Юрий Петухов - Меч Вседержителя

Тело оборотня прикрывала грубая дерюга, лишь руки и ноги от локтей и колен были оголены. Дерюгу перепоясывал черный кожаный ремень, капюшон укрывал голову, не пряча ясных диких глаз. Это был отчаянно смелый шаг с его стороны. Да, он отчаялся, превозмог себя.

И ринулся на Ивана, поочередно выбрасывая вперед то меч, то палицу с кривыми зубчатыми шипами. Это была еще только разведка. Но и по ней становилось ясно, что силушкой сынок обладает недюжинной.

От первых выпадов Иван ушел с легкостью. Вынырнул у оборотня за спиной, не стал разить мечом, дал тому обернуться – только после этого плашмя, голоменью меча ударил по груди. Тут же отскочил, едва не рассеченный надвое.

Иван никак не мог решиться. Ему надо было убить сына. Во что бы то ни стало! От этого зависели судьбы земных миров. Алена поймет потом, смирится. Это будет их искупительной жертвой во имя спасения человечества. Да, именно так, ибо Благой и Всемогущий в образе Спасителя во второй раз на Землю не явится – Иван знал точно. Убей его! Легко сказать!

– Ты трус! – взревел оборотень, после того, как Иван отскочил в очередной раз, отводя меч.

– Нет!

Иван собрался в долю мига. Он был не один. С ним в этом миге были тысячелетия россов. Подвластные его воле .кожные покровы и мышцы на мгновение, всего лишь на одно мгновение стали щитами Гефеста, обретая нечеловеческую прочность. Палица обрушилась на его плечо с сатанинской силой, обрушилась паровым молотом... и развалилась на две части. Оборотень застыл с оскаленным в яростном броске ртом, с обломком рукояти в дрожащей левой руке. Он не верил своим глазам. Он был ошеломлен. В этот самый подходящий момент достаточно было ткнуть в его живот мечом... Но Иван не смог, силы оставили его именно в этот миг. И он снова отскочил в сторону, давая противнику опомниться. Слабость! Проклятая человеческая слабость! Она не давала ему нанести решающего удара свирепому и беспощадному бойцу. Сын? Какой он ему сын! Они виделись лишь однажды, в еще более лютом поединке. Нет, это не его кровь, не его плоть, даже если когда-то давно он и зачал его. Нет, зурги все изменили, это их детище – и его надо убить, уничтожить во что бы то ни стало!

Ну все, прощай! – процедил Иван, гладя прямо в серые глаза.

Он сделал два ложных выпада. Расслабил кисть, прожигая насквозь дикие зрачки оборотня. «Китайский веер» сотней искрящихся мечей заслонил его от противника и на завершении ослепительного, сводящего с ума круга втянул в свой водоворот тяжелый двуручный меч, вырвал его из сильной руки, отбросил далеко назад.

Теперь сын-оборотень был безоружен. Оставалось лишь смахнуть его голову с плеч или просто пронзить насквозь. Иван взмахнул мечом, выбросил руку вперед... и тут же резко отдернул ее назад. Трус! Он самый настоящий трус. Но он испугался не за себя. Ведь сын его и противник его был во своей собственной плоти, биомасса лежала шипящей, шевелящейся кучей поодаль. Одно движение – и ничего нельзя будет вернуть назад.

Убей его! Убей!!!

Острие меча рассекло дерюгу на груди оборотня, она свалилась капюшоном с головы его, обнажила плечи и грудь. Он откинул рванину, отодрав ее у пояса. Сжал кулаки, подался вперед, готовый биться до конца.

И что-то крохотное сверкнуло на груди его.

Крест!

Ивана будто огнем прожгло. Он его не выбросил! Носил! Берег! Значит, он все помнил! Значит, он берег память об отце! Как же так?!

Убей его!!!

Иван поднял меч для последнего удара. Он не имел права оставлять жизнь этому существу. Слезы лились по его лицу, подбородок трясся, руки дрожали... Но он должен был сразить оборотня.

– Прощай, сын!!!

Неожиданный удар в спину сшиб его с ног. Он не ждал этого удара, и потому повалился на пол будто юнец-первогодок, будто сноп сена, растерянный, недоумевающий, но не решающийся воспользоваться тайными и смертными приемами. И он оказался прав. Вслед за ним на пол упал тяжелый двуручный меч – Алена не смогла удержать его, она свалилась с ног, рухнула рядом с Иваном.

