Джон Ринго - Дорога на Дамаск

Микротатуировка на лице Фила Фабрицио стала извиваться, как клубок черных пиявок, чем-то напомнивших мне яваков. Он некоторое время, нахмурившись, пристально смотрит в землю у себя под ногами, а потом бормочет:

— Я не умею чинить гусеницы, а если бы и умел, откуда мне взять инструменты и запчасти?

— Сару Гремиану придется закупить их за пределами Джефферсона, но на это понадобится время, а ты тем временем посмотри, что можно найти поближе.

— А что тут можно найти! — чешет в затылке Фил. — На Джефферсоне не выплавляют сверхпрочного хрома! Что мне искать вместо него? Сталь?

Изучив требования к материалу моих гусениц, я отвечаю:

— На худой конец подойдут и стальные звенья, ведь мне не сражаться здесь с явакскими денгами! Впрочем, их придется менять после каждого моего выезда на задание. Под моим весом сталь будет очень быстро изнашиваться. Я сообщу тебе требования к составу стали и к тому, как ее следует лить и ковать, а ты посмотришь, где тут можно найти такой материал. Причем изготовителям придется соблюдать все указанные мною допуски. Советую тебе обратиться на станкостроительный завод консорциума «Таяри».

— Как это? — озадаченно морщится Фил.

— Найди его адрес в информационной сети, — терпеливо объясняю я. — Ты единственный механик сухопутного линкора на этой планете и, согласно ее договору с Конкордатом, имеешь право требовать все необходимое от местной промышленности.

Этот элементарный совет явно прозвучал для Фила как откровение.

— Я имею на это право?! Так это же здорово! Давай сюда твои требования! Теперь они у меня попляшут! — он чуть не подпрыгивает от радости.

— Возвращайся к своей сестре. Потом свяжись со мной по коммуникатору и сообщи мне ее электронный адрес. Сведения о материале моих гусениц не относятся к разряду секретных, и я отправлю их к ней на компьютер. Тебе самому тоже понадобится новый компьютер.

— Вот об этом не беспокойся! — ухмыляется Фил. — Без компьютера я не останусь… Ну бывай! Я тебе звякну!

Мой механик гордо шагает к своей машине. Его распирает от гордости. Еще бы! Теперь он будет командовать всемогущими промышленниками из концерна «Таяри»! Как мало надо человеку для счастья! При других обстоятельствах я бы даже позавидовал Филу…

Через двенадцать с половиной минут после его отъезда со стороны центра Мэдисона появляется аэромобиль. С его борта передают необходимый кодовый сигнал, чтобы я не открывал огонь при его приближении. Аэромобиль три минуты кружит над базой. Находящиеся на его борту лица явно оценивают причиненный ущерб… Еще через две минуты этот большой аэромобиль приземляется рядом со мной. Из него вылезает Сар Гремиан, за ним следуют одиннадцать высокопоставленных офицеров и четверо штатских. Я готовлюсь к самому худшему.

— Линкор, — скривившись, начинает Сар Гремиан, — мы прибыли вручить тебе медаль. Ты доволен?

Я скорее удивлен. Меньше всего я ожидал, что Сар Гремиан явится сюда с наградой. Впрочем, в последнее время мне приходилось так туго, что слова Гремиана действительно будят в моем электронном мозгу что-то вроде радости. Даже машине, пострадавшей в жаркой схватке, приятно получить признание своих заслуг. А сражение на Барренском утесе действительно было трудным и чревато далеко идущими последствиями.

Главный советник президента привез с собой четырех генералов, трех полковников и четырех майоров. И откуда только на практически распустившем свою армию Джефферсоне такое количество офицеров?! Кажется, теперь на этой планете больше генералов, чем батальонов!

Генералы и два полковника знакомы мне по выпускам новостей. Передо мной не просто офицеры, а высокопоставленные чиновники ДЖАБ’ы, ответственные за пропаганду, конфискацию собственности фермеров, умиротворение городских безработных, а также за превращение конфискованной собственности в деньги, используемые для поддержки социальных и природоохранных программ ДЖАБ’ы. Я не очень польщен вниманием таких личностей.

Генерал Теон —Майнхард, задрав голову, несколько секунд смотрит на мою башню и, откашлявшись, говорит:

— Мы решили наградить тебя медалью. Смотри, как она блестит! Мы приварим ее рядом с остальными. Ты награжден за заслуги перед обществом. Это наша самая высокая награда. Ты получаешь ее за мужество, проявленное при охране закона и порядка.

— Благодарю вас, генерал. Уничтожить семь трехсотпятимиллиметровых самоходок, ведущих огонь из укрытия, действительно не очень просто!

Генерал недоуменно таращится в мою сторону.

— При чем тут самоходки?! — спрашивает он, подозрительно косясь на Сара Гремиана.

— Это что, работа самоходок? — задает он новый вопрос, показывая рукой на дымящиеся руины. — Откуда же у этих бандитов самоходки?! Я вообще не знал, что такое оружие есть на Джефферсоне.

Я поражен неосведомленностью генерала. Почему он не знает, что рядом со столицей его планеты только что бушевало самое кровопролитное сражение со времен явакского нашествия?! Сар Гремиан объясняет суть произошедшего генералу Майнхарду, глядя на него с презрением, которое тот, кажется, вполне заслуживает. Остальные офицеры прячут в рукава усмешки. Даже штатские бросают на Майнхарда презрительные взгляды. Мне приходит в голову, что общество вряд ли понесло бы тяжелую утрату, если бы генерал Майнхард и другие сопровождающие офицеры жили бы на территории базы «Ниневия», а не в богатых кварталах Мэдисона.

Когда Сар Гремиан замолчал, я предпринимаю попытку прояснить ситуацию.

— За что же вы меня награждаете, если даже не знаете о сражении у Барренского утеса? Там произошел первый бой на Джефферсоне с момента явакского вторжения. Между двумя этими схватками у меня не было возможности проявить свое мужество.

— Как это не было! — протестует генерал Майнхард. — Да ты же разогнал бунтовщиков, убивших президента!

От этого заявления я теряю дар речи. Выходит, джефферсонское правительство одаривает меня своей высшей наградой за подавление беспорядков в Мэдисоне! Да ведь их вообще не произошло бы, не прикажи мне Жофр Зелок давить мирных жителей! Да президент мог бы уцелеть и сам, если бы ему хватило ума не прыгать прямо в лапы разъяренных фермеров. Я пораженно молчу, а один из майоров взбирается на мою башню с медалью и сваркой в руке.

— Мы приварим ее с другой стороны, чтобы она выделялась среди остальных, — говорит он.

Через сто пятнадцать лет, проведенных на военной службе, я наконец понял, почему военные часто называют награды «побрякушками». Я рад, что джабовская побрякушка не будет болтаться рядом с честными боевыми наградами, заслуженными мною на защите человечества.

Майор с удовлетворением созерцает свою работу. Теперь на правой стороне моей башни сверкает нелепое и безвкусное украшение.