Дэвид Вебер - Унаследованный Армагеддон

– Так что, нам прекратить брыкаться и царапаться? – Вопрос прозвучал с тенью улыбки, и Хэтчер улыбнулся в ответ.

– Черт, нет. Мне просто необходимо было сказать это кому-нибудь до того, как я пойду брыкаться дальше. Даже если они уничтожат нас, мы можем быть уверены в том, что в следующем мире их количество будет значительно меньше.

– Ты читаешь мои мысли. – Гор почесал нос. – Думаешь, стоит сказать об этом гражданским?

– Лучше не надо, – вздохнул Хэтчер. – Я не боюсь паники, но не вижу оснований пугать их больше, чем они уже напуганы.

– Согласен.

Гор встал и медленно направился к стеклянной стене своего офиса. Ночь в Колорадо пронизывали яркие вспышки молний, атмосфера, казалось, возвращала ту ярость, которую вынуждена была поглотить. Раскаты грома сотрясали стекло. Молнии и снег, раскаты грома и зарницы. Слишком много морской воды испарилось, слишком много кубических километров пара. Альбедо [9] в астрономии коэффициент отражения света несамосветящимся небесным телом; в буквальном переводе с латыни «белизна». планеты значительно повысилось, больше солнечного света отражалось и температура на планете значительно понизилась. Неизвестно, как далеко зайдут все эти изменения… и слава Богу, что генерал Чан так фанатично делал огромные запасы продовольствия, потому что весь мировой урожай погиб. Хорошо еще, что на этот раз шел дождь. Пусть ледяной, холодный, но все-таки дождь.

«И мы пока еще живы, – добавил он про себя, когда Хэтчер молча встал, собираясь уходить. – Живы. Хотя и это тоже может измениться. Джеральд прав». Они проигрывали эту борьбу, и что-то глубоко внутри хотело встать и покончить со всем этим. Но он не мог так поступить.

– Джеральд, – его мягкий голос остановил Хэтчера у двери. Оторвавшись от созерцания бури, Гор поднял глаза на генерала, – на всякий случай, если у нас не будет больше возможности поговорить, спасибо тебе.

Копыто Тарниша двигалось в вакууме. Даже Аку’Ултан не могли двинуть такую массу одним щелчком пальцев, но ее скорость возрастала. Поначалу всего несколько дюжин тяо за сегмент, потом больше. И больше. Больше!

Сейчас «Виндикатор» держался на фланге могучего снаряда вместе со своими братьями, образовавшими плотную фалангу, чтобы охранять оружие.

Их скоро заметят, но защита Копыта сильна, и разрушители гнезд не смогут даже точно определить дистанцию, пока его прикрывают оставшиеся полдюжины великих дюжин разведчиков. Они будут защищать Копыто ценой собственных жизней и пробивать путь через то, что осталось от обороны врага, потому что они – Защитники.

– О, Боже.

Планшетисты генерала Фредерика Эймсбери были вне себя от ярости, пытаясь просчитать маневры ачуультани, потому что не могли дать им хоть какое-то вразумительное объяснение. Но что-то на уровне шепота пробилось сквозь шум, и генерал повернулся к майору Джоанне Осгуд, старшему вахты.

– Что там, майор? – Но ее смуглое лицо оставалось неподвижным, она не отвечала. Он тронул ее за плечо. – Джо?

Майор Осгуд встряхнулась.

– Я нашла ответ, сэр, – ответила она. – Япет.

Ровность и безразличие ее голоса с карибским акцентом напугали Эймсбери, потому что он знал, что могло породить такой тон. Шаг за грань страха, потому что когда не остается надежды, пропадает и страх.

– Объясните, майор, – попросил он.

– Мне наконец-то удалось забросить через гиперпространство сенсорный массив во внешнюю часть системы и взглянуть на Сатурн, сэр. – Она спокойно посмотрела прямо в глаза генералу. – Япета больше нет на своем месте.

– Это правда, Джер. – Обеспокоенное лицо Эймсбери смотрело на Хэтчера с экрана. – Просто нам потребовалось некоторое время, чтобы подобраться достаточно близко, чтобы пробиться сквозь их эмиссию и подтвердить догадку, но сейчас мы знаем наверняка. Он прямо в центре их строя: Япет, восьмой спутник Сатурна.

– Понятно. – Хэтчеру захотелось выругаться, упрекнув Бога в том, что Он допустил это, но в этом не было смысла, и его голос прозвучал почти спокойно. – Насколько это плохо?

– Нам конец, если мы не остановим этого монстра. Это не астероид, Джер, – это долбанная луна. В шесть раз массивнее Цереры.

– С какой скоростью он движется?

– Достаточно быстро, чтобы стереть нас с лица Вселенной, – угрюмо ответил Эймсбери. – Они могли сделать это, просто положившись на гравитацию Солнца и позволив ему «упасть» прямо на нас, но тогда у нас было бы слишком много времени. Они установили на него щиты, но если бы мы смогли провести сквозь них несколько гиперракет, то, может быть , смогли бы расколоть его до того, как он обрушится на нас. Вот поэтому они установили на нем двигатели: они не хотят давать нам времени больше минимально необходимого.

Их досветовые движители медленнее наших, но на них работает также и гравитация. Я не знаю, как они это сделали, – даже если бы они и не отстреливали наши сенсорные массивы, мы наблюдали за астероидами, а не за лунами внешней части системы, – но уверен, что начальное ускорение было очень небольшим. Вот только они двигаются от Сатурна , Джер. Я не знаю, когда они все это начали, но совсем недавно Земля была в оппозиции с Сатурном, что означает, что между нами расстояние более полутора миллиардов километров по прямой. Но они двигаются не по прямой… и ускоряются постоянно.

Они надвигаются на нас со скоростью пятьсот километров в секунду – в семь раз быстрее, чем «быстрые» метеориты. Я не стал считать, скольким триллионам мегатонн это будет соответствовать, потому что это не имеет значения. Япет пройдет сквозь наш щит, как горячий нож сквозь масло, и это произойдет уже через шесть дней. Вот все время, которым мы располагаем, чтобы остановить их.

– Мы не сможем, Фредерик, – вздохнул Хэтчер, – мы просто не можем сделать этого.

– Я, черт побери, знаю, что не сможем, – резко сказал Эймсбери, – но это не значит, что мы не должны хотя бы попытаться!

– Знаю, – Хэтчер расправил плечи. – Дай мне подумать, Фредерик. Мы постараемся найти выход.

– Конечно, – сказал Эймсбери гораздо мягче. – И… с Богом, Джер.

Когда новость распространялась среди защитников Земли, лица людей бледнели. Это был конец. Когда на нее рухнет гигантский молот, Земля расколется, как грецкий орех.

Некоторые отдали слишком много, истощив свои психические резервы, и не выдержали. Большинство просто отрешилось от реальности, но кое-кто впал в буйство, а их товарищи были им почти благодарны за то, что их усмирение отвлекало от собственных кошмаров.

Хотя сломались только немногие. Для большинства выживание, даже надежда перестали иметь значение, и они занимали свои посты без истерии, холодно и расчетливо… и без надежды.