Дэвид Герролд - Ярость мщения

Вопросов не было.

– Хорошо. Я могу заключить, что все в этом зале удовлетворены законностью происходящего, не так ли?

Он ждал.

Толстяк в заднем ряду поднял руку. Форман жестом пригласил его высказаться.

– Вы тут много наговорили, к чему-то готовясь, но мы так и не знаем, что это будет. О чем же мы можем спросить?

– Хорошее наблюдение. Ясно, что вы не можете ни о чем спросить. Однако мы проводим эту процедуру не впервые и знаем, какие вопросы обычно задаются, поэтому заранее отвечаем на них, чтобы сэкономить время. Что-нибудь еще?

Толстяк отрицательно покачал головой и сел. Форман перевернул страницу и снова посмотрел в Дальний конец зала.

– Ладно, сейчас мы покажем целиком процедуру запечатывания карточек в конверты, их перемешивания и приклеивания под сиденья. Мы всегда это записываем и показываем, чтобы не оставалось абсолютно никаких сомнений насчет выбора добровольцев.

Форман лукаво посмотрел на меня и улыбнулся.

– Немного волнуешься, а, Джим?

– Э… да, – согласился я, искоса взглянув на Марисову. Казалось, еще чуть-чуть – и она хлопнется в обморок.

Форман тоже посмотрел на нее и похлопал женщину по руке.

– Спокойнее. Я рядом.

Она пробормотала что-то по-русски, потом перевела: – Потому и волнуюсь.

Свет в зале погас, включилась видеозапись. Большую ее часть прокрутили с тройной скоростью, что вызвало смешки.

На экране появились ассистенты со стопками белых карточек и пустых конвертов. Они сели перед камерой и начали быстро вкладывать карточки в конверты. Когда они закончили, в поле зрения оператора вступил Форман и так, чтобы всем было видно, показал две красные карточки. Он вложил карточки в два остававшихся пустыми конверта и наугад засунул их в середину груды.

Потом все конверты загрузили в прозрачный барабан, рядом с которым стояли часы. Барабан завращался, стрелки быстро закрутились – для нас пятнадцать минут уместились в девяносто секунд.

Затем камера отъехала, показав общий вид зала. Барабан открыли, и ассистенты, взяв по пачке конвертов, принялись с невероятной скоростью приклеивать их к сиденьям стульев снизу.

Когда они закончили, двери открылись, и мы увидели себя входящими в зал. Скорость показа уменьшилась и теперь превышала нормальную всего в полтора раза. Я увидел, как вхожу и сажусь на стул, и вдруг неизвестно отчего всем нутром ощутил злобу, страх, предательство.

До моей руки дотронулся Форман: – Что с тобой, Джим?

– А что?

– Это видно по твоему лицу. Я встретился с ним глазами.

– Вам известно, через что я прошел. Сдается, вы, или Вселенная, или Господь Бог, или кто там у вас командует, – проклятый злобный шутник с задатками профессионального головореза.

Форман кивнул: – Ты даже половины не знаешь.

И отвернулся к Марисовой, оставив меня еще более разочарованным, озлобленным и испуганным, чем раньше. Экраны погасли, в зале зажегся свет.

– Специально сделанная запись подтверждает, что ничье вмешательство не могло повлиять или проконтролировать выбор. Занятие тоже будет записано, и копию отошлют в канцелярию президента для ознакомления. Это послужит вам гарантией, что все, по возможности, будет исполнено максимально честно и гуманно.

Форман захлопнул книжечку.

Встал.

Посмотрел на меня. На Марисову. Обвел взглядом аудиторию.

Кивнул куратору курса.

Она быстро подошла к помосту и передала Форману деревянный ящик.

Он открыл его и показал лежавший в нем предмет Марисовой, потом мне. В ящике находился револьвер. И два патрона. Форман продемонстрировал его содержимое всем сидящим в зале. Экраны показывали револьвер крупным планом.

Форман вынул оружие и вручил его Марисовой.

– Проверьте, пожалуйста, револьвер и подтвердите, что это настоящее оружие армейского образца. Спасибо.

Она кивнула.

Форман передал револьвер мне.

– А теперь проверьте вы, Маккарти, и удостоверьтесь, что он настоящий. Спасибо.

Револьвер был настоящий. Я вернул его Форману. Форман передал Марисовой оба патрона: – Проверьте их, пожалуйста, и подтвердите, что это настоящие боевые патроны, абсолютно идентичные друг другу. Спасибо.

Он передал патроны мне: – Маккарти, проверьте их и убедитесь, что они не холостые. Спасибо.

Патроны были боевыми. Я вернул их.

– Спасибо. А теперь выберите любой.

Я показал на один из патронов, лежавших на его ладони.

– Отдайте его Марисовой. Я подчинился.

– Хорошо.

Форман передал Марисовой револьвер.

– Зарядите его, пожалуйста.

Она подчинилась. Надо отдать ей должное: первое, что она сделала, – это проверила предохранитель. Потом вставила патрон в гнездо барабана. Руки у нее тряслись, но Форман терпеливо ждал. Когда Марисова управилась, он осторожно забрал оружие.

– Вы согласны, что это настоящий револьвер, заряженный настоящей пулей?

Она кивнула, белая как простыня. Форман повернулся ко мне: – Маккарти, вы тоже в этом уверены? Я кивнул.

– Хорошо. Спасибо.

Форман шагнул к краю помоста, снял оружие с предохранителя и поднял его.

– Револьвер заряжен. Вы все видели это на двух экранах. Кто-нибудь сомневается в смертоносности оружия?

Таких не нашлось.

– Просто на всякий случай…

Форман неожиданно повернулся и выстрелил. Пуля, чмокнув, вонзилась в дальнюю стену, выбив небольшое облачко штукатурки.

– Любой желающий удостовериться, что это действительно пуля, может подойти и посмотреть – она в стене. Мы подождем. Не разговаривайте – просто пойдите и посмотрите, а потом вернитесь на место.

Проверять пошли всего несколько человек. Мне тоже хотелось, но я, собственно, знал, что увижу там.

Почему-то я больше не сомневался насчет наших дальнейших занятий. Почему-то я это знал.

Когда все снова оказались на своих местах, Форман отдал мне револьвер и оставшийся патрон.

– Перезарядите, пожалуйста.

Забавно, но мои руки тоже задрожали. Я проверил предохранитель шесть раз, прежде чем отдать оружие.

– Спасибо. – Этот человек демонстрировал редкостную невозмутимость.

Он положил револьвер на маленький столик за своей спиной. Потом достал из кармана золотой доллар с американским орлом. Поднял его, показывая всем и поворачивая то так, то эдак, чтобы камеры могли заснять монету с обеих сторон. Дал осмотреть Марисовой, потом мне.

– Орел или решка? – спросил он.

– Орел, – сказал я.

Он поймал монету и припечатал к тыльной стороне запястья.

– Орел. Вы выиграли, Маккарти.

Я слабо улыбнулся. Мне не понравилось, как это прозвучало.

– Держите. Можете сохранить эту монету. Она принесет вам счастье.

Я почувствовал тяжесть на пальцах и потянулся, чтобы спрятать доллар в карман.

– Подождите. – Форман протянул второй доллар. – Вам понадобятся две монеты. Не потеряйте их.