Дэвид Вебер - Крестовый поход

– Совершенно верно, Святой Отец! – ответил Ланту, бросив на Манака благодарный взгляд.

– Но ты же сам говорил, что у них больше ресурсов! – запротестовал все тот же епископ. – Если мы выпустим инициативу из рук, они успеют собрать такие силы, которые нанесут нам поражение, даже если мы перейдем к обороне.

– Разумеется, это возможно, но язычники не могут творить чудеса. Для строительства кораблей требуется время, и, увидев, что они долгое время не атакуют, мы сможем пересмотреть свою тактику. Однако разумнее заставить их совершить ошибку, а не делать ее самим. Епископ недовольно фыркнул:

– Я не ожидал таких слов от воина! Ты же сам говорил, что мы потеряли каких-то двадцать кораблей, а их потери во много раз превосходят наши. Разве это не говорит о том, что отступничество подорвало их боевой дух?! Разве пристало тебе бояться такого ничтожного врага, когда на твоей стороне сама Святая Мать-Земля?!

Ланту прикусил язык и не стал рассказывать о том, как отчаянно сопротивлялись тяжелые корабли язычников в безнадежной схватке в Лорелее. Нет, Земная Федерация отнюдь не «ничтожный враг», но он не станет давать повод обвинить себя в трусости.

– Ваша Милость, – осторожно начал он, – когда на моей стороне Святая Мать-Земля, я не боюсь ни врагов, ни смерти. Но нельзя пренебрегать осторожностью. Мы уже одержали блестящие победы над мощным противником, и я не хочу, чтобы их результаты пропали даром из-за нашей самоуверенности.

Ланту не осмелился на более серьезные возражения, и на лице епископа и остальных присутствующих было написано такое несогласие, что он упал духом. Ни один из членов Синода лично не сталкивался в бою с язычниками. Они читали только донесения, а этот епископ, тоже знающий обо всем понаслышке, просто не желает его слушать!

– Благодарю тебя, сын мой, – бесстрастным тоном сказал Пророк. – Нам понравились твои слова. А теперь прошу тебя удалится, сейчас Синод будет совещаться.

– Разумеется, Ваше Святейшество! – Ланту со смиренным видом удалился, стараясь ничем не выдать свою озабоченность.

Прошло более часа, прежде чем Манак присоединился к Ланту в небольшом вестибюле. У старого священнослужителя был озабоченный вид. Он знаком подозвал к себе адмирала, который приблизился, и направился вместе с ним к трапу «Бегущей среди звезд». Капеллан положил руку на плечо Ланту и покачал головой:

– Они прислушались к твоему мнению, но только отчасти. Мы пока оставим Хана-Сатану в покое, чтобы овладеть ресурсами Земной Федерации. Кроме того, наш долг – вернуть отступников в истинную веру. В этом ты всех убедил. Однако они не согласны перейти к обороне.

– Но, Святой Отец!..

– Ни слова больше, сынок! – Манак быстро осмотрелся, а потом прошептал: – В том, что епископ Танюк будет оспаривать твои слова, я не сомневался! Но его поддержал сам Пророк. Решение принято. Мы продолжаем наступать.

– Как прикажет Синод! – пробормотал Ланту, но, спускаясь по священному трапу «Бегущей среди звезд», он озабоченно прикрыл глаза внутренними веками.

– Смирно!

Офицеры молча встали, когда в помещение штаба вошел адмирал Антонов в сопровождении Ктаара и капитана Сущевского.

– Вольно! – Низкий голос адмирала был спокойным, что, по мнению Сущевского, не предвещало ничего хорошего. Он много лет знал Антонова и прекрасно разбирался в его настроениях. В частности, он заметил, что легкий русский акцент его командира был сегодня особенно заметен.

– Коммодор Чандра, – обратился Антонов к начальнику фортификационного командования звездной системы Редвинг. – Я ознакомился с предложенными вами оборонительными мероприятиями. Насколько я понимаю, они сводятся к тому, чтобы отбуксировать все орбитальные форты к узлам пространства, ведущим в Ларами и QR-107, с целью задержать там противника, пока Второй флот эвакуирует наиболее ценную часть личного состава ВКФ из Редвинга в звездную систему Симмарон.

– Так точно! – подтвердил Чандра.

Сущевский в ужасе заметил, что он и остальные офицеры с видимым облегчением внимают спокойному голосу Антонова.

– Разумеется, – бубнил Чандра, – во время эвакуации особенно важно направить часть кораблей Второго флота на защиту узла пространства, ведущего в Новую Родину. Я не сомневался, что вы и капитан Сущевский, – добавил он, бросив на начальника штаба Антонова подобострастный взгляд, – придадите особое значение обороне этой звездной системы.

– Я обратил внимание на эту деталь, коммодор, – все тем же бесстрастным голосом продолжал Антонов, – а также на то, что подлежащая эвакуации «наиболее ценная часть личного состава ВКФ» включает в себя высших руководителей организаций, представляющих здесь интересы мира Голвей, а также всех присутствующих в этом помещении.

Адмирал постепенно повышал голос, но делал это так незаметно, что внимание на это обратили лишь самые проницательные офицеры, к числу которых Чандра никогда не относился.

– Ну, вы же понимаете, господин адмирал, что в Редвинге сто пятьдесят миллионов жителей. Раз уж мы не можем эвакуировать их всех, надо подумать, кто из них окажется наиболее полезным в ходе дальнейших боевых действий. Поэтому мне пришлось делать нелегкий – да, да, очень нелегкий! – выбор. И разумеется, особое внимание пришлось обратить на…

– Вы освобождаетесь от своих обязанностей, коммодор! – рявкнул Антонов таким голосом, словно Чандру уже поставили к стенке. – В двадцать два ноль-ноль на Землю отправляется курьерский корабль. Вы вылетаете на нем в сопровождении моего рапорта, направленного адмиралу Бранденбургу.

Чандра непонимающе заморгал:

– Но, господин адмирал, я ведь только…

– Вы что, хотите добавить неподчинение приказам начальства к трусости и профессиональному несоответствию, коммодор Чандра?

Антонов не кричал в прямом смысле этого слова, но его голос напоминал рев урагана, перед которым съежились все присутствующие.

– Чтоб тебя черти взяли! – заорал Антонов по-русски. Поняв, что невольно перешел на родной язык, он любезно перевел свое восклицание на английский и добавил: – Убирайтесь отсюда! Вы под домашним арестом до самого вылета курьерского корабля! Трусливая чернозадая сволочь! – снова по-русски добавил Антонов.

Штабные офицеры Чандры сидели как разбитые параличом. Их бывший начальник, бледный как смерть, кое-как поднялся на ноги и, пошатываясь, покинул помещение. Сущевский с облегчением понял, что Антонов не собирается переводить на английский свое крайне оскорбительное ругательство. Побледнели все, кроме Ктаара’Зартана. Орионец провожал взглядом Чандру, обнажив в жестокой усмешке ослепительно белые клыки.