Богдан Петецкий - «Рубин» прерывает молчание

— Не только они! — бросил он понуро.

Да, не только они! Но мы не брали на себя труд обращать кого-нибудь к нашему способу видения мира и будущего. Не должны были объяснять ложь, которая обязана была затереть образ того, что в действительности случилось на Второй перед нашим прибытием. Я сказал ему об этом.

— Ты удивляешься? — бросил он. — Думаешь, что мы на их месте поступили бы иначе?

— Не удивляюсь, — буркнул я. — И, значит, не знаю, что было бы, если бы я бегал по дну или вдыхал двуокись углерода. Мой вездеход остался на том склоне, — изменил я тему и показал движением руки направление. — Пойдешь со мной?

Он вздохнул, но ничего не сказал.

Мы пересекли дно котловины, обходя раскинувшиеся выкопы, и начали восхождение.

Когда местность стала более плоской, Фрос внезапно остановился. По инерции я едва не свалил его.

— Что случилось? — спросил я со злостью.

— Ничего, — ответил он. — Я только подумал… — он замолчал. Минуту он без звука двигал губами, потом вздохнул.

— Что с тобой, черт возьми! — злился я.

— Ничего, — буркнул он наконец. — Раздумываю, не правы ли они…

— В чем? — спросил я резко. — В том, что открестились от Земли или что убили тех, двоих… все равно, случайно или нет! А может, в том, что считают нас реакционерами.

— Ты знаешь, о чем я говорю, — сказал он возбужденно. — Не то, чтобы я должен принять за чистую монету все, что они вымыслили. Но… — он заколебался, — я хотел бы посмотреть поближе, как они это делают. Увидеть институты. Послушать, как дискутируют, когда в своем кругу…

— Последнее будет, скорее всего, трудновато, — заметил я довито. — А то касается их институтов… скажи им, пусть они пригласят тебя. В конце концов, с них причитается. Обещай им, что проводишь их до дому, если они позволят тебе помочь побыть немного у себя. Я же вижу, к чему ты ведешь.

Я повернулся к нему спиною и двинулся в сторону вездехода. Он был уже недалеко. Над ним, в несколько десятков метров вверх, светлело широкое седло перевала. А дальше, по прямой линии, в сотнях, может быть, в тысячах километрах отсюда, видимые как на ладони, очертания береговой линии океана, охватывающего две трети поверхности противоположного полушария. После вчерашней бури атмосфера была чистой, как хрусталь. Насколько хватало взгляда, — ни следа тучи.

Я услышал позади учащенное дыхание. Он догнал меня и приостановился.

— Мур…

Я шел дальше. Даже не оглянулся.

— Мур, — повторил он с нажимом.

Я добрался до вездехода и расположился за рулем. Подождал, пока он займет место в кресле рядом, после чего присмотрелся к нему хорошенько. Может, чуть дольше, чем требовалось

— Знаю, что ты хочешь сказать, — я старался говорить спокойно. — Что это тоже люди, только они имеют немного другие взгляды, чем ты и я, что они немало пережили и в конце концов, не может их вот так, попросту убить. Это значит, не может их оставить на произвол судьбы. Из чего уже неизбежно следует, что мы обязаны доставить их на Третью. Так вот, заметь, что я тебе скажу, — невольно я повысил голос. — Во-первых, не обязаны! Мы не были посланы для установления контактов с чужой цивилизацией, с которой Земля до сих пор не сталкивалась. Во-вторых, мы не только можем, но и должны их убить, если решим, что другая альтернатива будет связана с риском. Так как мы не имеем права рисковать. И, наконец, я считаю, что пока мы не найдем Виандена, все равно — живого или мертвого, — на этой планете или на Третьей, и так не над чем раздумывать. Помнишь, что Мота говорил вчера о болтливости!

Он не ответил.

Я спокойно вывел вездеход задним ходом на седловину и повернул. Нам не было нужды ехать через опустошенную котловину. Дорога по горам была короче. Конечно, не для слишком тяжелых машин.

Когда мы прибыли на место, в отверстии грузового люка исчезал последний экскаватор. Внизу ожидали еще два переработчика на гусеницах в сопровождении уже безработных автоматов.

Мы подождали, пока последняя машина съедет с широкой, усаженной соединенными подпорками платформы, потом поехали вверх. Ни во время езды, ни на корабле, ни в последующие часы, которые прошли у нас в проверке информационных узлов и бортовой энергетики, ни один из двух нас не отозвался ни словом.

Корабль был готов к полету. Грузовые отсеки, полные лантакидов, подвергнутых предварительной обработке, обеспечивали запас топлива, достаточного для многократных перелетов на Землю.

Лазерные батареи и преобразователи антиматерии имели энергетические резервы в нетронутом состоянии. Переключатели и системы автоматически функционировали нормально. Кабина блестели чистотой, климатизаторы выбрасывали воздух с примесью питательных веществ. Запасами же воды и концентратов можно было напоить и накормить экипаж большой орбитальной станции.

Мы кончили осмотр криогеничесих соединений системы охлаждения, тогда из навигационной донесся первый сигнал вызова. Я понял, что это Мота, и вместо пульта пошел прямо в направлении шлюза. Я отблокировал автоматы и подождал несколько минут, когда над входом не загорится зеленая лампочка. В дверях я чуть не столкнулся с Мотой. Он был уже без шлема и выглядел так, словно всю дорогу с побережья прошел пешком.

— Как у вас? — буркнул он, минуя меня в тесном коридоре, ведущим в навигационную. Не ожидая ответа, он толкнул двери, огляделся и пошел прямо к креслу. Тяжело сел, вдохнул полной грудью воздух и подержал его в легких, словно наслаждался его свежестью.

— Что ты делал? — спросил я.

Некоторое время он еще сидел без движения, потом махнул рукой.

— Ерунда! — пробурчал он. — Проверил системы станции, немного поговорил… был и на плоскогорье.

— На плоскогорье?

— Угу…

В эту минуту в кабину вошел Фрос. Он быстро приблизился и остановился сразу за моей спиной.

— Ну и что? — бросил он.

Мота помолчал подольше, потом поднял плечи и сцепил пальцы, охватывая ими затылок.

— И ничего, — сказал он так тихо, что я едва расслышал.

— Ничего… — шепнул как эхо Фрос.

— Автоматы? — бросил я, хотя этого уже не потребовалось.

— Автоматы сделали, что могли, — буркнул в ответ Мота. — Там попросту нет никаких следов, ведущих в горы… или еще куда-нибудь. Я был на месте… Несколько часов.

Я понял, почему ему так срочно потребовалось кресло.

— Ты вспоминал, что вы говорили… — начал после паузы Фрос. — Они сказали что-нибудь новое?

Голова Моты совершила полоборота, словно он хотел отрицать и внезапно раздумал.

— Как сказать, — проговорил он, растягивая слоги. — Говорили, как живут… на Третьей. Не столько они, сколько те, Новые, — он выговорил это слово с трудом с особым акцентом, как если бы оно с трудом сходило у него с губ. — Нарисовали несколько карт… и все.