А на него самого диким барсом набросился оборотень, перевернул на спину, вдавил в серый ледяной пластик, вцепился в горло, зарычал в глаза. Свет смеркся пред Ивановым взором. Он видел лишь оскаленные крупные зубы и болтающийся на груди его убийцы простенький железный крестик. Но и это пропало. Натиск был неостановимый, звериный, беспощадный и, главное, внезапный. Иван понял, что пришла его смерть.

– Прости... – прохрипел он еле слышно. И вот тогда Алена кинулась на спину сыну-оборотню. У нее почти не было сил, он мог ее отшвырнуть играючись, не причинив вреда. Но она успела, она взяла быстротой и сноровкой – крохотный бритвенно острый кинжал вспорол загривок оборотня и отлетел на пол. Тонкая белая рука впилась в кровоточащую рану, дернулась, вздрогнула... и выдрала из загривка на свет белый крохотного полуживого желтенького червячка с багровыми глазенками. Алена скатилась со спины сына, ни на миг не выпуская извивающееся тельце из своей руки, подхватила кинжал и со всей силы вонзила его в пылающий ненавистью красный глаз. Червь трепыхнулся и замер.

– Отец! Отец!! – бывший оборотень, не обращая ни малейшего внимания на жгучую боль в затылке, на текущую по шее и щекам алую кровь, тормошил Ивана за плечи. – Очнись, отец!!!

Алена, закутанная в полупрозрачную хламиду из биоячейки, положила его голову себе на колени и сказала:

– Ну, вот и слава Богу – все хорошо, что хорошо кончается.

Иван хотел было сказать, что до конца еще далеко. Но счел за лучшее промолчать.

Сын сидел, привалившись к стене, пригорюнившись. Он припоминал все, что было с ним в последние два десятка лет и кривился, хмурился – человеку трудно совладать не со своим прошлым. Но он знал больше, чем его родители – выхода ему из шара-звездолета нет, мир Пристанища теперь для него чужой. На Земле он никогда не был, его страшила эта черная, мрачная Земля. Отец показал ему свою планету-родину... нет, он не хотел туда. Там царил ужас.

