Исай Давыдов - Я вернусь через тысячу лет

Ружена, конечно, говорила все верно. Даже если бы ее не было здесь, мы все равно не имели бы права начинать испытаний без силовой защиты. На севере, возле Нефти, мы еще рисковали обходиться без нее. Но там многие без нее обходились – и на промыслах, и в геологических партиях. В те холодные места редко забредали привыкшие к теплу дикие охотники. Здесь же, во владениях ра, без защиты пока было невозможно.

Худенький, невысокий Нгуен Тхи наелся первым, поднялся и, включив прожектор вертолета, стал распаковывать секции основного силового кольца. Один за другим к Нгуену присоединялись остальные. Последним от ящика, который заменял нам стол, отвалился рыжий Нат. Ружена, проклиная “извечно-несчастную женскую долю”, убирала со “стола”.

Нам предстояло проложить восемнадцать линейных километров силовой защиты, которая должна была окружить участок, необходимый для испытания Клеберов. На этом участке, по старым записям Ната, были и пириты, и железняки, и цинковая обманка, и серебро, и марганец. Короче – нижнетагильская гора Высокая в миниатюре...

Из-за силовой защиты нам приходилось тащить с собой тяжелые, громоздкие аккумуляторы. Из-за силовой защиты почти вдвое увеличивался срок нашей экспедиции. Из-за этой же проклятой силовой защиты мы должны, как дрессированные мыши, крутиться на одном пятачке и так и не сможем посмотреть Южный полуостров, который Нат называл не только местным Уралом по богатству, но и местной Италией по красоте.

В общем, мы просто ненавидели этого непримиримого охотника Чока и пятнадцать его неразумных друзей, которые сводили для нас на нет все мирные усилия Марата. Если бы не эти упрямцы, наша экспедиция была бы совсем другой – и более быстрой, и более интересной.

Мы распаковывали секции силовой защиты до середины ночи, пока не устали и снова не захотели спать. Нат хотел было даже сразу же, ночью, начать установку этих секций на местности – от берега ручья.

– В темноте безопаснее, – уверял Нат. – В темноте им труднее целиться.

Но мы, конечно, не пустили Ната в темноту, не стали выключать малого силового поля. Кто знает, что за его невидимыми границами? Может, и на самом деле чьи-то глаза из леса следят сейчас за каждым нашим движением, подстерегают первую же нашу ошибку? Мы работаем, мы не следим за другими, и поэтому в начале борьбы мы всегда в невыгодном положении. Тот, кто работает, не думает о нападении. Нападает обычно тот, кто следит за работающими.

Мы начали установку секций основного силового кольца на следующий, третий день нашей экспедиции и продолжали на четвертый. И на пятый у нас еще осталось порядочно работы. А потом, в конце экспедиции, два дня нам предстояло все это разбирать и укладывать в вертолет. Потому что силовой защиты на материке не хватало. А переносной – особенно. Нам слишком многое приходилось защищать. В общем, неделю жизни, как говорили в старину, – коту под хвост.

На четвертый день Бирута вызвала меня к рации, потому что радиофоны на таком расстоянии уже не действовали.

– Как ты там, Саш? – спросила она.

– Нормально, Рут. Как ты?

– Мне плохо без тебя, Саш! Очень плохо! В последнее время я совсем не могу без тебя.

– Мне тоже без тебя плохо. Но что ж делать? Еще десять дней надо потерпеть.

– Зачем ты кривишь душой, Саш? Я же все понимаю. У тебя там полная идиллия. Никто не мешает.

– Рут, не надо! Будь умницей, Рут! Я скоро вернусь и потом очень долго никуда не поеду. Понимаешь? Столько, сколько тебе будет нужно, никуда не поеду.

– Это все слова, Саш. Я устала от слов. Мне просто нужно видеть тебя. Все время. Тогда я спокойна. Смотри – я могу прилететь.

– Не надо так шутить, Рут! Здесь опасно.

– Я не шучу. Ты же знаешь мою старую теорию. Опасно везде! Безопасных мест во Вселенной нет. Так что это меня не остановит. Просто я не хочу делать больно ни тебе, ни себе. Не хочу неожиданностей. Поэтому предупреждаю, что могу прилететь, если не выдержу.

– Этого нельзя, Рутик! Просто нельзя!

– Я все тебе сказала, Саш. Пока. Целую тебя.

– Рут! Я надеюсь на твое благоразумие!

– А разве я не благоразумна? Я ведь могла и не предупреждать тебя.

– Рут!..

Мой голос ткнулся в глухую тишину. Бирута уже отключилась.

Я все еще не верил. Мне все еще казалось, что она просто жестоко шутит. Не может же она, в самом деле, прилететь сюда! Ведь она уже не одна. Ведь она не имеет права рисковать сразу двумя жизнями!

В эту ночь я не смог уснуть. Лежал на своей койке с открытыми глазами, глядел в тускло белевший в темноте купол палатки, слушал ровное дыхание Бруно на другой койке и думал о Бируте, о нашей с ней давней встрече, о нашей жизни, о нашем сыне, который уже скоро, совсем скоро должен появиться. В нашей жизни все вроде было правильно. Но, может, слишком правильно? Когда что-то “слишком” – это уже плохо. А давние неправильности потом, наверно, так согревают душу!..

Что-то перекосилось у нас с Бирутой.

Люблю ли я ее? – Нелепо спрашивать! У меня нет более близкого, более родного человека, чем она. И нет более желанного.

Сержусь ли я на нее? – Разве можно сердиться на нее вообще? А сейчас – особенно. Тем более, что я на самом деле виноват перед ней. Хотя и не так, как она думает. Что бы она сейчас ни сказала, что бы ни сделала, как бы ни обидела меня – ей все прощено заранее. Абсолютно все! Я просто не способен ни обидеться, ни рассердиться на нее. И даже теперь, если она на самом деле прилетит, я не смогу рассердиться ни на ее безрассудство, ни на ее подозрения.

...Она все-таки прилетела. На другой же день, когда мы прокладывали уже последний километр большого силового кольца. Она без разрешения взяла вертолет на крыше Города, задала курс киберпилоту и потом, не имея точных координат, больше часа кружила над северными предгорьями полуострова, отыскивая наш лагерь.

В конце концов это надоело ей, и она вызвала меня по радиофону.

– Я близко, Саш, – сказала она. – Говори что-нибудь в микрофон. Я полечу на твой пеленг. А то я тут совсем заблудилась.

Кажется, я все-таки ругался в микрофон. Нежно, ласково, но ругался.

Через десять минут вертолет Бируты опустился на полянке, возле нашего вертолета, на котором мы подвезли к последнему километру массивные секции силового кольца.

Конечно, все переполошились и сбежались на полянку. Особенно почему-то волновался Эрнесто.

– Что случилось? Что случилось? – кричал он, подбегая к Бируте, которую я снимал с лесенки вертолета.

– Ничего! – Бирута удивленно подняла пушистые светлые брови, помотала головой. – Просто я прилетела на свидание к своему мужу.

Нат довольно громко хмыкнул и неловко, как-то по-медвежьи, повернулся, чтоб идти обратно, к месту работы. За ним медленно и молча потянулись остальные.