Андрэ НОРТОН - Суд на Янусе

В лесу бушевал шторм, когда Нейл вышел победителем из колодца келрока, и с тех пор гроза так и не прекратилась. Нейл лечил свои раны тем же лекарством, которое употребил для обожженного крыла Хурурра. Он устроился в Ифтсайге и лежал там на матах, а живое дерево стен комнаты трепетало и пело под яростным ветром.

Однажды раздался грохот более сильный, чем громовой раскат, и вся Ифтсайга вздрогнула от сотрясения, а Нейл испугался, не угрожает ли землетрясение корням цитадели, но потом понял, что одно из деревьев-башен разрушено молнией и сбито ветром – отсюда и грохот.

Здесь нельзя было определить течение времени, не было периодов солнечного жара и благословенной прохлады ночи. Хурурр сновал из комнаты в комнату, складывая крылья, чтобы подняться или спуститься по лестнице, навестить Нейла и снова уйти. Кваррин был недоволен, что гроза держала его здесь в плену.

Однажды Нейл проснулся в тишине, попробовал вытянуть ноги и почувствовал, что они болят значительно меньше. Значит, он уже может кое-как двигаться. И ветер стих, дерево молчало, его не давило и не било грозой.

Нейл сменил свою рваную и грязную одежду на чистую из складов, поднялся к выходу и посмотрел на лес при бледном водянистом свете солнца.

Гроза и вправду наделала бед. Деревья, что стояли белыми скелетами в зелени молодой поросли, были разбиты, расщеплены. От обугленных стволов поднимался дымок. На западе, где простиралась опустошенная Злом земля, медленно перемещался мрак, будто где-то вблизи горел огонь.

Со своего насеста Нейл видел сквозь обтрепанную штормом листву другой берег реки. В воздухе было по-прежнему холодно. Сколько же времени прошло с тех пор, как он высадился на Янусе? Он попытался подсчитать число прожитых планетных дней, сначала в уме, а потом по-детски, на пальцах, и обнаружил слишком много противоречий. Козберг взял его в середине лета. В конце сезона дни стали холоднее. И на участке он слышал, что зима на этой земле бывает сухой и жестокой.

Однако – это опять память Айяра – в давние времена были другие зимы, когда люди не прятались в убежища от ударов шторма, и листья на деревьях оставались, только становились более серебряными, пока открывшиеся новые почки не выталкивали их в весну. Но это было до смерти Ифткана.

Теперь участки готовятся к холодному сезону. И этот недавний ураган был первым предвестником конца осени. Нейл радовался, что на нем плащ, когда ветер ищущими пальцами добирался до ветки, на которой сидел Нейл.

Зима – это опавшие листья, голый лес, и если случится охота, у беглеца было куда меньше шансов. Как знать, может, именно приближение зимы и погнало незнакомцев из Ифткана в море? Он поворачивал эту мысль, соображая, в Ифтсайге, но участки выжигают именно зимой. За огнем никто не следит, как бы далеко в лес он не распространился. Чем дальше вгрызется пламя в лесную страну, тем лучше для поселенцев. А здесь мертвые деревья могли бы сделать из всего мертвого города один гигантский факел.

Куда– нибудь на запад, поближе к морю… В таком походе на запад он может пройти мимо пограничного участка и посмотреть, что случилось с Эшлой. Сегодня… Нет, надо, пожалуй, отдохнуть еще денек. Раны затянутся, и он пойдет легче и быстрее.

В эту ночь он охотился с Хурурром. Птица бесшумно нападала на берфонда, била его крыльями и лапами, а меч Нейла клал конец жизни животного. Человек разводил на камнях небольшой костер, поджаривал на заостренных прутьях ароматное мясо и находил его очень вкусным, особенно после долгого пребывания на хлебе из запасов незнакомцев, ягодах и стручках. Память Айяра говорила, что так делалось часто в старой свободной жизни Ифтов.

На четвертую ночь после окончания шторма Нейл вынул из запасника дорожный мешок на тот случай, если он не сможет вернуться быстро, и путешествие затянется. Он положил туда смену одежды, включая сапоги из шкур, хлеб, мешочек с целебной мазью, нож. Он осмотрел во время сборов все ящики и сундуки, но ничего из сокровищ нижней комнаты не тронул. Почему-то ему теперь не хотелось иметь дело с этими предметами. Он готов был согласиться с поселенцами, что над тайниками висит проклятие, а проверять эту теорию у него не было желания.

Когда он остановился у подножия Ифтсайги, собираясь уйти, его толкнуло внезапное ощущение опасности, такое сильное, что лишь усилием воли он заставил себя двинуться.

Откуда-то появился Хурурр и пролетел над Нейлом со страшной воркотней и криками. Кваррин передавал человеку искаженное сообщение: опасность!

Встревоженный Нейл остановился и посмотрел на птицу, усевшуюся теперь прямо над его головой.

– Где? – мысленно и вслух спросил он. Но понятия, полученные в ответ, были настолько отрывочными, настолько чуждыми, что не выглядели настоящим ответом. Ясно было только, что опасность не немедленная, что она древняя, древнее, может быть, самого Ифткана.

– Огонь? Поселенцы? – спрашивал Нейл. Нет, это было что-то другое. И затем пришел ответ, более четкий, более ясный. С запада шла угроза – с пустынного пятна. Берегись, держись подальше от этого. Там живет древнее зло, оно может снова развиться, если его разбудить.

Каким образом разбудить? Что разбудить? Но Хурурр не дал вразумительного ответа.

– Ладно, – согласился Нейл, – я пойду той дорогой, – он мысленно изобразил юго-западную дорогу вниз к реке, к участку, где жила Эшла.

Круглые глаза Хурурра глядели на него оценивающе. Теперь от птицы не исходило мерцающей мысли. Может быть, он рассматривал ответ Нейла, поворачивая его в мозгу и сравнивая с собственным мнением?

– Ты тоже пойдешь? – спросил Нейл.

Иметь спутником остроглазого крылатого охотника означало бы для Нейла двойную безопасность. Он не сомневался, что у кваррина чувства были куда острее, чем у человека.

Хохлатая голова Хурурра повернулась. Кваррин посмотрел на запад, против которого он только что предупреждал Нейла, расправил крылья, как бы собираясь напасть на добычу или на врага, и негромко зашипел. В этом шипении слышались ярость и холодная змеиная злоба. Он олицетворял собой вызов.

Да, это был вызов! Хурурр выступал против чего-то страшного. Нейл отчаянно пытался добраться до мозга кваррина, получить информацию, скрывавшуюся в этой хохлатой голове. Снова прижав крылья к телу, скребя когтями по ветке, кваррин боком подошел к месту точно над головой Нейла и еще раз подал голос, но уже не шипел, а щелкал клювом. Нейл понял, что это знак согласия.

Вода в реке поднялась, скалы покрылись ожерельем пены. Обломки, оставленные штормом, во множестве плыли по течению. Переправиться через реку для Хурурра не составляло проблемы: несколько взмахов крыльями – и он сел на дереве на том берегу. Нейл же прошел вдоль берега, изучая положение скал и прикидывая возможность воспользоваться ими, как ступеньками.