Питер Гамильтон - Обнаженный Бог: Финал

* * *

Обрывочные мысли Джеральда прошли сквозь вселенную тьмы и боли. Он не знал, где находится и что делает. На самом деле ему было все равно. Время от времени прорывались какие-то вспышки, когда нейроны устанавливали неустойчивую связь между собой, снова являя ему яркие образы Мэри. Его мысли вращались вокруг этих образов, словно в религиозном поклонении. Причина этого низкопоклонства ускользала от него.

В его горестное существование начали врываться голоса. Хор шепчущих голосов. Настойчивых. Безжалостных. Становившихся громче, сильнее. Они врывались в его замутненное сознание.

Волна боли, доводящей до белого каления, снова заставила его вступить во внезапный пугающий контакт с собственным телом.

– Впусти нас. Кончай пытку. Мы можем помочь.

Боль переместилась. Жжет.

– Мы можем это прекратить.

– Я, я могу это прекратить. Впусти меня. Я хочу помочь.

– Нет, меня. Я тот, в ком ты нуждаешься.

– Меня.

– Я знаю секрет, как прекратить мучения.

Раздался звук. Реальный звук, тревожащий воздух. Его собственный высокий крик. И смех. Жестокий, жестокий смех.

– Джеральд.

– Нет, – сказал он им. – Нет, я не хочу. Не начинайте снова. Я лучше умру.

– Джеральд, впусти меня. Не сопротивляйся.

– Я умру ради Мэри. Лучше, чем…

– Джеральд, это я. Ощути меня. Узнай меня. Проверь мою память.

– Она сказала… Она сказала, что она… О нет! Только не это. Не заставляйте меня, только не с ней. Нет.

– Я знаю. Я там была. А теперь дай мне пройти. Это трудно, я знаю. Но мы должны ей помочь. Должны помочь Мэри. Теперь это единственный способ.

Удивление от идентичности этой души разрушило его ментальные барьеры. Душа ринулась из потусторонья, просачиваясь сквозь его тело, принесенная ею энергия разлилась по его конечностям, переливаясь по позвоночному столбу, вселяя в Джеральда силу. Новая память наводнила его синапсы, приходя в столкновение с устоявшимися воспоминаниями каскадами зрелищ, звуков, вкусовых ощущений. Раньше не было ничего подобного. Раньше он был ограничен, отодвинут к самому краю осознания, зная о внешнем мире благодаря крошечным покалываниям нервных импульсов. Пассивный, бездушный пассажир-пленник в своем собственном теле. На этот раз получилось более равноправное партнерство, хотя новый пришелец доминировал.

Глаза Джеральда раскрылись, прилив энергистической мощи помог им сфокусироваться. Другое наложение наконец изгнало жуткую головную боль, которая свирепствовала такое долгое время.

Двое Кириных телохранителей самодовольно ухмылялись, глядя на него.

– Кто же этот счастливый мальчишка? – фыркнул один из них. – Парень, сегодня ночью ты получишь такое групповое траханье, что на всю жизнь хватит!

Джеральд поднял руку. С кончиков его пальцев сверкнули две молнии обжигающего белого огня, просверливая черепа обоих телохранителей. Четыре души неразборчивыми словами выразили свою ярость, погружаясь в потусторонье.

– У меня другие планы на сегодняшний вечер, большое спасибо! – сказала Лорен Скиббоу.

* * *

Довольно давно Аль не выходил в космос. Сидя на толстой зеленой обивке кресла на прогулочной палубе черноястреба, он понял, как давно. Он вытянулся, поднял одну ногу.

– Куда мне тебя отвезти, Аль? – спросил его голос Камерона из-за серебряной решетки на стене.

– Знаешь, только от Монтерея подальше.

Он нуждался в отдыхе, хотелось просто побыть некоторое время одному, сосредоточиться мысленно на том, что происходит. В прежние деньки он бы просто отправился проехаться, может быть, взял бы с собой удочку. Еще принадлежности для гольфа, он несколько раз играл в гольф, хотя не по тем правилам, о которых слыхали Королевские Ребята и Любители Старины. Просто друзья в хороший денек валяли дурака.

В большое переднее окно он видел вращающиеся контуры космопорта, исчезающие над головой, когда они сделали прыжок с посадочной площадки. Гравитация в каюте была постоянной. Возле стального ободка, приклепанного к окну, виднелась Новая Калифорния, серебристый полумесяц, точно так выглядела луна над Бруклином в ясные летние ночи. Аль никак не мог привыкнуть к тому, как много облаков вокруг планет.

Любого, кто находится на поверхности, удивило бы, если бы он когда-нибудь увидел солнце.

Камерон отошел прочь от крупного астероида, все время перекатывающегося с боку на бок, точно играющий дельфин. Если Аль оглядывался и смотрел через иллюминаторы со стороны прогулочной палубы, ему было видно яркое солнце, бросающее лучи на желтые плавники и алый фюзеляж.

– Эй, Камерон, можешь ты мне показать туманность Ориона?

Движения черноястреба замедлились. Его нос повернулся к звездам, точно игла компаса.

– Идем туда. Сейчас в окне должен показаться самый центр.

И тут Аль увидел его, тонкую дымку освещенности, как будто Бог намочил большой палец и смочил звезду через полотно космоса. Аль уселся на своем кресле и выпил капуччино из крошечной чашечки, глядя туда. Таинственная маленькая штучка. Туман в космосе, говорил Эммет. Там, где рождаются звезды. Марсиане и их смертельные лучи жили на другой стороне.

Не было способа, который он мог бы придумать, как ни ломал голову. Мысль о том, чтобы туда отправились корабли флота, напугала Киру, и даже Джез была озабочена. Но это не останавливало его. Алю снова придется спрашивать совета. Он вздохнул, признавая неизбежное. Но имеются некоторые вещи, о которых он все же мог позаботиться и сам. У Чикаго больше территорий, фракций и банд, чем может собрать вся Конфедерация. Аль знает, как ими манипулировать. Завести новых друзей, потерять старых. Применить некоторый нажим. Подкуп, шантаж, вымогательство. На сегодняшний день никто, живой или умерший, не имеет такого политического опыта, как у него. Он князь города. Прежде, теперь и всегда.

– Камерон, я хочу побеседовать с черноястребом по имени «Миндори» и хочу, чтобы беседа была конфиденциальной.

Круто заостренный алый нос начал поворачиваться, при этом туманность стала исчезать с поля зрения. Снова появился Монтерей, грязно-охристое пятно, вокруг его космопорта мерцали крошечные точки света.

– Имя этого парня Росио, Аль, – подсказал Камерон. Квадратик в углу окна сделался серым, потом показалось лицо.

– Мистер Капоне, – вежливо сказал Росио, – мне оказана честь. Что я могу для вас сделать?

– Я не люблю Киру, – заявил ему Аль.

– А кто любит? Но мы оба с ней завязаны.

– Ты наносишь мне вред, Росио. Ты знаешь, что это дерьмово. Она держит тебя на коротком поводке и вертит тобой, потому что взорвала все твои пищевые заводы. Что, если бы я тебе сказал, что я мог бы отстроить один из них?

– О'кей. Я в этом заинтересован.