Дэвид Вебер - Одинокий тролль

В теории многомерник казался элегантным решением. Раз уж невозможно превысить скорость света, нужно просто найти другое измерение, в котором пространство «изогнуто» сильнее, так что соответствующие точки находятся «ближе» друг к другу. Такое описание, конечно, ужасно приблизительно и грубо, но коммодор не встречала еще никого, кто был бы способен выразиться точнее, не прибегая к математическим моделям. Что до нее, то этого представления о галактике, в которой путешественник передвигается со скоростью большей, чем световая, ей было вполне достаточно. Она легко могла представить себе концентрические кольца с разным числом измерений; двигаясь «вверх» по многомерному пространству, космический корабль совершает переходы на кольца все меньшего радиуса, а это значит, что его неизменная абсолютная скорость кажется выше относительно нормального пространства. Физики уверяли коммодора, что на самом деле она вовсе не передвигается со скоростью, превышающей световую, но все равно, с практической точки зрения, получалось именно такое перемещение.

Существовали, правда, и ограничения. Внутри «предела Френкеля» – определенного радиуса в гравитационном колодце звезды, который изменялся в зависимости от ее спектрального класса и массы корабля, – пользоваться многомерником было невозможно. И хотя теоретически, казалось бы, из нормального пространства можно совершить прямой переход в пространство с любым числом измерений, гораздо безопаснее было переходить из одного пространства в другое последовательно.

Поток многомерной энергии мог вести себя коварно и непредсказуемо, и люди, слишком вольно обращавшиеся с многомерником, сильно рисковали. То, что могло с ними случиться, было по меньшей мере неприятно. Диапазон альфа – «низший» диапазон – состоял всего из около двадцати измерений. В его верхней части максимальная скорость космического корабля относительно нормального пространства составляла примерно пять скоростей света. В более высоких диапазонах можно было достигать более высоких скоростей, но состояния потока энергии становились при этом все более нестабильным, и опасность повредить корабль соответственно возрастала. Кроме того, между диапазонами существовали некие преграды, природа которых все еще оставалась неясной – а это значило, что пробивать их было опасной затеей. Если корабль почему-либо неудачно ударялся о преграду, или если в поле его перехода возникали хотя бы незначительные гармонические колебания, он попросту исчезал. Терял когерентность, рассыпался по множеству измерений, и уже ничто не могло его собрать в одно целое. Мысль об этом заставляла обливаться холодным потом даже самых опытных звездолетчиков – никому ведь было неведомо, что в таких случаях происходило внутри корабля. Гибла ли команда? Или она переходила в какое-то неизменяемое состояние? Или же она постепенно понимала, что произошло… осознавала, что превратилась на веки вечные в космического «Летучего Голландца»?

В низких диапазонах слишком большой опасности не было. Люди постоянно передвигались в бета-диапазоне, и даже в гамма– и дельта-диапазонах. Звездолеты кангов осмеливались переходить в дельта-диапазон лишь в экстренных случаях. Но никогда ни одно существо в здравом рассудке не проходило барьер на такой скорости, как это придется сделать 92-му линейному дивизиону, чтобы догнать кангов. Не стал бы это делать и 92-й – если бы у него был выбор.

– Курс определен, мэм, – без всякого выражения произнес капитан Онслоу.

– В таком случае выполняйте приказ, – ответила Сантандер.

– Слушаюсь, мэм.

«Защитник» вздрогнул: его двигатели заработали, наращивая мощность. Корабль шел достаточно плавно, но Сантандер знала, что «Защитнику» давно необходим плановый ремонт. Она начала молча молиться, в то время как трехмиллионнотонная масса корабля окуталась искривляющим пространство полем многомерной тяги и стала резко менять курс.

Несмотря на работу гравитационных компенсаторов, действие ускорения было неожиданно сильным. Светящиеся точки на диаграмме, обозначавшие два звездолета одного класса с «Защитником» и корабли сопровождения, двинулись вслед за флагманом. Линейный дивизион людей, будучи в неполном составе, изменил курс и кинулся в погоню за смертельными врагами человечества по бездонным пучинам бесконечных пространств. Могучие двигатели с воем вышли на максимальный режим, искореженные ионы понеслись мимо эскадры, в стальных чревах которой пронзительно пели многомерные генераторы.

– Время до встречи с барьером? – Сантандер удалось произнести этот вопрос так, как если бы она ничего не знала о состоянии двигателей «Защитника», и Онслоу мысленно улыбнулся, оценив ее стремление внушить подчиненным уверенность в себе.

– Четырнадцать часов, мэм, – ответил он.

– Скорость приближения?

– Абсолютную разницу скоростей мы компенсируем примерно через десять часов, мэм. Если они продолжат идти с тем же градиентом, для совмещения диапазонов нам понадобится больше восьмидесяти часов. Точнее не могу сказать, мэм, пока не выяснится, когда они начнут уменьшать градиент.

– Не думаю, что они собираются его уменьшать, – негромко сказала Сантандер.

– Но при такой скорости они через пятьдесят часов подойдут к барьеру гамма-диапазона!

– У них большие силы, капитан, они далеко от дома и дьявольски торопятся. Я думаю, они собираются добраться до дельта-диапазона – а может, и выше.

– Но, мэм, ведь это же канги! – запротестовал Онслоу.

– Это верно, но они знают, что проигрывают. Такие крупные силы они ни за что не сняли бы с фронта, если бы перед ними не была поставлена чрезвычайно важная задача. Градиент, с которым они совершают переходы, ясно указывает на то, что канги готовы идти на серьезный риск.

– Ясно, мэм, – произнес Онслоу. Нарисованная коммодором картина явно поразила его.

– Смоделируйте их трассу и варианты поведения, – резко приказала Сантандер. – Я понимаю, что большой точности вы не добьетесь, но мне нужно хотя бы приблизительно представлять их возможности. Как только освободитесь, приходите, пожалуйста, в конференц-зал. Я буду там с капитаном Мияги и полковником Леоновой. Все это мне очень и очень не по нутру.

– Слушаюсь, мэм, – сказал капитан Онслоу. Изображение его седовласой начальницы погасло на экране, и на сердце стало так же холодно и пусто, как в открытом космосе за бортом «Защитника». Под началом коммодора Сантандер он прослужил уже в общей сложности десять лет биологического времени. Он не раз видел ее в горячке боя, слышал ее резкий голос, выкрикивавший команды, следуя которым боевой корабль шел в атаку под вражеским огнем, но сейчас она впервые призналась, что не до конца уверена в себе…