Борис Руденко - Лиман

Он взглянул на хронометр: минуло около двух часов. Выстрелов больше не слышно — все глушит туман, все скрывает. Впрочем, туман тоже скоро уйдет… Надо проглотить еще таблетку…

Уровень воды немного понизился, теперь Гусев это заметил. Идти, правда, от этого легче пока не стало. Вероятно, потому, что и течение слегка усилилось…

Его совесть должна быть чиста. Разве он не сделал все, что возможно? Разве существовал какой-либо иной выбор? Двое погибнут в любом случае, ничто не сможет их спасти. Третий — если останется с ними. Погибать из солидарности дико, глупо. Никто не вправе осудить его за то, что он не пожелал себе бездарной, совершенно бессмысленной смерти. Возможно, он должен был сказать Кроману о том, что его ждет. Но зачем? Это жестоко. Для Кромана все произойдет очень быстро. Возможно, он даже ничего не почувствует. В последние секунды он услышит гул, потом жуткий грохот, но вряд ли успеет понять его смысл. А потом все кончится…

Гусев плеснул на ходу водой в лицо. Идти стало труднее. Действительно мешает усилившееся течение или причиной увеличивающаяся усталость? Разжевал очередную таблетку и через две—три минуты почувствовал новый прилив сил. Он пройдет еще быстрее, чем предыдущий, но Гусев успеет одолеть около километра.

Он знал, что со стимуляторами так нельзя, только в самом крайнем случае. Калина — тот всегда старательно избегал разрушительного допинга, хотя доводилось ему попадать в передряги. Но для Гусева это и есть крайний случай. Если он выживет, если убежит от Волны, ничего его больше не возьмет. Калина бы его не осудил… При чем тут Калина?!

Снова мимо проплыл придонник. Прошлепал по самой поверхности. Верно, последний. Этот точно не успеет. За оставшиеся два часа безопасных мест ему не достичь. Разве осталось только два часа? И всего четыре таблетки…

Лиман мелел буквально на глазах. Казалось, только что вода омывала колени, а теперь уже она журчала, огибая ноги всего лишь чуть выше щиколоток. Идти стало намного легче. Он успеет, теперь он обязательно должен успеть. Прошло еще сколько-то времени, и Гусев увидел, что начал оставлять за собой следы — цепочку ямок, заполненных илистой жижей. Проклятое, гнусное болото! Пора принять таблетку. Последнюю…

Туман уходил, воздух становился все прозрачнее, и он наконец увидел берег. Казавшаяся неприступной стена базальта вздымалась на сотню метров над лиманом. Она защитит Гусева, если ему достанет сил на нее взобраться. И он сделает это, сделает! Весьма глупо погибать именно теперь, когда спасение так близко. Как жаль, что кончились стимуляторы…

Он карабкался по шершавым камням медленно и тяжело, пытаясь разорвать противоестественную, странную, но физически ощущаемую связь между своим хрупким телом и колоссальным, всесокрушающим валом, рожденным далеко в океане. Он оглядывался через каждый Десяток метров, прикидывая пройденное расстояние, понимая при этом, что теряет драгоценные секунды, однако ничего не мог с собой поделать. Вперед! Вверх! Скорее! Здесь Волна еще сможет его достать.

Туман развеялся почти полностью. Завеса его истончилась и отступила далеко от берега. Отсюда, сверху, черное дно лимана казалось идеально ровным, словно сотворенная гигантами для неведомых целей площадь, покрытая только что раскатанным, еще горячим асфальтом. Гусев услышал далекий, постепенно нарастающий гул. Это приближалась Волна. Пока еще он не мог видеть ее, скрытую кисеей тумана, зато вдруг с невероятной отчетливостью представил беспомощный самолет на обнаженном дне и набегающую колоссальную стену воды.

Какой страшный хруст!.. Нет, нет, самолет слишком далеко, и ничего нельзя услышать, рев набегающей Волны заглушает все прочие звуки. Неужели так громко скрипят его зубы? Резкая боль стиснула сердце. Он ощутил, как страшно ослаб, ему показалось, что больше не сумеет сделать ни шагу…

Гул становился все громче и отчетливей. Гусев еще раз обернулся, замер и, преодолев спустя секунду вызванный ужасом паралич, позабыв об усталости, принялся лезть вверх с учетверенной силой и яростью.

Волна приближалась с огромной скоростью, но ее невероятные размеры делали это стремительное движение плавным и величественным. Белая пенная корона венчала ее гребень, густая зелень срединной части плавно переходила в черноту основания, вновь вскипающего грязной пеной у самой подошвы.

Гусев увидел слева, чуть выше, узкую расщелину, последним усилием подтянулся, бросил туда тело, вполз, извиваясь червем.

И пришла Волна, растворив мир в жутком грохоте. Земля, скалы, вся планета вздрогнули от удара. Гусев захлебывался в невыносимо холодной, густой влаге, цеплялся скрюченными пальцами за предательски ускользающую почву, кашлял, кричал в последнем приступе смертного страха… А потом внезапно все кончилось. Вода схлынула, он понял, что способен дышать, и услышал тишину. Волна не догнала, не смогла справиться с ним, она лишь легко коснулась его обессиленным гребнем. Гусев понял, что победил. Он выиграл, потому что остался жив.

Судорожно сведенные мышцы постепенно расслабились, и тут же на него навалилась усталость, которой невозможно было противостоять. Усталость налила чугунной тяжестью веки, шершавый неровный камень показался мягкой периной, Гусев попытался придать телу более удобное положение, но отключился раньше, чем наполовину выполнил задуманное…

Далекий стрекочущий звук вырвал его из сна, и не назойливость нового источника шума стала тому причиной, а профессиональные рефлексы. Шум вертолетных винтов пилот не спутает ни с чем. Гусев выполз из спасшей его расщелины и принялся обшаривать взглядом небо, пока еще чистое от тумана. Темную точку в небе он увидел почти сразу. Она приближалась, быстро вырастая в размерах. Со стороны океана над лиманом к берегу шел вертолет.

Неужели его уже ищут? Слишком уж быстро. Собственно, почему именно его? С вертолета просто увидели обломки потерпевшего крушение самолета и принялись искать оставшихся в живых… Чушь это! Никаких пригодных для идентификации обломков Волна после себя не оставляет. Но его все равно ищут. Странно, что так скоро. На Станции, разумеется, никто ничего не знает о происшедшем. И не узнает никогда. В чем его вина, если он не захотел дожидаться гибели вместе с Калиной и Кроманом? Он сделал все, чтобы их спасти. Все, что было в его силах. Он хотел, он надеялся добраться до Станции вовремя. Разве он виноват, что не успел? И, конечно Же, он отправился на берег намного раньше, чем понял, что приближается Волна. Ему просто повезло…

Гусев дернулся, ударил кулаком в камень, сдирая кожу с костяшек пальцев. Не стоит так примитивно обманывать самого себя. Хотя бы с собой нужно иногда оставаться честным.