Дэвид Герролд - День проклятья

– Мама! – Я помахал рукой, чтобы она посмотрела на меня. – Ты предложила встретиться со мной, чтобы как-то оправдать свое возмущение моей неблагодарностью? Вспомни, чем это обычно кончалось.

– Опять остришь. Думаешь, что ты самый умный? Сейчас и проверим, насколько ты умен.

– О чем ты?

– Узнаешь.

Мамуля заметила приближающегося официанта и замолчала. Пока тот накрывал на стол, она сидела с подозрительно самодовольным и хитрым видом. Официант подал тарелку ей, затем мне и испарился.

Я первым нарушил молчание:

– Ну, хватит. Давай напрямую. Что тебе от меня нужно?

– Джеймс, – начала она. Я чуть не взвыл: опять «Джеймс»! – Я уже убедилась, что взывать к твоему здравому смыслу – бесполезная трата времени. Вчера утром ты воочию убедился, что все делается ради твоего блага…

– Эта твоя фразочка всегда меня бесила. Когда ты произносила: «Ради твоего блага», – получалось, что это делалось ради твоего блага.

– Джеймс, именно это я имею в виду. Ты абсолютно не отдаешь себе отчета в своих поступках, никого не желаешь слушать. Авторитетов для тебя не существует. После этого проклятого случая с каторранами ты стал абсолютно невменяем. Только поэтому я вынуждена так поступить. Я прекрасно понимаю, что сейчас это тебе не понравится, но придет время, и ты поймешь, что иного выхода у меня не было. Я лишь забочусь о твоем будущем.

– Что ты натворила?

Она вздохнула нарочито громко:

– Я заполнила кое-какие бумаги.

– Какие именно?

Она напряглась.

– О передаче твоих прав адвокату…

– Что за ерунда? Мне двадцать четыре года. -… мотивируя тем, что ты не вполне отвечаешь за свои поступки. Наше дело почти беспроигрышное. Та червивая пыль, которой ты наелся, либо надышался, либо что-то еще… – Она избегала смотреть мне в глаза. – Мы можем наложить арест на твои деньги и держать их годами, пока дело будет ходить по инстанциям. Ты же знаешь, Джеймс, что я могу это сделать.

Я отказывался верить.

– Это шантаж!

– Бог с тобой. Мы уже подготовили бумаги, Джим. Она потянулась через стол.

Я отдернул руку. Мне не хотелось, чтобы она прикасалась ко мне – никогда.

– Послушай, – сказала мать. – Ты еще ребенок. И не умеешь обращаться с деньгами.

А я умею. Я же вела финансовые дела отца, помнишь?

– Неплохой аргумент.

– Значит, ты согласен?

– Где деньги отца?

– Я их вложила в дело.

– Отдала этому паразиту?

– Джеймс!..

– Так это на тебя я должен выписать доверенность? Черт возьми! Почему ты не подцепила какого-нибудь сопляка? Это обошлось бы намного дешевле – и безопаснее. А может, и удовольствия получила бы больше.

Она вспыхнула, аристократическим жестом промокнула губы салфеткой и заявила:

– Если ты будешь продолжать в том же духе, то нам, по-видимому, придется беседовать в присутствии адвокатов.

– Не верю своим ушам. Не могу! Как ты согласилась на такую подлость? Сначала скормила ему все свои деньги, а теперь собираешься подарить мои. Мама, если тебе нужны деньги, я все отдам. Честное слово! Но, пожалуйста, выгони этого мерзавца вон.

– Я бы попросила тебя выбирать выражения.

– Хорошо. Выгони этого подонка, слизняка, подлеца, проходимца, кровососа…

Останови меня, когда я подберу нужное слово.

– Мы собираемся пожениться. Он будет твоим отчимом.

– Черта с два! – Я поймал себя на том, что кричу, и хрипло прошептал: – Прежде я откажусь от тебя.

Она побледнела. Я понял, что хватил через край. Или сказал то, что надо? Не знаю.

– Мама, послушай. – Я предпринял последнюю попытку. – Ты не одна. Но и этот жук тебе не нужен. На свете так много хороших людей. Ты же у меня сокровище. Ты не должна ценить себя так низко и платить этому типчику за любовь. Послушай, армия имеет в своем распоряжении лучшую компьютерную сеть в мире. Мне, наверное, даже удастся привлечь юристов из Спец-сил. Мы получим твои деньги обратно. А если нет – покончим с этим жуликом раз и навсегда. Только, пожалуйста, перешагни через него. Ты заслуживаешь лучшей участи.

На какой-то краткий миг мне показалось, что она меня услышала, – а потом между нами снова выросла стена.

– Кто ты такой, чтобы решать, как мне жить?

– Я мог бы сказать тебе то же самое.

– Ты дитя, Джим, и ничего пока не понимаешь, но когда-нибудь поймешь и будешь благодарен мне.

– Только не за это. Это – предательство. Ты решила, что он для тебя важнее, чем я. Решила, что никогда больше не будешь одинокой. Ты отчаялась, если готова даже продать своих детей. Неудивительно, что Мэгги бежит в Австралию. Теперь мне все ясно.

– Как ты смеешь разговаривать в таком тоне?

– Да он же бросит тебя, мама. Когда кончатся деньги, от него и следа не останется. Что ты будешь делать тогда? Одна как перст. Боже, надеюсь, тогда у меня хватит сил простить тебя, потому что сейчас их нет. – Я встал и швырнул салфетку на стол. – Спасибо за угощение. Сыт по горло.

– Джеймс, если ты сейчас уйдешь…

– Валяй, делай, что обещала. Я пошел прочь.

По пути к автомобильной стоянке я ругался как сапожник. Но не на нее. На себя.

Потому что теперь не только она осталась в одиночестве. Я тоже потерял мать.

В. Чем хторранин отличается от адвоката?

О. У хторранина еще осталась капля совести.

В. Почему хторране не жрут адвокатов?

О. Душа не принимает.

С мамочкой надо было срочно что-то делать.

Точнее, надо было срочно что-то делать с деньгами.

В худшем случае она могла ограничить меня в правах. Но куда запрятать денежки, прежде чем это произойдет? Вероятно, туда, откуда я мог бы их взять, а она нет.

А что, интересная мысль!

Мамуля допустила серьезную ошибку. По-видимому, она не сразу сообразила – да и мне было невдомек, – что все ее бумаги не имеют силы, пока я не извещен официально, пока не зарегистрировано мое обращение к компьютерной почтовой сети…

Сколько я могу с этим тянуть? Ведь это лишь отсрочка. Даже если я откажусь подтвердить получение почты, бумаги автоматически через семь суток получат ход.

– Вот дерьмо, – выругался я в растерянности. – Верно говорят, что «твою мать» армейские компьютеры вводят самопроизвольно.

И вдруг до меня дошла соль старой солдатской шутки, вернее, ее подтекст. Моя мать не имеет доступа к армейским базам данных, а я имею.

Вот он, выход!

Пару недель назад я получил извещение от Союза служащих Специальных Сил – нашего профсоюза. Там рекламировалась какая-то Центральная служба финансовых услуг. Они разработали искусственный интеллект для новой 99-й модели с оптическими ганглиями, образующими семимерную сеть. Более защищенной системы не существовало. В примечании указывалось, что «система пока недоступна для обычных пользователей», и я, помнится, усомнился в этом.