Майкл Гир - Артефакт

— Может быть, лучше оставить его в покое?

— Нет! — Архон схватил Сола за руку. — То, что нашел один человек, со временем отыщет другой. Мы должны обезвредить его немедленно!

— Что-нибудь придумаем, — ответил Соломон с уверенностью, которой вовсе не ощущал.

— Да. Что-нибудь придумаем. Иного выхода нет. — Архон закрыл глаза и, откинувшись на спинку кресла, глубоко задышал, словно пытаясь совладать с собой. — Я простой человек, капитан. Но теперь я вынужден стать суперменом, не позволить врагу рода людского влиять на мои решения, мысли и чувства. Как жаль, что судьба не выбрала на эту роль кого-нибудь более достойного.

Соломон ждал, чувствуя, как напрягается все его тело, а мускулы плеч стягиваются тугими узлами.

— Уже очень скоро мы опустимся на Новую Землю, и вам придется разделить со мной это бремя, — продолжал Архон. — Однако до тех пор я вынужден нести тяжкий груз в одиночку, словно Атлас. — В его голосе зазвучали тоскливые нотки. — Я родился обычным человеком, но уж никак не титаном.

— Так же, как подавляющее большинство людей.

— И тем не менее судьба возложила эту ношу именно на меня. Если нас постигнет неудача, останется лишь уповать на Всевышнего. — Архон отвел глаза. — Да поможет нам бог!

— И вы станете указывать мне, куда направить свою станцию? — прогремел Никита, потрясая тяжелым кулаком у лица Фэна Джордана. Они стояли в кают-компании, углубившись в привычный послеобеденный разговор. Сегодня Джордан казался на редкость мрачным, как будто его снедала затаенная злоба.

— Да, если это послужит на благо государства. — Герцог скрестил руки и вздернул подбородок. — Индивидуумы обязаны подчиняться интересам общества.

— Капитан! — Никита взмахнул рукой, привлекая внимание Соломона. — Этот маньяк хочет, чтобы я признал его короля законным правителем галактики! Если коммунисты и демократы были мерзкими паразитами, сосущими кровь трудового народа, то кто такие короли? Безжалостная раковая опухоль в самом сердце человечества! Джордан утверждает, будто бы они поставлены над миром самим Всевышним!

— Ничего не выйдет, герцог, — невозмутимо произнес Соломон. Тайяш Найтер молча стоял рядом с ним, опираясь на черную трость и задумчиво пощипывая белоснежную бородку.

— Почему бы и нет? — с жаром воскликнул Джордан, поворачиваясь к Соломону и взирая на него с неприкрытой ненавистью. — Они сами убедятся в том, что монархия — единственная разумная система правления. Как только мы обуздаем подонков, кишащих на станциях, и принудим их к созидательному труду, Вольным секторам придет конец! История учит — таков неизбежный исход.

При слове «подонки» Никита издал придушенный вскрик, а Тайяш язвительно произнес:

— Мы не подонки. Мы такие же люди, как вы, жители Нью-Мейна. Спасибо за заботу, но мы вполне довольны своей судьбой и трудимся достаточно продуктивно.

Никита лукаво взглянул на Соломона.

«Интересно, как себя поведет офицер флота Братства? Быть может, мы наконец сорвем с него внешнюю шелуху и увидим его истинную сущность?»

Карраско с интересом следил за Джорданом.

— И как же вы собираетесь обуздать этих тигров, Фэн?

— Прекратим поставки, пока не смирятся. — Герцог бросил на Сола испепеляющий взгляд. Его губы вытянулись в тонкую линию, ореховые глаза сузились. — Впрочем, в наши дни многим людям не хватает хороших манер.

Лицо Сола застыло, губы угрожающе искривились:

— Согласен с вами целиком и полностью.

Заметив, как ощетинились Карраско и Джордан, Никита поспешил вклиниться в перепалку.

— Мы сами производим все необходимое!

«Что случилось? Какая кошка пробежала между этими двумя? И чем это грозит всем остальным?»

— На каждого хама найдется своя плетка! — Джордан вызывающе ухмыльнулся.

— Сколько у вас кораблей, Фэн? — спросил Соломон. — В ближайшее столетие только для патрулирования пограничных районов потребуется не менее тысячи боевых судов. Станции сектора Ленина присоединятся к сектору Москва; оттуда они все вместе могут отправиться поближе к Гулагу либо к Амброзу — куда угодно.

— Разве у ваших посольств уже собираются толпы недовольных, которые режут друг другу глотки за место в очереди, чтобы переселиться на Нью-Мейн и вкусить благ вашей утопии? — не выдержал Никита. — Что-то я их не замечал.

— Виной тому предубежденность, которую внушают людям напыщенные болваны вроде вас. Пропаганда Конфедерации и Братства отвратила их от Нью-Мейна. Вы, капитан, человек утонченных вкусов. — Фэн приподнял губу. — Позвольте спросить: где бы вы предпочли поселиться — на моей планете или в этих крысиных гнездах, станциях сектора Гулаг?

— Предпочитаю своих крыс! — вмешался Никита. — По крайней мере, они не указывают мне, где жить, как жить и чем заниматься. Вам кажется, что Нью-Мейн настолько велик и могуч, что может гонять нас с места на место, словно скот на Рейндже. Такое не под силу даже объединенной Конфедерации, а уж вам и подавно.

— Человечество спасет голубая кровь. Мы — избранные и никогда не оскверним себя связями с простолюдинами вроде этих ваших гулаги!

— Послушайте, Фэн, — заговорил Соломон, пытаясь охладить пыл вельможи. — Это уж чересчур…

— Вы построили свою касту на реках красной крови! — яростно загремел Никита.

— Монархи тщательно следят за тем, чтобы в немытых руках черни не оказалось оружия. Они садятся за стол переговоров, не доводя дело до войны.

— Как в 1914 году? — осведомился Соломон. — Чего тогда добились короли своими переговорами? Иван Грозный, Калигула, Наполеон… этот список можно продолжать до бесконечности. Нечего сказать — славные были парни, непревзойденные миротворцы.

Джордан побагровел:

— Видите ли, капитан, я не испытываю к вам теплых чувств. Я ничуть не сомневаюсь, что своим извращенным пониманием истории вы всецело обязаны Братству, заодно лишившему вас и тех навыков культуры поведения в обществе, которыми вы, возможно, когда-то обладали.

Соломон пожал плечами:

— Думайте обо мне что хотите, Фэн, но я остаюсь верен своим взглядам на прошлое.

— А я, пожалуй, раздам своим немытым ребятам оружие. — Никита наклонился, и его глаза оказались вровень с лицом Джордана. — Я опасаюсь таких, как вы, и не хочу жить той жизнью, которую вы нам готовите — под прицелом пушек.

— Безмозглые ублюдки! — воскликнул Джордан и величавой поступью удалился из кают-компании, провожаемый обеспокоенными взглядами присутствующих. Только Марк Листов сохранял видимую безмятежность.

— Что ж, наконец-то он высказался откровенно, — с деланной веселостью произнес Соломон.

Никита насмешливо фыркнул, чувствуя, как владевшая им ярость отступает: