Джек Вэнс - Станция Араминта

— Это Шард Клаттук. Кеди мы подобрали. Он живой, но в очень тяжелом состоянии.

— Что с ним? — громко, как колокол прозвучал голос Бодвина Вука.

— У него что-то вроде шока. Глаза открыты и, похоже, он в сознании, но меня не узнает, и не отвечает. На нем много рваных небольших ран. Умпы, которые доставили его, сказали нам, что вчера во второй половине дня, он вырвался на волю и пытался бежать. Он прыгнул в канал и пытался укрыться под строениями, а там полно, как они их называют, йутов. Когда они его обнаружили его, он лежал в иле, а эти твари обгладывали его. Такова их версия.

— Ты в нее веришь?

— Более-менее. Они смотрели на него с благоговением и не могли понять, как он выжил. Что они сделали с ним перед этим, можно только догадываться.

— Насколько Кеди плох? Он выживет?

— Состояние тяжелое. Он совершенно апатичен.

— Хорошо. Переходите к выполнению дальнейшей программы.

— Она уже идет полным ходом. Пока что реакции нет.

— Продолжайте меня информировать о ходе событий.

Бодвин Вук повернул свой стул и уставился в окно. Намур сидел молча и больше уже не торопился уйти.

Прошло десять минут. В громкоговорителе снова раздался голос Шарда.

— Под прикрытием первых двух флаеров третий и четвертый сорвали крюками крышу и открыли для обзора пол. Там не оказалось ни флаера, ни признаков какого-либо механического оборудования. Но мы заметили, что пол сделан из свежего бамбука. Мы сорвали пол и обнаружили флаер и оборудование. Мы сбросили фугас и уничтожили флаер вместе со всем, что было в помещении. После этого мы развернулись и отправились домой.

— Отличная работа, — кивнул Бодвин Вук, — Вы сделали все, что только было возможно за это время.

Операция по уничтожению механической мастерской Титуса Помпо официально преподносилась, как стандартная миссия по срочной эвакуации, внезапно заболевшего, Кеди Вука. Какие-то слухи выползли за стены Бюро В, возможно, их источником был Намур, но истинное значение рейда так никогда и не получило широкой огласки.

Две недели, пока его раны не зажили, оставив после себя маленькие отвратительные шрамы, Кеди провел в больнице, потом его перевели в санаторий. Он все еще оставался в полной апатии, очевидно понимая, что происходит вокруг, самостоятельно питаясь и выполняя все инструкции, но не обращая внимания на посетителей и продолжая молчать. Временами его большое розовое лицо сморщивалось, из глаз лились слезы и он издавал высокие всхлипывающие звуки, ничем не напоминающие слова. Такие припадки становились все реже; постепенно Кеди начал проявлять интерес к окружающему, наблюдал за входящими и выходящими из палаты людьми, рассматривал картинки в журналах, но все равно продолжал игнорировать посетителей и не произносил ни слова.

Занятия в Лицее подошли к концу. После усиленных трудов и дополнительных занятий Арлес сумел сдать экзамены и получил выпускной аттестат. Глауен вместе с Вейнесс, Мило и несколькими другими учениками окончил с отличием. Каждый год ученые проживающие в Постоялом доме устраивали банкет, на который приглашался выпускной класс Лицея, а так же Хранитель со всей семьей, директора Бюро и их помощники, Главы шести Домов. Преподавательский состав Лицея, а так же шасть сановников, выбранных советом Лицея. Это было значительное мероприятие, на которое джентльмены являлись в официальной форме, а дамы одевали самые роскошные платья, которые только могли придумать их портные. Те, кого на это торжество не приглашали утешали друг друга, говоря, что мероприятие это нудное и скучное, и что они бы ни за что не стали тратить на него время даже если бы их и пригласили. И тем не менее за честь быть одним из пятерых «избранных» сановников велась борьба. После окончания банкета перед началом речей, Глауен разыскал Вейнесс и вывел ее на балкон, где они уселись рядышком, любуясь раскинувшимися перед ними достопримечательностями.

На Вейнесс была длинная юбка, облегающая в талии и свободная внизу с черными, зелеными и красными как вино полосами, черный жакет из тяжелого матового материала и черная лента в волосах. Она долго молчала, теребя кончик ленты, а потом воскликнула:

— Глауен! Хорошо бы уйти отсюда! Я сидела здесь как на иголках и вся изнервничалась. У меня было такое состояние, как будто у меня в волосах сидит большущий жук.

— Я никогда не видел тебя такой элегантной.

— Правда? Тебе нравится?

— Конечно. Только в этих одеждах ты кажешься слишком далекой и незнакомой.

— А я всегда была таинственной, — кокетливо ответила она, А что касается близости, то я даже матери не позволяю быть слишком близкой.

Глауен грустно улыбнулся, и Вейнесс бросила на него косой взгляд.

— Отчего ты такой мрачный.

— Ты и так знаешь отчего.

— Я не хочу чтобы ты сегодня думал об этом.

— Я ничего не могу с собой поделать. Все думаю о том, вернешься ли ты.

— Конечно, вернусь. А если нет, то…

— Если нет?

— Тогда ты поедешь меня искать.

— Легко сказать. Среди сотен миров и миллиардов триллионов людей.

— Это в какой-то мере должно воодушевлять. Даже если ты и не найдешь меня, то вполне возможно встретишь кого-то очень похожего на меня или, если это возможно, то даже милее меня.

— Точно такой же как ты не найдется во всей Сфере Гаеана, с точно таким же хорошеньким ротиком, точно с таким же остреньким подбородком, или с такими же мелкими кудрями, или с таким же запахом.

— Надеюсь, что пахнет приятно.

— Конечно, я всегда принюхиваюсь к ветру, который дует через вересковую долину.

— Это просто мыло, которым я пользуюсь. Глауен, пожалуйста, не будь слишком сентиментальным из-за моего отъезда. А то на меня тоже нападет слезливость и я расплачусь.

— Как скажешь. Поцелуй меня.

— Это при таком-то скоплении народа? Нет уж, спасибо.

— Да на нас никто и не смотрит.

— Глауен, прекрати. Достаточно. Я слишком щепетильно отношусь к таким вещам… Видишь! Ну вот, что я говорила! Мама уже подсматривает за мной.

— Не думаю, что она нас видит. Она вообще не смотрит в нашу сторону.

— Может и нет. А вот там в уголку очень скромненько сидит Арлес, — не сдавалась Вейнесс.

— Да, очень странно, на мой взгляд. Спанчетта в ярости от того, что не попала в «избранные». Отец здесь и от этого ей еще тяжелее.

— А что это за девушка рядом с Арлесом? Думаю, я ее раньше не видела… Похоже, между ними очень хорошие отношения.

Глауен взглянул на спутницу Арлеса: довольно яркую молодую женщину с развевающимися розово-оранжевыми волосами, со светлой кожей и чувственными контурами.

— Это Друсилла вне-Лаверти, одна из участниц труппы Флореста. Если доверять слухам, то они с Арлесом довольно дружны. Однако, это меня не касается.