это еще не доказательство того, что Змей не шпион Эптора, — сказал Урсон.

— Минутку. Доберусь и до этого. Видишь ли, я и сам сначала думал, что он шпион. Эта мысль впервые пришла мне в голову, когда я разговаривал со Жрицей и она обмолвилась, что знает о существовании шпиона из Эптора.

Во-первых, его появления в такие моменты, когда он ухитрился стащить камень, а потом представить его ей таким образом, — все это казалось до того странным, что сразу же возникала мысль о шпионе. Она пришла к такому же выводу. Но она не знала, что Змей может читать мысли и передавать их.

Неужели ты не понимаешь? Неосведомленность о его способности к телепатии и породила такое объяснение столь странных совпадений. Урсон, почему он оставил камень нам, когда пошел к ней?

— Потому что думал, что она попытается отнять его.

— Правильно. Когда она велела мне послать его к ней, я был совершенно уверен, что он ей нужен именно для этого. Но если бы он был шпионом и знал, как обращаться с камнем, то он бы взял его с собой, чтобы предстать перед Арго во всеоружии и противопоставить себя как равную силу. Потом он мог бы спокойно вернуться сюда, оставив ее в замешательстве, а мы бы продолжали оставаться на его стороне, поскольку после того, как он раскрыл бы себя как шпион, о чем она на девять десятых была уверена, она стала бы следить за ним более тщательно, чем прежде.

— Ну, ладно, — перебил его Урсон, — почему?

— Потому что он не был шпионом и не знал, как использовать камень, хоть однажды испытал на себе его действие. Может быть, он хотел сделать вид, что камень спрятан где-то на нем. Но он не хотел, чтобы она отправила его на тот свет, руководствуясь какой-то корыстной целью. Итак, Змей, — Гео повернулся к мальчику. — Теперь ты знаешь, как управлять камнем, не так ли? Ты узнал это только что от Арго.

Мальчик кивнул.

— Так вот он. Что ж ты его не берешь?

Гео снял ремешок с шеи и протянул ему. Змей отшатнулся и неистово замотал головой.

— Так я и думал.

Урсон был озадачен.

— Змей наблюдал людские мысли, Урсон. Он мог непосредственно видеть такие вещи, о которых мы узнаем только опосредованно. Он знает, что эта бусинка таит в себе больше опасности для ума человека, который обладает ею, чем для городов, которые с ее помощью можно стереть с лица Земли.

— Ну, что ж, — сказал Урсон, — пока она думает, что он шпион, у нас, по крайней мере, будет одна из этих бусинок и человек, который знает, как ее использовать... При случае, я хотел сказать.

— Не думаю, что она продолжает считать его шпионом, Урсон.

— Э?

— У нее не отнимешь способности рассуждать, во всяком случае, не хуже меня. Как только она обнаружила, что у него нет с собой камня, она поняла, что он так же ни в чем неповинен, как ты или я. Но ее единственной целью было заполучить камень любым способом. Мы вошли как раз в тот момент, когда она намеревалась подвергнуть Змея действию камня. Чувство вины заставило ее ухватиться за первое подвернувшееся логичное объяснение, чтобы оправдаться перед нами. Зло любит рядиться в добро.

Они спустились в кубрик. К этому времени там уже собралась горстка матросов. Почти все они были пьяны и храпели на койках у стены. Один, завернувшись в одеяло с головой, лежал на койке, которую Урсон выбрал для Змея.

— Ну, — сказал Урсон, — кажется, тебе придется переезжать.