Джон Ринго - Когда дьявол пляшет

— Я тебе говорю, — сказал он, сдирал пластиковый кожух с закапризничавшего пулемета «Гатлинг» Ml37 калибра семь шестьдесят два. — Что нам здесь нужно, так это…

— …пулеметы «Браунинг» с водяным охлаждением, — произнес капрал Райт. — Да знаю я, знаю.

— Ты считаешь, я шучу, — сказал он, вытащил заклинивший патрон и оскалил на него зубы. — С «Браунингом» такого никогда бы не случилось. Вот в чем проблема. Все хотят большей плотности огня.

Боевая позиция располагалась на втором ярусе Стены и смотрела на Четыреста сорок первое шоссе. Склон горы мешал видеть Клейтон, но пост наблюдения на горе Блэк-Маунтин послал предупреждение, что к шоссе движется тьма послинов. Поэтому вернуть пулеметное гнездо Б-146 в строй было жизненно необходимо.

Стену усеивали отверстия стрелковых и наблюдательных портов. Помимо портов «Гатлингов», тут также имелись порты тяжелого оружия, предназначенного для уничтожения тенаров, и винтовочные бойницы для солдат, его обслуживающих, чтобы они тоже могли иногда пострелять, если появится желание. Но реально главной ударной силой были пулеметы «Гатлинг» и стрелявшая сверху артиллерия.

Пулемет был установлен на частично подвижной турели М27-Г2. По команде он автоматически водил стволом взад-вперед по фиксированному азимуту, испуская град пуль. Электроконтур стрельбы был замкнут параллельно с остальными пулеметами зоны Б-14, и при нажатии кнопки, находящейся в бронированном командном центре, все двенадцать установок одновременно открывали огонь, каждая с темпом от двух до четырех тысяч выстрелов в минуту в зависимости от настройки, наполняя воздух пулями калибра семь целых шестьдесят две сотых миллиметра.

По крайней мере так было в теории. Ml34 была вполне надежной системой, а конструкция базовой турели М27 была и старше Бакли, и выдержала больше передряг. Но незначительные изменения в конструкции, необходимые для преобразования обоих механизмов из авиационной стрелковой системы в фиксированную наземную систему ведения огня универсального применения с дистанционным управлением привели к легким капризам в работе, отчасти в связи с особенностью конструкции, но в основном как результат объединения систем. Шести солдатам под началом сержанта Бакли полагалось устранять эти капризы, поддерживать пулеметы в рабочем состоянии и пополнять боезапас как в ходе боев, так и в промежутках между ними.

В случае отделения Бакли казалось, что вместо одного солдата на два пулемета необходимо иметь по два солдата на каждый пулемет. Сам Бакли, и в частных разговорах, и публично, возлагал вину за это на подразделения, которые они сменили; три дивизии корпуса поочередно несли дежурство на линии обороны, и Бакли был убежден, что пулеметные расчеты других дивизий никогда не проводили профилактику механизмов, а то и активно вели саботаж в отношении пулеметов.

Войсковая часть Стены, одна из трех дивизий корпуса, находилась на дежурстве двадцать четыре часа в сутки в течение четырех недель, расквартированная в довольно убогих казематах внутри самой Стены, затем отходила в тыл. Там она селилась в казармы, получала пополнение и производила ремонт и техобслуживание, а в случае серьезной атаки выдвигалась на третий рубеж обороны, который располагался фактически позади штаба корпуса. Проведя в этом статусе четыре недели, часть передвигалась «вперед», на второй рубеж обороны, что означало быть в боевой готовнисти. До недавнего времени это означало сидеть в казарме, почитывая эротические журнальчики и развлекаясь периодическими драками. Однако с момента появления в штабе этого прибабахнутого инженера «второй рубеж обороны» означал рытье траншей и обустройство дотов по двенадцать часов на дню. А после двенадцати часов махания лопатой и таскания мешков с песком мало кто мог доползти до клуба.

Внутренне Бакли был совершенно уверен, что эти сволочи из Сто третьей нарочно испортили его пулеметы. И сейчас они наверняка дуют холодное пиво в сержантском клубе и ржут над ним за его спиной.

Все же остальные в его отделении, да и во всей роте, если на то пошло, считали про себя, что в этой ситуации виноват Бакли. Любой, на кого падает корабль, имеет тенденцию заполучить репутацию невезучего, и такое состояние, казалось, передавалось всему, чего он касался. Был ли это приписанный к ним «хаммер», или пулеметы на линии, или даже его личная винтовка, казалось, с ними постоянно что-то приключается.

В данном случае это был пулемет Б-146, который совершенно отказывался стрелять в хоть сколько-нибудь надежной и длительной манере.

— Думаю, это пробой, — сказал специалист Алехандро, шуруя в стволе номер четыре шомполом с квачом, пропитанным чистящей жидкостью.

— Мы проверяли на пробой, — прорычал Бакли. — Пулемет жрет столько тока, сколько положено, и не больше.

— Думаю, это боеприпасы, — сказал Райт.

— Мы заменили коробку, — сказал Бакли, указывая на огромный ящик ленточного питания патронов, подвешенный снизу пулемета. — И проверили ее на Сто сорок восьмом; питание в порядке.

— Думаю, это М27 где-то пробивает на «землю», — настаивал Алехандро, вытаскивая шомпол. — Двадцать седьмые тоже чудят.

— Я думаю, дело в тебе, сержант, — сказал Райт, проворачивая пулемет вручную.

— Это те говнюки из Сто третьей, — сказал Бакли. — Они напортачили со всеми пулеметами. Говорю вам, они просто хотят нас подставить.

— Ну, это не трудно, — негромко пробормотал Райт.

— Что такое, специалист? — спросил Бакли.

— Ничего, сержант, — ответил Райт. — Теперь он должен работать, давайте проверим.

— О’кей, — сказал Бакли, отступая назад. — Включи предохранители, Алехандро.

Специалист удостоверился, что стволы вращаются свободно, вытащил изолирующие прокладки между контактами предохранителей пулемета и турели и отбросил их в сторону.

— Есть питание.

— Предохранитель снят, — сказал Бакли, переключаясь на ручное управление.

— Оружие на взводе, — продолжал он, загоняя патрон в первый ствол.

— Уши не заткнуты, — поспешно произнес Райт и зашарил в кармане на груди.

— Всего лишь короткая очередь, — ответил Бакли. — Поехали.

Он установил темп стрельбы на четыре тысячи выстрелов в минуту, максимальную скорость, и нажал гашетку.

Пули понеслись с рокотом, напоминавшим работу бензопилы, и столб огня выглядел чрезвычайно похоже на луч оранжевого лазера; каждый пятый патрон был трассирующим, и пули летели так плотно, что напоминали один непрерывный поток.

Бакли кивал, пока пулемет продолжал стрелять, затем нахмурился, когда он клацнул и остановился с пронзительным визгом разъединенного торсионного контроллера.