Джон Де Ченси - Космический дальнобойщик

Движение тут было довольно оживленным, поэтому я развернулся и вернулся обратно, держась западного берега, пока не нашли места, которое было относительно свободно от машин, движения и людей, маленькое возвышение над пляжем, на котором стояло одинокое высокое дерево. Прежде чем остановиться, мы проехали пожилого человека в ярко-голубом комбинезоне, который стоял возле своего родстера, покуривая и с любопытством глядя на нас. Когда я проехал мимо, он показал себе пальцем на нос, желая дать нам понять, что воздух здесь был вполне хорошим для дыхания. Спасибо. Я опустил окна вниз, и липко-тягучий воздух Голиафа со свистом вырвался наружу и впустил в машину вкусный соленый воздух и запах моря, весьма похожий на воздух земли. По долгому опыту я мог сказать по звуку ворвавшегося воздуха, что давление было практически таким же, как и в машине, поэтому за это не приходилось беспокоиться. Здесь атмосфера тоже была довольно густая. Несколько раз у меня кружилась голова, и я знал, что мне следовало бы проверить воздух на содержание кислорода, но не хотелось возиться и искать в машине соответствующие приборы. Я словно спал наяву, мне было все равно, словно меня здесь и не было. Я остановил машину на краю легкого склона к пляжу, поставил на нейтральную позицию переключатель скоростей и потянул на себя ручник. Я не выключил мотора. Потом открыл дверь. Мне пришлось весьма постепенно заставлять свои ноги двигаться – они превратились в домашнее повидло. Потом я все-таки вылез, проковылял по склону к пляжу и упал на колени. Я повалился вперед и растянулся на теплом песке.

Дарла спустилась вниз и легла на спину возле меня. Она сняла свой комбинезон и была только в лифчике и трусиках, золотистая кожа ее сияла на солнце, а она подставляла ее лучам, словно хотела еще больше загореть. Дарла с легкостью могла бы быть блондинкой. Пушок на ее теле был очень светлый. На плече была родинка темно-красного цвета в форме сердечка.

Я закрыл глаза и перестал думать. Морские птицы, уж не знаю, как их называют здесь, скрипели над головами. Я не смотрел на них, не думал о том, что надо бы посмотреть. Я просто слушал, как они вопят, слышал, как волны лижут песок, время от времени где-нибудь рокотал мотор, шуршание роллеров по Космостраде. Мои закрытые веки светились на солнце оранжево-красным. Постепенно мне стало очень тепло в моей кожаной куртке. Я лежал так до тех пор, пока мог все это вынести, потом сел и снял куртку, снял ботинки – рубашки у меня до сих пор не было – и повернулся, чтобы лечь головой рядом с Дарлой. Небо было мглистое, в легкой серебристой дымке, на нем висели ленточки длинных, перистых облаков. Я видел всякие летучие существа. Оказалось, это рыбы. По крайней мере, они выглядели, как рыбы: у них были длинные серебристые тела и огромные, похожие на крылья, грудные плавники, словно сделанные из прозрачной пленки, растянутой на каркасе из острых косточек. Они на самом деле не летали, а парили. Я смотрел, как одна из них несется в воздушном потоке прямо над нами, она словно бы и не двигалась, скользя по мягкому океанскому бризу. Она повисела там минуту или две, потом потеряла высоту и стала нырять к воде. На полдороге она сложила крылья и ринулась головой вниз в воду за волноломами. Я услышал плеск и поднял голову. Неподалеку от того места, где нырнула первая рыба, другая подняла голову и рванулась из воды прямо в воздух, выстрелив на добрые десять метров, прежде чем она развернула крылья с таким звуком, словно внезапно раскрыли зонтик. Она поймала восходящий воздушный поток и стала подниматься.

Потом я заметил останки потерпевших аварию. Куча покинутых автомобилей, некоторые из них земного происхождения, кучей валялись в прибое, возле волноломов, а некоторые были разбросаны по пляжу, по песку, некоторые из них так занесло песком и они поросли пляжной травкой, что я сперва принял их за дюны. Видимо, эта планета долгое время уже была тупиком. Те, кто не имел воздушного пространства, оставались тут, им либо приходилось плыть, чтобы достичь цели, либо вымолить, чтобы их перевезли, либо помирать. Но наверняка же должен был быть выход из этого положения! Только вот какой...

Я откинул голову назад. Конечно, выход должен быть. Иначе почему тут такое движение? Что, все обречены тут остаться? Перестань думать.

Но я не перестал, и стал вместо этого беспокоиться насчет Сэма. Он, по меньшей мере, был на час позади нас. Станет ли он прорываться сквозь неизвестный портал? Знал ли он, что я поехал именно этим путем? Может быть, мы оказались далеко за пределами видимости сканера, но ведь он наверняка проследил нас до поворота на выход в лабиринт рикксиан и увидел, что мы его проехали. Я снова поднял голову. Я мог видеть выезд из портала, который вел с Голиафа. Ладно, поживем – увидим. Я снова лег. Я беспокоился обо всем, что нам немедленно требовалось, проследил, чтобы все, что я мог сделать, было сделано, и теперь мне было наплевать на ментов, ретикулянцев и даже на телеологистов. В данный момент прохладный соленый ветерок слегка охлаждал мою воспаленную кожу, Дарла была со мной рядом, и мне было совершенно наплевать на то, как все будет, потому что сей момент все было тихо и спокойно.

На лицо мое упала тень, и я открыл глаза. Это Дарла смотрела на меня. Она улыбнулась, и я улыбнулся в ответ. Потом она хихикнула, и я ответил тем же.

– Пусть этим занимается Джо, – сказала она.

Это было похоже на то, как человек повторяет последнюю фразу из нашумевшего и очень смешного анекдота. Мы не могли удержаться от хохота.

– Взять их, бобик! – проговорил я между двумя волнами веселья.

Мы все смеялись и смеялись, и наше напряжение моментом спало. Дарла повалилась на меня, я был совершенно беспомощен, мы катались в судорогах от хохота, два идиота на песке. Мы так себя вели минут пять. Это была сверхреакция, в ней были нотки истерии, на нас свалился весь этот ужас, но мы отмели его воплями и хохотом.

Потом все прошло, и мы, обессилев, лежали на песке, посерьезнев. Мы посмотрели друг на друга, и в первый раз я увидел тонюсенькую трещину в этой скорлупе, гладкой и спокойной, увидел ранимость в глазах Дарлы. Рот ее был полуоткрыт, нижняя губа чуть-чуть дрожала, глаза расширились и искали что-то в моих глазах, искали подсказку.

«Я боюсь... это ничего? Ты мне позволишь?» – вот что говорили ее глаза.

Мне хотелось сказать:

– Да, любимая, все в порядке, можешь расслабиться, не бойся чувствовать страх, когда это оправдано, и, конечно, ради тебя я буду сильным, так что в следующий раз тебе совсем нечего будет бояться... А может быть, в следующий раз ты позволишь бояться мне...

Но вдруг она свернулась клубком в моих объятиях, и говорить было больше нечего.