Джоан Виндж - Водопад грез

Сидящие за столом члены правления стали растворяться один за одним, пока я не остался в компании с Перримидом — этой безжизненной куклой — и улыбающимся Боросэйжем.

Я поднялся.

— Пойдем, — сказал я Перримиду, дотронувшись до спинки его стула.

Он встал без протеста, взглянул на Боросэйжа, затем на меня. Кивнул и пошел к лифту.

Я слышал, как Боросэйж встает со стула, слышал его приближающиеся шаги. Чудом я удержался от того, чтобы не обернуться и не вздрогнуть, когда он обогнал меня и преградил мне путь, когда мы подошли к лифту.

Я должен был либо остановиться, либо натолкнуться на него. Я предпочел остановиться.

— Сейчас мы с тобой одни, урод, — сказал он, словно Перримид исчез вместе с остальными. — И ты слышал, что он сказал… — Что сказал Санд… — Ты заставишь твоих дружков-уродов понять, что им ничего так просто с рук не сойдет. Поскольку сейчас я разбираюсь с ними. Я заставлю их заплатить за это, что бы они ни сделали. Это обойдется им не так дорого только в том случае, если они, не мешкая, вернут мальчика. Ты меня понял?

За его спиной тихо, медленно открылись двери лифта. Но я не мог войти в лифт, не ответив на его вопрос. Я потрогал языком пересохшее нёбо и наконец произнес:

— Понял.

— Это хорошо, — сказал он. — Рад слышать это. — Он посмотрел на Перримида. — Ты найдешь этого урода Хэньена и объяснишь ему, куда дует ветер. Совет должен знать что-то — у этих уродов нет секретов. Скажи им, что им лучше с нами сотрудничать. Я буду ждать. И буду наблюдать, — сказал он мне. Его рот скривился. — Все время… урод. — Он посмотрел на мой браслет, и только потом отошел с дороги и позволил нам пройти.

Перримид отвез меня обратно к отелю, а не туда, где работала экспедиция. Весь путь он глядел в окно и ни разу не посмотрел на меня, пока модуль не приземлился на свое обычное место на площади.

— Значит так, — сказал я. — Я исключен из команды? И что со мной будет? Я стану твоим пленником? Или мясом для Боросэйжа?

Он наконец взглянул на меня. Его глаза были влажными и красными.

Я закрыл рот, вышел и пересек площадь, не оглядываясь. Модуль за моей спиной поднялся в воздух.

Перед отелем стоял Эзра. Мои руки сжались в кулаки, когда я увидел его, но ждал он здесь не меня.

Он стоял в центре груды багажа, глядя в небо, на спускающееся аэротакси. Оно приземлилось перед ним, рабочий отеля стал укладывать вещи Эзры в утробу машины, открытую сбоку. Эзра уселся в пассажирское отделение такси как раз в тот момент, когда я подошел к отелю. Я взял последнюю сумку из рук носильщика. Он бросил на меня взгляд и ушел. Я швырнул сумку на остальные вещи и закрыл отсек. Затем пошел к поднятой двери такси.

Эзра выглянул, собираясь что-то сказать, застыл в удивлении, увидев меня, и выругался. Его рука взметнулась к лицу, прикрывая пластырь на носу и пурпурный синяк, простирающийся за его края.

— Что тебе нужно?

— Я просто хотел сказать «прощай», — ответил я.

Он уставился на меня, опуская руку.

— Мне не нужно все это. — Он обвел рукой отель, город, планету, меня. — Это ничего не значит для меня. — Только какие-то острые нотки в его голосе сказали мне, что это не совсем так. — Я мог выбирать среди полудюжины лучших проектов. — Он опустил руку на рычаг управления дверью, дверь надо мною начала изгибаться аркой. — Я получу ее обратно. — Киссиндру. — И через двадцать лет я достигну вершины в своей науке. А ты все еще будешь не чем иным, как уродом.

Я выскользнул из-под закрывающейся двери.

— А ты все еще будешь задницей, — сказал я. Дверь с мягким шипением закрылась. Я отступил на шаг, наблюдая за лицом, искаженным ненавистью, оно становилось все меньше и меньше, затем слилось с поверхностью переднего стекла модуля, с самим модулем, с небом и наконец исчезло.

Я вошел в отель, направился прямо к ближайшему переговорному пункту, набрал запрос на соединение с инспекторами. Послание, появившееся на пустом экране, сообщило мне, что они ушли из отеля. И не на день — надолго. Тау увезла их отсюда, и они, наверное, сейчас далеко. Мне не надо было искать причину.

Я мог бы отправиться вдогонку, послать им вслед сообщение, которое объяснит, почему они должны вернуться. Но каждый возможный шаг наталкивался на полсотню возражений. И только одно среди них было существенным: федералам ни до чего нет дела. Они оставались равнодушны к лести и раболепию Тау. Так же равнодушны они остались и к моим стараниям привлечь их внимание. Ничто не имело для них значения, они были именно такими, какими я всегда представлял себе людей из ФТУ: сухими, неторопливыми и копящими свою зарплату. Небо должно было бы обрушиться на них, чтобы их взгляды хоть немного изменились.

На какой-то момент я пожелал, чтобы это случилось. Затем я просто выбросил их из головы. Я вспомнил Натана Испланески, управляющего Агентством контрактного труда, простого искреннего человека, затерянного в системе ФТУ, человека без личной жизни, который большую часть своего времени проводит, подключенный к Федеральной сети, оперируя распределением рабочей силы на высшем уровне. Человек, о котором я сказал друзьям Мийи, что он может помочь им.

При той скорости, с которой тут все менялось, я не был уверен, что мое послание достигнет Испланески до того, пока не станет слишком поздно. В Федерации еще не существовало передатчиков информации со скоростью выше световой. Все послания, уходящие за пределы звездной системы, отправлялись на кораблях, словно люди, которые их пишут и получают. Трансмиссия стоила огромных денег, и пройдет несколько дней, прежде чем придет ответ, и гораздо больше времени, пока в этой ситуации произойдут какие-то существенные изменения.

Но если моя информация вовремя дойдет до Испланески, то эта система, возможно, поможет мне в свою очередь. Если и существовало лучшее решение, то я был слишком истощен, чтобы найти его. Я подал запрос на межмировое послание.

Я запустил свою информацию в Сеть, понаблюдал за тем, как переходит в опасное пикирование линия кредита на моей ленте данных, и направился через пустой холл к выходу из отеля.

И остановился, когда был уже почти у двери. За ней стоял легионер Тау, разговаривая с кем-то из служащих. Он поднял на меня глаза, отсалютовал, прикоснувшись к краю шлема, и улыбнулся. И это не была бессмысленная улыбка. Он смотрел на меня, пока я не повернулся и не пошел к себе.

Зайдя в комнату, я увидел на консоли огонек послания. Я вызвал его, боясь внутренне того, что может появиться на экране, поскольку не мог придумать, что мне сейчас хотелось бы узнать.

Но то, что появилось на экране, было настолько неожиданным, что мне потребовалось дважды перечитать текст, прежде чем я смог поверить ему: