Джон Де Ченси - Космический дальнобойщик

– Понятно. – Почему-то с ним было трудно спорить. Если учесть, что Роланд заснул, а мы все были до смерти измучены, у нас не было ни малейшего шанса противостоять рикки-тиккам. Но оставался еще вопрос Дарлы.

– Где теперь мои друзья? – спросил я.

– Не знаю. Их тоже расспрашивают. Мы ими не интересуемся.

– Вы предупредили их насчет ретикулянцев?

– Ну, не совсем такими словами. Мы сказали, чтобы они ожидали вторжения посторонних. Мне кажется, они уехали и отправились в город.

И снова – никакого упоминания об Уилксе в этих речах, что само по себе весьма примечательно. Но у Уилкса на всяких высоких постах есть приятели. Вне сомнения. Петровски знал, что Уилкс был замешан в историю с картой Космострады, но мне непонятно было, каким образом Уилкс был связан с ретикулянцами.

На экране чтеца затанцевали символы. Петровски прищурился на экран, стальные мышцы его челюстей напряглись. Он ткнул в панель управления пальцем, похожим на сардельку, и кассета начала прокручиваться назад.

Он перевел взгляд на меня.

– Мне кажется, сэр, что наша беседа окончена.

– Угу. Так что, я могу идти?

Он не ответил. Чтец издал что-то вроде «фырк-динь», и Петровски поднял аппаратик, надел снова фуражку, открыл папку, бросил в нее чтеца. Он откинулся подальше назад в кресле и соединил ладони на животе.

– Боюсь... что пока нет. – Металл кресла застонал, словно собирался сломаться и распасться от усталости на мелкие кусочки.

– У меня здесь нет возможностей продолжать свое расследование дальше. Вам придется последовать за мною на Эйнштейн, где это расследование, возможно, закончится.

– Тогда, значит, вы имеете в виду прогнать меня через дельфийскую серию?

– Если это понадобится.

Извращенная логика завязала мои мозги в узлы.

– Послушайте, – сказал я, пытаясь убрать из голоса нотку раздражения, которая, как я понимал, все равно прорывалась наружу. – Вы же почти ясным языком сказали, что не верите, что у меня есть карта Космострады. И все же вы хотите прогнать меня через дельфийскую серию, чтобы убедиться, что ее у меня нет.

– Я должен следовать правилам ведения расследования, невзирая на свои личные чувства. Если вы что-нибудь знаете, это узнаем и мы. Если карта Космострады действительно реальность, то мы будем это знать, и вся эта история – просто бредни или политическая интрига, мы тоже будем это знать.

В слове «политика» прозвучали странные тона, поэтому я был заинтригован.

– Политическая интрига? Как такое может быть?

– Все возможности надо принимать во внимание, – сказал он, немного отводя взгляд, словно жалел, что вообще упомянул политику.

– Во всяком случае, – сказал я, думая о том, что хорошо бы как раз сейчас и сбежать, – дельфийская серия была бы совершенно нелегальна в такой ситуации.

– Без должного разрешения – да. Но у меня есть такое полномочие, – руки его расплелись, и он развел ими, а потом снова сплел. – Техника дельфийской серии не причиняет постоянного вреда. Вы и сами это знаете.

Неужели Фрейзер был у дверей? Наверное, был.

– Да, конечно, но на время я превращусь в калеку. Как после лоботомии.

– Это преувеличение.

– А я-то думал, что колониальные власти недавно издали закон, который объявлял дельфийскую серию нелегальной.

– Да, но есть и исключения. Язык закона весьма ясно это объяснял.

Да кому какое дело, как Ассамблея колоний нашла выход из этого положения? Они там все бюрократы, им бы только печатями шлепать.

– И все же, – продолжал я, – у вас нет ничего, чтобы задерживать меня.

Сколько, интересно, человек за дверями? Двое? Трое? Один? Наверное, двое. Фрейзер и еще один.

– Вы неправы, – говорил мне Петровски. – У нас есть показания менеджера мотеля.

– Переса? А что он мог вам сказать?

– От него мы составили вместе картину того, что произошло.

– У меня есть такое чувство, – догадался я, – что Перес на самом деле не был свидетелем дорожного происшествия.

Петровски наклонил голову набок.

– Правильно.

Мне приходилось признать, что в некоторых вопросах этот человек был скрупулезно прям и честен.

– Однако его показания дают нам так называемую вероятную причину происшествия, которое вы упомянули раньше. Кроме того, – он беспомощно пожал плечами, – есть мертвое тело, которое необходимо объяснить. Вы должны понять.

– О да, конечно.

Петровски был искренен, но в руках у него были все козыри.

– Разумеется, – продолжал он, играя большими пальцами где-то возле своего солнечного сплетения, – если у вас есть какие-либо сведения, которые могут меня заинтересовать, и вы добровольно передадите их мне, дельфийская серия, конечно, не понадобится.

– Замечательный пример средневековой логики.

Петровски нахмурился.

– Не понял.

– Я думаю, что поняли. Кстати, вот вам стульчик.

Я поднял стул между ног и швырнул его через письменный стол прямо ему в физиономию. Мощная рука заслонила лицо и пыталась защититься от удара, но немного поздно. Спинка стула попала ему в переносицу, и он опасно откинулся назад, зажав руками нос, пока он не перекинулся через спинку стула и не упал со стулом вместе на металлическую книжную полку, уставленную призами, чашами и кубками. На него с громом и грохотом посыпались полки. К этому времени я уже скорчился возле дверей. Двери с треском распахнулись, и Фрейзер влетел внутрь, держа руку на пистолете. Я дал ему войти, но зато дал ребром ладони по шее его напарнику, который влетел за ним по пятам. Мент обмяк у меня в руках, и я подпер его одной рукой, а второй схватился за его пистолет. Фрейзер был у письменного стола, все еще копался в кобуре, пытаясь вытащить пистолет.

– Эй, – сказал он, и это все, что он смог сказать, прежде чем его напарник полетел прямо к нему, подгоняемый одним из запасных ботинок Фрейзера, который пришелся напарнику как раз пониже спины.

Друзья обнялись и упали вместе на письменный стол. Я выглянул в коридор, вышел и захлопнул дверь.

Я уже прошел половину коридора влево, когда услышал, что кто-то вот-вот выйдет из-за угла коридора, который пересекал мой. Я выпалил с полдюжины зарядов в стену возле угла, посылая каскады дюропены в физиономию старого Фреда, как раз когда он выходил из-за угла. Он отпрянул, закрыв лицо руками. Я рванулся по коридору назад, прикрывая свой зад выстрелами через каждые три шага, а пока я мчался, то встретил бедного Фрейзера снова как раз в тот момент, когда он выбегал из кабинета, наконец выхватив свой пистолет. Я остановил его собственным телом, добавил ему удар локтем в зубы для ровного счета и отправил его падать обратно в кабинет, а его пистолет уже катился, подскакивая по коридору. Я повернулся на углу и увидел, что этот коридор свободен. Я бросился в темный кабинет, чтобы прислушаться и переждать, думая, что пропущу таким образом все вспомогательные силы, когда они встретятся на том месте, с которого пошла вся заварушка.