Джек Уильямсон - Подводный город

Наконец я подставил результаты своих вычислений в уравнения, с помощью которых определялись вероятное время и сила землетрясения.

Итог получился неутешительным.

Я повернулся к Дэнторпу. Судя по всему, он пришел к таким же выводам. Мой приятель заметно побледнел и сейчас, напряженно вглядываясь в листок с расчетами, вносил какие-то исправления.

Прогнозирование землетрясений — наука не более точная, чем обычное прогнозирование погоды. Вы можете прекрасно понимать причины и следствия происходящих процессов. Но вы не сможете получить всю информацию и учесть все возможные факторы, необходимые для составления стопроцентно верного прогноза.

Как я понимаю, информация для такого прогноза должна была бы включать данные о каждом кристалле — если не о каждой молекуле! — земной коры. Ученые должны были бы знать их температуру и точку плавления, химический состав и чистоту, давление и величину деформации сдвига, магнитный момент и электростатический потенциал, радиоактивность, гравитационные аномалии, естественный период вибрации… Но даже и этого было бы недостаточно. Еще пришлось бы проследить, как изменялись миллионы этих показателей. Возрастают они или падают? В каком темпе? Регулярно или беспорядочно?

Представьте себе, что вы сидите в огромном концертном или спортивном зале, вмещающем несколько миллионов зрителей, — и вдруг кто-то кричит: «Пожар!» Как поведет себя толпа? Вы не сможете спрогнозировать это до тех пор, пока точно не узнаете, что может повлиять на реакцию каждого отдельного зрителя — поскольку один паникер может перечеркнуть все ваши расчеты.

Естественно, провести такой анализ невозможно.

И точно так же невозможно определить характер и степень воздействия каждого из компонентов сейсмологического прогноза. Для хранения и анализа такой информации потребуется компьютер размером с нашу планету! И это при том условии, что вы эту информацию достанете.

Так что сейсмологам приходится работать с теми данными, которые им удалось получить. А при нехватке информации всегда встает задача отбора образцов для исследования. Если невозможно исследовать каждый кристалл горной породы, вы наугад выбираете несколько ее кристаллов и надеетесь составить по ним общее представление о текущих процессах. Конечно, иногда это удается. И все же… Вы располагаете некоторыми показаниями приборов — и при этом подразумеваете, что, несмотря на сверхвысокое давление и температуру, приборы не допустили серьезной погрешности. Основываясь на этих показаниях, вы делаете свои выводы. Точны ли они? А интерпретация данных — это не менее важная часть прогноза.

Короче, все дело в удаленности исследуемого объекта. К центру землетрясения очень трудно подобраться. Трудно!.. Скажите — невозможно, это будет вернее. Многие землетрясения зарождаются на глубине в сотни километров от поверхности. Применяя сонарное зондирование, мы могли производить замеры на тридцатикилометровой глубине — в основном успешно. В других же случаях нам приходилось полагаться на не вполне доказанные теории, косвенные факты, а зачастую и на чистую интуицию.

Помня про все источники возможных ошибок, я вернулся к своему прогнозу и еще раз произвел все вычисления.

Я проверил все, что можно было проверить. Я отбросил зарегистрированные показатели гравитационных аномалий (они показались мне чересчур высокими), но, подумав, снова подставил их в формулу: повторная проверка данных трех последних геозондов показывала все тот же резкий скачок негативной аномалии.

Уравнения, составлениями которых заканчивалась любая работа по прогнозированию, никогда не могли дать отрицательного ответа: «Землетрясения не будет!» Такого не могло случиться по той простой причине, что предпосылки для землетрясения есть всегда и везде. Именно с учетом этого и были выведены формулы уравнений.

Смысл ответа, на который мы могли рассчитывать, сводился к тому, что согласно проведенному анализу в обозримом будущем не предвиделось сколько-нибудь значительного землетрясения. При самом благоприятном прогнозе сила прогнозируемого землетрясения оценивалась как «О», а его предполагаемые сроки — как бесконечность.

Но я получил совсем другие ответы.

Я посмотрел на Харли Дэнторпа и встретил его обеспокоенный взгляд.

— Джим! — сухим, хрипловатым голосом обратился он ко мне. — Джим, ты закончил?

Я утвердительно кивнул.

— Ну и что твой прогноз?

Я набрал побольше воздуху в легкие и прочитал то, что было написано у меня на бумаге.

— Вероятная сила землетрясения — десять баллов. Погрешность — плюс-минус два балла. Вероятные сроки — через тридцать шесть часов, плюс-минус двадцать четыре часа.

Харли отложил в сторону ручку и, похоже, немного успокоился.

— А я уже решил, что у меня крыша поехала! — прошептал он. — У меня точно такие же результаты.

Несколько секунд мы оба молчали. В бункере стояла тяжелая тишина. На стенах темнели сырые пятна. Вода бесшумно текла по узкой канавке, проложенной по краю бетонного пола. У нас над головой простиралось три километра скальной породы и четыре с лишним километра океана.

— Значит, оно может начаться через двенадцать часов, — тихо сказал Харли. — И дойти до двенадцати баллов.

Он резко повернулся на стуле и посмотрел на часы.

— После толчка в двенадцать баллов не уцелеет никто.

Мы отнесли наши варианты прогноза лейтенанту Маккероу.

— Цуйя, просыпайтесь! — нетерпеливо крикнул Маккероу и углубился в наши вычисления. Через секунду, потирая глаза, к нему подошел лейтенант Цуйя, и они оба стали внимательно проверять наши прогнозы.

Вскоре Цуйя тяжело вздохнул и положил листок с вычислениями на стол. Вслед за ним закончил проверку и Маккероу.

— Да, то же самое, что и у нас, — безрадостно констатировал он.

— Я посмотрю, что делается наверху, — торопливо сказал Цуйя и вышел из бункера.

Лейтенант Маккероу повернулся к нам.

— Примите мои поздравления, — с кислым лицом произнес он. — Мы все пришли к одному и тому же выводу. В течение ближайших шестидесяти часов можно ждать сильного землетрясения.

После этих слов все замолчали. Было слышно, как в канавку с водой с плеском упала крупная капля. Фиксируя эту ничтожную вибрацию, стрелка моего сейсмографа едва заметно отклонилась в сторону.

Первым заговорил Харли Дэнторп.

— Сильное землетрясение! — пробормотал он. — И что же мы будем делать?

— Скорее всего, просто наблюдать за ним, — пожал плечами Маккероу. — А у вас есть какие-то другие предложения?

Он серьезно и требовательно посмотрел на нас.

— Зато я знаю, чего делать не надо. Не надо понапрасну распускать язык. Вы меня поняли? Наши исследования засекречены. Разглашать прогноз посторонним лицам строго запрещено. И исключений быть не может!