Дэвид Вебер - Война Хонор

Сообразив, что таращится на Первого Космос-лорда с отвисшей челюстью, Яначек захлопнул рот – правда, с мышцами справился не сразу. Как и сам Чакрабарти, он не удивился тому, что Акахито Фицпатрик посоветовал своему кузену не раскачивать лодку, в конце концов, герцог Серой Воды на протяжении десятилетий являлся одним из ближайших политических союзников Высокого Хребта. Другое дело, шурин Чакрабарти, Адам Дамакос.

– И что же сказал по этому поводу мистер Дамакос? – осторожно поинтересовался Первый Лорд Адмиралтейства.

– Не думаю, что мне стоит обсуждать это с вами, – ответил Чакрабарти. – Скажу просто, что Адам… все больше и больше не в восторге от нынешнего правительства, несмотря на участие в нем графини Нового Киева и МакИнтоша.

– Что? – Яначек презрительно расхохотался. – Может быть, он предпочел бы увидеть в составе кабинета эту страдалицу, эту сладкоречивую идиотку Монтень?

– Между прочим, да. И он не единственный член парламента от либеральной партии, склоняющийся к этому. А в данном случае важно то, что Адам представляет либералов в Комитете по делам Флота Палаты Общин. А значит, об истинном положении нашего флота он информирован гораздо лучше, чем Акахито, и по большинству проблем его мнение совпадает с моим. Зоны нашей ответственности слишком велики, их слишком много, а кораблей, чтобы поспеть повсюду, слишком мало. Есть только два варианта: либо мы находим дополнительные корабли, либо сокращаем сферу нашего влияния. Третьего не дано, и если вы со мной не согласны, значит, наша дальнейшая совместная работа невозможна.

– Хорошо, – процедил сквозь зубы Яначек. – Прошение об отставке будет принято сегодня же, до конца дня. Надеюсь, мне не требуется напоминать вам содержание Акта о государственной тайне?

– Разумеется, не требуется, – натянуто ответил Чакрабарти. – Обо всем, что стало известно мне в силу служебного положения, я буду молчать, а когда журналисты спросят, почему я подал в отставку, сошлюсь на старую проверенную ерунду о несходстве характеров. Но ей-богу, Эдвард, если вы ничего не предпримете, забота о том, что подумают люди о моей отставке, станет самой мелкой из ваших забот.

– Вот вам все предположения о том, что возможно продвинуться в переговорах! – проворчала Декруа.

На этот раз даже у Марицы Тёрнер не нашлось возражений. Последнее, поступившее менее шести часов назад коммюнике Элоизы Причарт поразило всех членов кабинета лаконичным и грубым отрицанием самой возможности компромисса.

– Поверить не могу, – тихо сказала графиня Нового Киева, потрясенно качая головой. – Ради всего святого, что такое с ними случилось? Как они могли направить нам вот такое?

– Рискую показаться занудой, но я вам действительно говорил, – заявил Яначек. – По-моему, все предельно ясно. Тейсман, явно переоценивая свои возможности, вообразил, что он в состоянии выиграть новую войну с нами, и теперь они её добиваются, вместо того чтобы пойти на разумные уступки.

– Это слишком пессимистичный взгляд! – попыталась протестовать графиня Нового Киева, но было видно, что протестует она против сил судьбы, а не против аргументов Яначека.

– Чего бы они ни добивались, – нарушил наступившую после слов Марицы тишину Высокий Хребет, – у нас нет другого выбора, как ответить. Мы не можем оставить прямой вызов незамеченным. Для нашего правительства это было бы политическим самоубийством, да и ни одно правительство Мантикоры не могло бы принять подобные требования. Полагаю, им нужно заявить об этом как можно отчетливее.

– Но ситуация грозит выйти из-под контроля, – пыталась спорить графиня. – Кто-то ведь должен проявить хоть немного выдержки, Мишель!

– Вот пусть «кто-то» и проявляет! – заявила Декруа, стукнув кулаком по лежавшему перед ней на столе экземпляру ноты, переданной Гросклодом. – Но не мы! Наше терпение исчерпано. Марица, у нас часто бывали разногласия, будут они и впредь, но сейчас Причарт должна понять, что она отвергла даже минимальные требования, без выполнения которых мы просто не вправе заключать какой-либо договор. Как справедливо заявил Мишель, ни одно правительство – пусть бы его даже возглавил воскресший Аллен Саммерваль! – не устояло бы, проявив такую слабость.

– Во-первых, не устояло бы, – с силой произнес барон Высокого Хребта, – а во-вторых, Корона все равно не ратифицировала бы договор, подписанный на условиях ультиматума Причарт.

Распространяться на эту тему далее премьер не стал, но коллеги и так прекрасно его поняли. Никто не сомневался, что Елизавета действительно не остановилась бы перед созданием конституционного кризиса. Гнев королевы на правительство дошел до критической точки, и многие министры искренне удивлялись тому, что глава государства до сих пор не выплеснула на публику свое недовольство военной политикой. Видимо, её сдержанность объяснялась только одним: подобный шаг мог только ухудшить межзвездную ситуацию и существенно увеличить опасность возобновления войны.

– Мы не только не примем эти требования, – заявил премьер-министр, – но отвергнем их в недвусмысленных выражениях.

– Какие конкретно «недвусмысленные выражения» имеются в виду, Мишель? – спросила, прищурившись, Декруа.

– Учитывая… неопределенность текущего соотношения сил, – ответил премьер, одарив сэра Эдварда Яначека умеренно ядовитым взглядом, – важно, чтобы ответственность за возобновление военных действий нельзя было возложить на нас.

– Разумно, – согласилась Декруа, тоже, в свою очередь, бросив на Яначека сердитый взгляд.

Первый Лорд озирался, как медведь, обложенный в берлоге сворой охотничьих собак. Чакрабарти, верный данному слову, не стал раскрывать причины своей отставки, но уход Первого Космос-лорда не спас ситуацию. Яначек все отчетливее понимал, что его положение в Адмиралтействе висит на волоске.

– Адмиралтейство не имеет намерения провоцировать конфронтацию, – сказал он с деланным спокойствием. – В то же время хотел бы напомнить всем присутствующим, что еще до отправления Причарт нашей последней ноты я предлагал предотвратить ситуацию прежде, чем она возникнет. Поддержи кабинет нас с адмиралом Чакрабарти, – безжалостно присовокупил он имя бывшего Первого Космос-лорда к плану, который тот никогда не одобрял, – нынешних проблем можно было бы избежать. А адмирал Чакрабарти остался бы в Адмиралтействе.

Никто из присутствующих не знал, что в действительности произошло между ним и Чакрабарти, а потому кое-кто под вызывающим взглядом Яначека предпочел отвести глаза.

– Может, и так, – сказала, помолчав, Декруа, – и вы, Эдвард, без сомнения, правы. Но прав и Мишель. А нанесение упреждающего удара, как вы предлагали, однозначно представляло собой возобновление войны!