Богдан Петецкий - «Рубин» прерывает молчание

В кабину я вошел последним. Глянул на Моту, который уже успел раздеться после возвращения с галереи и без раздумья сбросил шлем. Я глубоко вздохнул и только тогда подумал о наших непрошенных гостях.

Они сидели в креслах, придвинутых к длинному полукруглому столу. Перекрещивающиеся на их груди ремни были крепко сцеплены за спинами, но руки у них оставались свободными. На столе перед ними стояла пустая посуда. Жилось им не худшим образом!

Я пригляделся к их лицам. Они изменились. С них отступила бледность, они казались более здоровыми и полными. Глаза у них ожили. Все трое имели густые темные волосы, спадающие на воротники комбинезонов. Ни у одного на голове не было шлема. Дышали кислородом.

— Ага, — буркнул Мота, перехватив мой взгляд, — это им было необходимо. И это, — он указал на пустую посуду.

— И все же, — бросил я, — я читал когда-то о парнишке, которого воспитали волки и который очень гордился тем, что является одним из них. А потом не мог жить ни в лесу, ни среди друзей. А ведь даже волки дышат тем же кислородом, что и мы…

— Не всегда, — услышал я тихий голос за своей спиной. Без особой охоты я повернулся и встретил взгляд того, который сопровождал нас в дороге до их корабля. — Не всегда, — повторил он. Его лицо по-немногу приобрело цвет. В глазах появилась тень улыбки.

— В ракетах вы дышите, например, почти чистым кислородом. Если бы не это, наша система была бы до сих пор необитаемой.

— Жаль, — резко сказал я, — что об этом не подумали раньше. Без вас тут могло бы быть очень неплохо!

— Ты так думаешь? — спокойно спросил один из чужаков, сидящих за столом. — Не знаю. Считаю, что человеческая мысль пробивает себе пути в космосе только вместе с человеком. А трудно допустить, что мы когда-нибудь сможем создать искусственную атмосферу во всей вселенной!

— Апостол мысли, — фыркнул я, — со встроенной аппаратурой фотосинтеза и жабрами! Разденься! — бросил я тому, что стоял около меня.

Житель Альфы замер.

— Чего ждешь? — прошипел я. — Скидывай этот мешок!

— Мур, ты с ума сошел! — взорвался Фрос.

— Спокойно, ребята! — голос звучал так, словно Мота как раз засыпал.

Моя рука рванулась к излучателю.

— Ты слышал?

Лицо чужака помертвело. Его руки двигались медленно, словно к каждой из них было привешено по железной гире. Сантиметр за сантиметром он тянул хвостик замка-молнии, бегущей вдоль странного, словно бы липкого соединения.

— С каких пор ты не ел? — услышал я за спиной приглушенный голос Фроса.

Ответило молчание. Это был один из вопросов, на которые они упорно отказывались отвечать. Не хотели, чтобы мы знали, когда они вошли в станцию. Иначе говоря, сколько уже они сидят на Второй.

Так мог быть сложен земной парнишка! Ну, скажем, шестнадцатилетний! Не слишком спортивный и скорее слабенький. Если бы не то обстоятельство, что такие худые не встречаются даже среди тяжело больных ребят. И если бы не сбегающие от шеи к животу продолговатые утолщения, покрытые кусками свободной, словно натянутой кожи.

Мы долго не отрывали от него глаз. Даже Фрос, забыв о протестах, сделал два шага вперед.

— Я охотно осмотрел бы его изнутри, — пробормотал я. Мота шевельнулся.

— Сказал бионик, — спокойно промолвил он.

Он обернулся к нагому дистрофику. — Ну, хватит! Здесь тепло, но ты и так не загоришь! Одевайся! Ужин ждет!

Чужак без спешки натянул комбинезон. Я пожал плечами и пошел к столу. Фрос постоял еще немножко, потом тяжело вздохнул, потер лицо ладонями, словно сгонял с него отпечатки, снова и не слишком осмысленным взглядом обвел кабину. Мота указал ему место у стола.

— Поедите, — сказал он чуть погодя, — и я вам кое-что покажу. Садись, — сказал он, не оборачиваясь, пришедшему с нами.

Дистрофик присоединился к своим, которые ту сцену, которая разыгралась минуту назад, приняли без единого слова, или жеста, и сел в кресло. Мота пробормотал что-то невразумительное, подошел к нему сзади и привязал к спинке.

— Ешь, — сказал он, подвигая ему миску. — И пусть у тебя не отбивает аппетита эта мелочь, — он показал на натянутые ремни. — Сам понимаешь, мы не хотим, чтобы нас постигла та же участь, что и предыдущий экипаж…

— Именно, — бросил Фрос с набитым концентратом ртом. — Что именно?

— Спроси, — посоветовал я с иронией. — За десертом, может, соизволят тебе объяснить!

— Они нас принимают за… — начал Мота.

— Я знаю, за что они нас принимают, — прервал я его. — Предлагаю оставить это на потом.

Мота поднял брови и уставился на меня. Его лицо выражало колебание.

— Ты так думаешь… — буркнул он. — Ну, не знаю… — добавил он словно про себя. — Знаешь что, — внезапно сменил он тон, — эта зелень в море не что иное, как планктон… Они привезли с собой какие-то колонии и подкормку. Еще несколько недель, и тогда бы они смогли нас накормить.

— Но до тех пор они бы умерли с голода, — констатировал Фрос.

Я проглотил последний кусок и обратился к Моте.

— Ты хотел нам что-то показать.

Мота кивнул головой, пробежал взглядом по молчавшей четверке на другой стороне стола и двинулся в сторону пульта под экраном связи. Секунду он что-то делал около записывающей приставки, потом выпрямился и вдавил клавишу.

— Не столько показать, — пробормотал он, обращаясь к нам, — сколько дать послушать. Прошу…

Экран ожил. В его верхней части проскочили какие-то числа, после чего поле перекрыли светящиеся волнистые линии. Одновременно ожил соединенный с аппаратурой записи громкоговоритель.

«Остался в кабине, — говорил приглушенный голос, характерное звучание которого было нам уже несколько часов даже слишком хорошо знакомо. — Дари и Лон привели наконец в действие подъемный механизм, и станция выпрыгнула на поверхность. Но у них не было уже сил взобраться по колонне, и они отправились отдохнуть на берег. В ту же секунду на холме появились Новые. Их было двое. Они обезвредили Дари и Лона, после чего обстреляли базу. Дари боялся, что их убьют, поэтому не сопротивлялся. Я не могу затопить станцию. Они уже в кабине. Сделайте что-нибудь, если можете. Входит Зара…»

Из громкоговорителя донесся тихий скрежет и наступила тишина.

Мота подождал немного, потом снова наклонился над пультом. Экран погас, словно задутый.

— Что они делали под водой? — спросил у Моты Фрос.

— Сидели там несколько дней. Так считаю я, но они сами не хотят говорить. — Моты пожал плечами. — Лишенные притока энергии, они не сумели привести подъемник в действие из кабины. В то время, как тот, вы же знаете, действует автоматически. Достаточно освободить захваты. Они вышли наружу, и им удалось. Но так при этом наработали, что не имели уже сил сказать нам «добрый день»…

— Понимаю! — выкрикнул Фрос. — Пеленг! …