Ивану тоже, стоило лишь прикрыть глаза, начинала мерещиться жуткая картина: пожарища в земной ночи, вулканы, извергающие не лаву, а насекомообразных гадин с выпученными черными глазищами и клювами, орды нелюдей, копошащихся в жиже океанов, превращенных в болота, гарь, смрад, безысходность... и пальба, реки огня и излучений, ад! Двух часов не прошло с тех пор, как они с Олегом – так нарекла Алена сына при рождении – вернулись из «рубки управления» звездолетом. Никакой рубки, разумеется, не было. Был узкий серый коридорчик со сферическим потолком, был раздвигающий стены и полы туман, был полет в вышине – теперь они оба висели в бездне, и Вселенная показывала им то, чего желали они, вернее, чего желал Иван, он один, он обязан был показать сыну «колыбель человечества». И он показал. Ему некуда было деваться. Они ничего не знали, они верили в него. А он... у него теперь была лишь одна надежда, на звездолет. Последний раз он связался с Сиханом Раджикрави почти сразу после поединка, лишь сознание упрочилось в его мозгу и вернулось в грудь и голову какое-то непривычное, почти детское ощущение чистоты и прохлады, Иван включил внутреннюю связь. Он не ожидал ничего худого. Ведь он выполнил обещанное. Он сохранил жизнь сыну. Но он убил – убил оборотня! Не он один, ему помогла Алена, неважно, главное, что оборотень мертв! Но он не успел сказать ни слова. «Ты обманул меня! – раздраженно прозвучал в мозгу голос Первозурга. – Ты схитрил, Иван! Ты не убил его! Выбирайся теперь сам, как знаешь! Прощай!» Связь прервалась. А Иван еще долго в прострации глядел на высокие своды, ничего не видя, ничего не соображая. Первозург предал его! Нет... предают друзья, а Сихан никогда не был его другом. Что же, значит, такой расклад. И вот тогда он повел сына в «рубку». Им двигало не одно лишь желание вновь увидать Землю, поведать о ней и ее трагической судьбе этому диковатому парню. Он хотел испытать себя, если звездолет подчинится его воле, они спасены. Нет... на нет и суда нет. Они прошли по узкому коридору, они воспарили в Пространстве, и из его мрака к ним выплыл мрачный шар, разросся, став огромным, черно-багровым. За десятки тысяч парсеков от Млечного Пути, из закрытого сектора альфы Циклопа макросозвездия Оборотней галактики Черный Шар, вплетающейся шестью спиралеветвями в метагалактику Двойной Ургон, они видели Землю так же хорошо, как если бы пролетали над ней на заурядном дисколете. Там многое изменилось. Там шла страшная, непонятная бойня. Методично, с разрядкой в сорок секунд, невероятно огромный корабль-матка Системы, сверхмогучий «Святогор-2», облетая планету по экватору, выпускал вниз залп за залпом! залп за залпом!! Он превращал поверхность в исполинское сито с тысячами черных дыр, теряющихся в клубах дыма, клокочущих вырывающейся из них розовой пеной. Два десятка серебристо-ржавых шаров скользили над самой почвой хищным косяком карателей – и жгли, жгли, жгли выползающую изо всех щелей и пор земли нечисть. Прямо на глазах у Ивана и его сына на пути одного из шаров раскрылось неожиданно жерло скрытого, пробуравленного рабами выползней вулкана, и вверх, на высоту двух километров ударила плотная беснующаяся струя раскаленной магмы. Она залила, скрыла из виду шар, повлекла его вниз, плавя, сжигая. На какой-то миг он вырвался из притяжения целого океана расплавленного металла, но тут же замер в черном небе дрожащей гаснущей звездой... и сопровождаемый оглушительным свистом рухнул вниз. Сердце у Ивана тревожно сжалось. Кто был внутри этого шара – Дил Бронкс? а может, Глеб Сизов? или Светлана?! Перед этим он долго пытался объяснить сыну, что происходит сейчас на Земле. Но тот, похоже, ничего не понял. Он парил в пустоте рядом с отцом и молчал, ни о чем не спрашивал. А «Святогор» продолжал крушить вражью силу. Гуг Хлодрик-Игунфельд Буйный не терял времени даром. Они дрались! И противник был не так прост, как казался, он овладел силами и внутренностями самой Земли. Он был неистребим! Иван видел страшных тварей, выбирающихся наверх – они кишели кишмя, их были миллиарды, десятки миллиардов. Он видел их прежде! Да, это было давно, в Лос-Анджелесе, на черной мессе, страшной мессе. Игла проникновения! Подземные инкубаторы! Тогда в миллионах прозрачных ячей лежали в скрюченных позах эмбрионов тщедушные, головастые тела... и они должны были лежать еще долго. Яростное пламя «Святогора» пробудило их! Эти твари выползали во тьму земной огненной ночи. Черепа с птичьими клювами, огромные глазницы с выкаченными глазищами, шесть многосуставчатых лап. Новая раса! Промежуточная раса! Они пожирали выползней, корчащихся в смертных муках, в пламени и в лаве, они тянули вверх свои конечности и зудели. Они не боялись излучений и залпов. И на месте уничтожаемых в перекрестиях сверхсильного огня появлялись новые – алчные, прожорливые, кишащие. Вот оно, демоночеловечество! Разве тут можно что-то объяснить! В смрадное дымное небо взлетали, не боясь ни бога, ни черта, ни всей мощи боевых кораблей, тысячи, сотни тысяч отвратительных монстров на огромных черных перепончатых крыльях. Они пытались гнаться за шарами, отставали, падали, пронизанные мерцающими зеленоватыми сгустками энергии, гибли тысячами, выли, скрежетали, пищали, зудели... но не исчезали, их не становилось меньше. Их становилось все больше. Иван скрипел стиснутыми зубами. Гуг! Старый и опытный боец! Воин! Неужели он не мог понять, что своим бесшабашным натиском, своим буйством лишь умножает легионы нечисти, способствует ее выходу из недр истерзанной, изъеденной вдрызг планеты! Они изгнали его, они ввязались в страшную драку, в Большую Игру, которая разворачивается и идет не по их правилам! Безумцы!!!