Элджернон Блэквуд - Удивительные приключения личного секретаря мистера Сайдботема

- Мне даже удивительно, - добавил Гарви, - что он все еще на свободе. Пока ему не станет лучше, те, кто с ним общается, вряд ли могут чувствовать себя уверенно.

Шортхаус чувствовал себя неловко. Или это была обратная сторона истории, или первые признаки психической безответственности.

- По моему мнению, все важные деловые вопросы требуют предельной осмотрительности, - сказал он, наконец, осторожно.

- Ага! Тоща, я полагаю, вам было сложно с ним поладить, - сказал Гарви, пристально глядя в лицо собеседника. - И он, конечно, все так же ожесточен против меня, как много лет назад, когда болезнь впервые проявила себя?

Хотя последняя фраза была произнесена вопросительным тоном, и спрашивающий не отводил от него взгляда, ожидая ответа, Шортхаус решил не реагировать на вопрос. Он молча сорвал с голубого конверта эластичную ленту, выражая таким простым образом свое желание покончить с этим делом как можно быстрее. Стремление Гарви затянуть время совершенно его не устраивало.

- Но я полагаю, без буйства? - добавил тот.

- Без буйства.

- Рад эт" слышать, - сказал Гарви сочувственно, - очень рад это слышать. А сейчас, - продолжал он, - если вы готовы, мы можем провести это дело до ужина. Оно займет лишь одну минуту.

Он пододвинул кресло к столу и, взяв из ящика ножницы, сел. Его собеседник подошел к нему с бумагами и развернул их. Гарви сразу же взял их и, перелистнув несколько страниц, остановился и вырезал несколько слов внизу предпоследнего листа.

Шортхаус увидел слова "Джоэл Гарви", написанные выцветшими чернилами.

- Вот! Это моя подпись, - сказал тот, - и я ее вырезал. Должно быть, прошло уже двадцать лет, как я ее написал, а теперь ее сожгу.

Он подошел к камину, наклонился и бросил в огонь этот маленький кусочек бумаги. Пока он смотрел, как пламя пожирает его, Шортхаус положил настоящие бумаги в карман, а подделку засунул в портфель. Гарви обернулся как раз, когда секретарь совершал это последнее движение.

- Я кладу эти бумаги назад, - сказал он спокойно, - полагаю, что вы уже закончили с ними.

- Конечно, - ответил тот, увидев, как голубой конверт исчез в черном портфеле и Шортхаус повернул ключ. - Теперь они больше не представляют для меня ни малейшего интереса.

Он подошел к буфету, налил себе маленький стаканчик виски и предложил другой гостю. Но тот отказался и уже надевал пальто, когда Гарви с выражением искреннего удивления обернулся.

- Вы, конечно же, не уезжаете сегодня в Нью-Йорк, мистер Шортхаус? спросил он изумленным голосом.

- Я думаю, как раз успею к 7.15, если потороплюсь.

- Но я и не знал этого, - сказал Гарви. - Я, разумеется, был уверен, что вы останетесь ночевать.

- Это весьма любезно с вашей стороны, - сказал Шортхаус, - но я действительно должен вернуться сегодня. Я и не собирался оставаться.

Двое мужчин стояли лицом друг к другу. Гарви достал часы.

- Мне очень жаль, - сказал он, - во, честное слово, я считал само собой разумеющимся, что вы останетесь ночевать. Мне следовало сразу сказать. Я так одинок и так отвык от посетителей, что, боюсь, совершенно забыл хорошие манеры. Но, мистер Шортхаус, вы в любом случае не успеете к 7.15, потому что это последний поезд сегодня, а уже седьмой час. - Гарви говорил быстро, почти нетерпеливо, но голос его звучал искренне.

- У меня еще есть время, если я пойду быстро, - решительно сказал молодой человек, направляясь к двери.

Он посмотрел на свои часы. До сих пор он следил за временем по часам на каминной доске, теперь же, к своей досаде, увидел, что стрелки перешли далеко за цифру шесть, как и сказал хозяин. Часы на каминной доске отставали на полчаса, и гость сразу понял, что на поезд успеть невозможно.

"Передвигали ли стрелки часов? Задерживали ли его здесь намеренно?", неприятные вопросы вспыхивали в мозгу Шортхауса, и он заколебался, какой же следующий шаг предпринять. В его ушах звенело предупреждение шефа. Выбор был следующий: шесть миль по пустынной дороге в темноте или ночь под крышей Гарви. Первое казалось прямым путем к развязке, если таковая планировалась. Второе... - да, выбор определенно был небогат. Однако одно было ясно - он не должен показывать ни страха, ни нерешительности.

- Мои часы, должно быть, спешили, - заметил он спокойно, опуская руку и не поднимая глаз. - Похоже, я действительно опоздал на поезд и должен воспользоваться вашим гостеприимством. Но поверьте мне, я не хотел причинять вам такие неудобства.

- Мне очень приятно, - сказал Гарви. - Положитесь на рассудительность старшего и располагайтесь на ночлег. На дворе сильная буря, и вы мне нисколько не помешаете. Наоборот, мне очень приятно. Я так мало общаюсь с окружающим миром, что вы для меня - настоящий подарок.

Его лицо изменилось. Он говорил сердечно и искренне. Шортхаусу стало немного стыдно за свои подозрения, за то, что он во всем искал скрытый смысл, помня предостережения шефа. Он снова снял пальто, и они вдвоем уселись в кресла у камина.

- Видите ли, - продолжал Гарви тихим голосом. - Я отлично понимаю ваши колебания. За все эти годы я не мог не узнать, что за человек Сайдботэм. Я знаю о нем больше, чем вы. Теперь я не сомневаюсь, что он забил вам голову всяческим вздором - наверное говорил вам, что я величайший из негодяев, да? И тому подобное? Бедняга! Он был славным малым, пока не расстроился. Одна из его фантазий состояла в том, что он считал, что все, кроме него, сумасшедшие или почти сумасшедшие. С ним все так же плохо?

- Очень немногим, - ответил Шортхаус как можно доверительнее, удается дожить до его возраста и, имея его опыт, не питать тех или иных иллюзий.

- Истинная правда, - сказал Гарви, - ваше наблюдение весьма проницательно.

- Да уж, проницательно, - уклончиво ответил Шортхаус на его намек, но, конечно, есть вещи, - тут он осторожно посмотрел через плечо, - есть вещи, о которых нельзя говорить неосмотрительно.

- Я превосходно понимаю и уважаю вашу сдержанность. Они побеседовали еще некоторое время, а затем Гарви встал и, извинившись, вышел под тем предлогом, что ему нужно проследить за приготовлением спальни.

- Гость в этом доме - целое событие, и я хочу, чтобы вам было как можно удобнее, - сказал он. - Маркс под моим наблюдением сделает все наилучшим образом. И, - стоя в дверях, заметил со смехом, - я хочу, чтобы вы привезли Сайдботэму хороший отчет.

***

Его высокая фигура исчезла, и дверь захлопнулась. Только что закончившаяся беседа стала для секретаря в некотором роде откровением. Гарви казался вполне нормальным человеком. Не было сомнений в искренности его поведения и намерений. Он просто слишком серьезно принял зловещие предостережения Сайдботэма и ту таинственность, которой шеф окружил дело. Пустынность и мрачность местности усилили его заблуждения. Он начал стыдиться своих подозрений, и постепенно мысли его изменялись. Как бы там ни было, ужин и постель были предпочтительнее шести миль темной дороги, без ужина, да и с холодным поездом в придачу. Вскоре вернулся Гарви.