Джон Уиндем - Семена времени (сборник)

Человек, говоривший рокочущим басом, сурово посмотрел на него.

– А, да, по-твоему. И ты уверен в собственной правоте?

Маленький человечек замялся. Он облизал кончиком языка свои губы.

– Ладно. Сперва Боумен. Потом те, четверо. Потом двое умерших. Итого, семеро.

– Верно. Семеро. Ну и что? – спросил спокойно верзила. _ По правде говоря, он не был особенно высоким, Зато широк в плечах и под его внимательным взглядом исхудавший коротышка, казалось, съежился прямо на глазах.

– Э… ничего. Может мои подсчеты никуда не годятся, – сказал он.

– Возможно. Мой совет тебе: поменьше считай, побольше надейся. Понял, а?

Коротышка сник.

– Что ж. Я так и сделаю.

Верзила оглядел каюту, считая по головам.

– О'кей. начнем, – сказал он.

Остальные притихли. Они смотрели на него смущенно и заискивающе. Они нервничали. Один или двое тихо грызли ногти. Вперед опять выступил высокий парень. Он взял шлем от скафандра, перевернул и поставил на стол. Потом сказал обыденным тоном: – Будем тянуть. Каждый из нас возьмет одну бумажку и будет держать ее, не раскрывая, пока я не дам знак. Не раскрывая. Дошло?

Все кивнули. Их глаза, не отрываясь смотрели ему в лицо.

– Отлично. Одна из бумажек в шлеме помечена крестиком. Рей, я хочу, чтобы ты сейчас пересчитал бумажки и убедился, что их там девять.

– Восемь, сказала Алиса Морган резким голосом.

Все головы повернулись к ней, будто их дернули за веревочку. На их лицах было написано такое удивление, словно они только что услышали крик горлицы. Под всеобщим взглядом Алиса несколько смутилась, но выдержала его стойко и лишь бескровный рот превратился в прямую щелочку. Человек, руководивший процедурой, внимательно изучал ее.

– Так-так, – протянул он. – Значит, ты не хочешь принять участие в нашей маленькой игре!

– Нет, – сказала Алиса.

– До сих пор ты была с нами на равных, но теперь, к прискорбию, мы попали в такую ситуацию, когда ты больше не желаешь.

– Нет, – призналась Алиса.

Он поднял бровь.

– Может ты собираешься взывать к нашему благородству?

– Нет, – сказала Алиса снова. – Я считаю вашу, так называемую игру, нечестной. Тот, кто вытянет крест, умрет, не так ли?

– Про боно публико, – сказал верзила. – Прискорбно, конечно, но, увы, неизбежно.

– Но если я его вытяну, погибнут двое. И вы называете это справедливостью? – спросила Алиса.

Мужчины смутились. Алиса ждала.

Верзила переваривал ее слова. В первый раз он растерялся.

– Ну что, – проговорила Алиса. – Разве не так?

Один из присутствующих нарушил молчание, заметив: – Вопрос о том, когда именно человек обретает личность, индивидуальность или душу до сих пор остается спорным. Некоторые придерживаются мнения, что до тех пор, пока тела не разъединены…

Его резко оборвал раскатистый бас верзилы.

– Думаю, что лучше предоставить этот вопрос теологам, Сэм. На мой взгляд, он достоин мудрости самого Соломона. Но все сводится к тому, что мисс Морган требует, чтобы ее освободили от жеребьевки, войдя в ее положение.

– Мой ребенок имеет право жить, – сказала упрямо Алиса.

– Мы все имеем право жить. Все хотим жить, – проронил кто-то.

– Почему бы тебе… – начал было кто-то, но его вновь забил раскатистый голос.

– Ладно, джентльмены. Давайте соблюдать все формальности. Я за демократию. Мы проголосуем. Вопрос стоит так: либо вы решите, что требование мисс Морган правомочно и имеет силу, либо ей придется попытать счастья на общих основаниях! Так…

– Минуточку, – сказала Алиса таким твердым голосом, которого от нее не слышал еще никто из присутствующих. – Прежде чем вы проголосуете, лучше выслушайте меня. – Она огляделась вокруг, желая убедиться, что к ней приковано все внимание. Их изумление возрастало все больше. – Во-первых, сейчас я важнее любого из вас, – сообщила она просто. – Нет, не надо смеяться. Так оно и есть. И я объясню почему.

Она сделала паузу.

– До того, как сломалось радио…

– Ты хотела сказать, до того, как его сломал капитан, – поправил ее кто-то.

– Пусть до того, как оно стало бесполезно, – согласилась она. – Капитан Винтерс был в постоянном контакте с домом. Он регулярно посылал туда сообщения о нас. Особенно новости, которые запрашивала обо мне пресса. Женщины, а тем более женщины, оказавшиеся в необычайной ситуации, всегда возбуждают повышенный интерес. Он говорил, что обо мне писали в заголовках: «Молодая женщина в обреченной ракете», «Космическая авария – тяжкое испытание для женщины» и все в том же духе. И если вы забыли наши газеты, то можете представить передовицы типа: «Преодолев чудовищное расстояние заживо погребенные в космическом склепе, одна женщина и пятнадцать мужчин теперь беспомощно кружат на орбите Марса…» Вы, мужчины, представляетесь всему миру теперь неуклюжими и жалкими, как и весь этот корабль. Я же – женщина, и мое положение сразу становится романтичным, ведь я молода, красива, очаровательна… – ее исхудавшее лицо тронула кривая усмешка, – Я героиня…

Она остановилась, дав вникнуть в суть сказанного, затем продолжила: – Я была героиней еще до того, как капитан Винтерс объявил им, что я беременна. Но после этого я стала настоящим феноменом. Они постоянно требовали интервью у моих родителей и друзей, у всех, кто меня знал. И теперь бесчисленному количеству людей известно, что со мной приключилось.

Они постоянно интересуются мной. И тем более интересуются моим ребенком, которому впервые суждено родиться в космическом пространстве.

– Ну что, теперь вы понимаете. У вас есть готовая легенда. Боумен, мой муж, капитан Винтерс и остальные с риском для жизни пытались исправить бортовые двигатели. Произошел взрыв. И их выкинуло в открытый космос.

Это может пройти. Но если я с ребенком или наши тела исчезнут бесследно, тогда вам придется отвечать. И что же вы скажете? – Она вновь оглядела собравшихся. – Ну что вы скажете? Что я тоже снаружи чинила бортовые двигатели? Что я покончила с собой, умчавшись в открытый космос на ракете?

Только представьте. Мировая печать горит желанием узнать обо мне все досконально – и потребуется чрезвычайно правдоподобная история, чтобы как-то уладить случившееся. А если что-нибудь сорвется – думаю, всем вам придется очень туго.

Да, черт побери, у вас не останется ни малейшего шанса. Вас повесят или поджарят. Всех, одного за другим, если не успеют линчевать раньше…

Когда она кончила говорить, в каюте повисла гробовая тишина. На всех лицах застыло удивление людей, на которых внезапно напала злобная мелкая собачонка, и которые лишились дара речи.

Минуту или около того верзила сидел, погрузившись в размышления.

Затем он поднял глаза и задумчиво потер щетину на своем заострившемся подбородке. Потом обвел взглядом собравшихся и остановился на Алисе. На миг, уголки его рта скривились.