Дмитрий Веприк - Карты рая

Сато молчала, и капитану вдруг показалось, что он недалек от истины.

— У меня есть предложение, которое может избавить вас от этих неприятностей, — продолжил он. — Вы ведь не решили еще, что собираетесь делать, вернувшись в мир людей?

— Я еще не знаю.

— А если я предложу вам вступить в Федеральную Гвардию?

Судя по ее лицу, предложение оказалось более чем неожиданным.

— Но ведь вы сами говорили, не имея даже доказательств, что я — это я…

— Потому что вы будете не одна, — непонятно сказал капитан Никсон. — Это не единственная причина, но хотя бы именно поэтому… Послушайте, неважно, как я это сделаю, вам нужно только сказать мне «да». Можно даже не сегодня, а завтра. Я постараюсь сделать так, что, когда корабль придет на базу, специальные службы не обратят особого внимания на ваше появление.

— Но… как? — спросила Сато.

Если бы она лучше знала мир людей, то удивлялась бы меньше.

— Поверьте, я смогу сделать то, что говорю. — Капитан Никсон решил свернуть разговор. — Можно вам дать один совет?

— Да, сэр.

— Видите вон ту кнопку над вашей головой? Возле которой светится цветная лампочка?

Капитан Никсон не был дальтоником, но цвет лампочки предпочел не уточнять. Сато оглянулась.

— Да, сэр, — сказала она.

— Если вы нажмете на кнопку, вам в ладонь вывалится таблетка. Скорее всего это будет антидепрессант плюс слабое снотворное. Запейте ее соком — только не вздумайте взять вторую! и ложитесь спать. Остальное получится само собой. А когда проснетесь, свяжитесь со мной, если я сам вас не разбужу. Вы меня поняли?

— Да, сэр, — ответила Сато, не проявив энтузиазма.

— Тогда до встречи, — сказал капитан Никсон. И отключился.

Сато последовала совету. Однако сразу заснуть ей не удалось. Дело в том, что через пятнадцать минут после разговора с капитаном Никсоном прозвучал новый сигнал тревоги, выбросивший из постелей всех, кто в них находился. Но если экипаж поспешил занять места по боевому расписанию, то Сато явилась в командный отсек, не очень соображая, почему ее занесло именно туда. Снотворное, которое она употребила впервые в жизни, подействовало слишком сильно. Несмотря на остроту момента, все присутствующие нашли хотя бы миг, чтобы на нее оглянуться — заспанную, со слипающимися глазами, не до конца соображающую, что происходит, и одетую скорее частично, нежели полностью.

Впрочем, самое интересное она пропустила. Когда локаторы «Эскалибура» засекли в открытом пространстве неизвестный корабль, майор Моргенштерн проявил молниеносную реакцию на события.

— Если они нас не заметили, ничего пока не предпринимать! — передал он в командный отсек. — Мы возьмем их «на живца». Я сейчас буду!

И в самом деле прибыл быстро. Причем не один. Он притащил с собой пиратского главаря, которого выдернул из изолятора, когда тот тоже попытался успокоиться и заснуть. Он тоже употребил антидепрессантные таблетки, только не одну, а целых пять.

Как и Сато, этот парень не был опытным «аптекарем». Поэтому с той секунды, как в его камеру — три на два с половиной метра, с откидной койкой, без всяких излишеств и предметов комфорта, если не считать таковыми унитаз с крышкой и отвратительного таракана, которого тщетно пытался поймать еще первый заключенный изолятора, ворвался Моргенштерн, ему пришлось испытать ряд дивных ощущений, которые когда-то, на древней Земле, дали богатую почву идеям о существовании всякого рода виртуальных реальностей.

Одним из этих странных ощущений был майор Моргенштерн. Без всяких предисловий ворвавшись в камеру, он сгреб несчастного пирата под мышку и потащил в сторону командного отсека. Уже в самом этом действии было что-то от холодной деловитости валькирии и мистической неумолимости мусорного автомата. Следующее нереальное ощущение пират испытал в командном отсеке. Увиденное напоминало что угодно, но только не то, чем оно было на самом деле. В командном отсеке федерального крейсера просто не могли накинуть на пилотское кресло тигровую шкуру и поставить банку пива на пилотский пульт.

— Джоб, ты хочешь, получив законный приговор, провести срок в уютной камере с телевизором, где тебя не загрызут мутировавшие тараканы? — поинтересовался Моргенштерн, швырнув пленника в операторское кресло.

Тот ухмыльнулся. После пяти таблеток антидепрессанта смешливость может оказаться не самой странной реакцией.

— У меня есть выбор?

— О! Разумеется! Сколько угодно! — радостно подтвердил Моргенштерн. — Ты можешь сейчас же вылететь в открытое пространство — без ранцевого двигателя, без запасных баллонов и, по-видимому, вообще без скафандра.

— М-м? — сказал пират. В сущности, это был вчерашний прыщавый городской паренек, который хотел взять от жизни побольше и не осмыслил мудрость, твердящую, что ничего в ней не дается даром. — Это ведь незаконно, не правда ли?

— Ты имеешь право подать на меня жалобу в комиссию по правам человека, — прозвучал ответ.

— Иначе говоря, — сделал вывод пират (заработавший себе общий срок в две тысячи лет, по подсчетам самых нетребовательных юристов), — выбора у меня нет. А что от меня требуется?

— Сущие пустяки, — ответил Моргенштерн. — Сейчас этот незнакомец выйдет на связь. Подозреваю, что вы с ним знакомы. Ради спасения его и своей жизни ты ответишь, что крейсер в ваших руках, и выдумаешь историю, которая его убедит. И пусть он пожалует к нам в гости. Парень ты хороший, с фантазией, так что все у нас получится.

Как ни странно, именно так и случилось. Час спустя корабль был захвачен, и его экипаж перекочевал в изоляторный отсек. Ввиду неопределенности ситуации приз с собой решили не брать, и поэтому захваченный корабль просто бросили, запрограммировав на автоматическую посадку в одном из бесчисленных каньонов находившейся рядом планеты. Как водится в таких случаях, автоматику корабля заблокировали паролем второй пилот просто набрал на клавиатуре пришедшую ему в голову комбинацию знаков. В тот миг, когда он нажимал клавишу «Ввод», взгляд капитана Никсона упал на экран. Эта случайность впоследствии повлекла цепь важный событий.

Прыщавого главаря вернули в ту же самую камеру. Оставшиеся до прихода на базу дни ему оставалось коротать, пытаясь прихлопнуть назойливого таракана, который каждый раз, как только узник засыпал, норовил взобраться на кровать и пробежаться по его лицу. Скажем сразу, убить таракана ему так и не удалось, и, когда на федеральной базе На-Кон-Тром пиратский главарь вышел из камеры, это был совершенно другой человек. Еще не один год, во время следствия, и во время суда, и в начале своего пожизненного срока, ему суждено было с криком просыпаться: ему снилось, что отвратительное насекомое снова взобралось на кровать и пробежалось по его лицу. Снова засыпая, он пытался подстеречь проклятого таракана, и ему это опять не удавалось — даже во сне.