Деймон Найт - Мостовые ада

Он подумал, что сможет узнать этого человека, если увидит его под тем же углом. Артур уже перебрал всех знакомых ему светловолосых членов кружка Мильо, и теперь зашел в тупик. Он же не может разглядывать под разными ракурсами всех блондинов в колледже! Но должен же быть какой-то способ, потому что…

— Ридлер!

Артур подскочил от неожиданности и стал смирно. Рядом с лектором стоял высокий четверокурсник с оранжевой окантовкой на капюшоне. Он поманил Артура пальцем.

— Слушаюсь, сэр!

Артур торопливо сгреб свои тетради и заторопился по проходу вниз. Старшекурсник нетерпеливо нахмурил светлые брови.

— Для тебя есть задание, — сказал он коротко. — Пойдем.

На какой-то страшный миг Артур замер на месте, глядя вслед студенту, направляющемуся к двери. Светлые волосы, мощные покатые плечи…

Артур очнулся от столбняка и шагнул следом как раз вовремя, чтобы не возбудить подозрений. Студент в черном направился к ближайшему входу в подземную часть колледжа. Артур трусил вслед за ним, отставая на пару шагов.

Артур очень быстро решил, какими приемами дзюдо будет защищаться, и принялся обдумывать, как бы потом выбраться из колледжа, и где скрыться. Он полагал, что уже ничто не способно его удивить. Оказалось иначе. Артур был просто потрясен, когда светловолосый студент провел его мимо входа в подземелье к выходу на улицу, привел в здание администрации и оставил в приемной какого-то важного офиса.

— Жди здесь, — велел он, и исчез внутри.

Артур обалдело воззрился на симпатичную молодую леди, которая сидела за ортотайпером.

— Кто это был? — спросил он.

Секретарша подняла бровь.

— Мистер Хови, — ответила она. — Проктор архидепутата.

Казалось, прошло невероятно много времени, прежде чем Хови вышел из кабинета. Проходя мимо, он кивнул Артуру. Артур, который еще хорошо помнил тот первый раз, когда оказался в кабинете перед Лодермилком, переступил порог со смешанными чувствами.

— Себастьян! — радостно воскликнул архидепутат. Его почти не было видно за огромным столом, заваленным грудами бумаг. — Я счастлив видеть тебя. Садись, садись же. Ты выглядишь просто отлично! Бери финики, они превосходны. Расскажи мне, как ты поживаешь. Ты доволен? Как твои успехи в учебе?

— Сносно, сэр, — ответил Артур.

— Хорошо, — удовлетворенно сказал Лодермилк. — Я так и знал. Я сразу понял, что тебе здесь будет неплохо. Я вижу, ты набрал фунтов десять веса.

— Пятнадцать, — сказал Артур, не в силах сдержать довольной улыбки.

— Великолепно. И очень кстати, как оказалось. — Лодермилк бросил взгляд на часы. — У нас есть несколько минут. Себастьян, я хочу объяснить, зачем я позвал тебя сегодня. Тебе, может быть, известно — а, может быть, и нет, — что нам иногда удается посылать студентов в другие общества. Так сказать, на рабочую практику в полевых условиях. Я хочу, чтобы ты подумал об этом. Я расскажу тебе столько, сколько смогу…

Он сделал паузу.

— Давай опишем это так. В некотором месте то ли происходит, то ли не происходит нечто, что может оказаться в высшей степени опасным для нас. Крайне опасным. Мы должны выяснить, происходит ли оно на самом деле. Мы очень долго искали хоть какой-нибудь намек, и наконец нашли. Но, понимаешь, это именно слабый намек, а вовсе не уверенность. Гм-м, я изъясняюсь несколько туманно… — Лодермилк виновато глянул на Артура. — Надеюсь, ты уловил суть.

— Да, сэр, — сказал Артур.

— Хорошо. К чему это предисловие? Дело в том, что теперь нам нужен кто-то, кого мы сможем внедрить в группу, где то ли происходит, то ли не происходит это нечто. Понятно, что это будет опасно и очень трудно. Что? Ты что-то спросил?

— О каком обществе идет речь, сэр?

— Наверное, мне бы не следовало пока тебе говорить, но я так и думал, что ты захочешь знать. Это Консинд.

— Но из всех общественных клубов у меня самая худшая успеваемость именно в консиндском! Сплошные тройки…

— Я знаю. В обычных обстоятельствах мы бы поискали студента, у которого больше склонности к Консинду. И, возможно, больше опыта. Но хозяйка вашего клуба согласилась со мной в том, что у тебя есть способности. Есть существенная причина, почему нам нужен именно ты. Теперь, когда ты поправился, ты очень похож на молодого человека, роль которого нужно сыграть — больше, чем кто-либо другой из нас. Ну вот, больше я тебе действительно не вправе сказать. Человек, с которым ты будешь работать, если согласишься на это задание, будет здесь через пару минут. До отлета ты пройдешь двухдневный интенсивный курс обучения консиндскому образу поведения… Что-нибудь не так?

— Нет, сэр.

Нет сомнений в том, думал Артур, что студентов, которые не удовлетворяют требованиям колледжа, уничтожают. У древних было такое жуткое слово… как же оно… ага, «убивают»! Студентов убивают, и Лодермилку это прекрасно известно. Артуру страшно не хотелось в это верить, потому что Лодермилк нравился ему — нравился чем дальше, тем больше. Но если отставить в сторону симпатии, взглянуть на архидепутата прямо сейчас — седые волосы, доброжелательное и внимательное лицо в морщинах — и спросить себя: «Убил бы он меня, если бы счел это необходимым?» Артур проделал это, и получил ответ. Ответ был: «Да, и мгновенно».

— Уполномоченный Хигсби, сэр, — неожиданно раздался женский голос.

Лодермилк коснулся кнопки на столе.

— Пусть войдет.

Он выжидательно посмотрел на Артура.

Неужели все эти сложности были только предлогом, чтобы убрать его с дороги? Тогда, получается, Артур заслужил более тонкий подход к своей персоне, чем бедняга Кимброу…

Что ж, вполне возможно, что это лишь предлог, и впереди Артура ждет только смерть. Но какой тогда прок отвечать «нет»?

— Я буду рад взяться за это задание, сэр, — сказал он.

— Замечательно. Я был уверен, что мы в тебе не ошиблись… Здравствуй, Гордон! Входи, входи. Хочу представить тебе молодого человека, о котором ты уже слышал. Себастьян Ридлер, урожденный Артур Басс. Уполномоченный Хигсби как раз заканчивал свою работу в Дариене, когда у тебя были там неприятности, Себастьян. Ну вот. Очень удачно, что сейчас вы оба здесь.

Спустя два дня Артур пришел к выводу, что Хигсби — странный человек. Он обладал могучим и быстрым умом, и изъяснялся с неизменной холодной точностью. Его было приятно слушать, как приятно смотреть на отточенный скальпель в руках умелого хирурга. Редкие иронические замечания Хигсби сверкали остроумием. Но все, что он делал и говорил, он делал и говорил отстраненно и как-то бесцветно. Как будто внутри он постоянно был занят совершенно другими мыслями. Его мучила какая-то недавняя боль, глубоко личное горе.

У Артура при мысли о том, что творится в душе Хигсби, мурашки выступали на коже. Однако во всем, что касалось работы, на Хигсби можно было положиться железно. Теперь же именно это и было важно.