Билл Болдуин - Приз (Рулевой - 3)

Оказавшись в качестве гостя на мостике большого звездолета, Брим расслабился в глубоком запасном кресле и стал наблюдать, как экипаж готовится к посадке на снежную Содеску. Закругленная линия большой планеты давно уже превратилась на передних гиперэкранах в прямой, хотя и облачный, горизонт, и пилот, Иванович Капустан Бок, производил окончательную наводку на громковский космопорт имени Томошенко. Бок вел корабль легко и без усилий, поглядывая то на приборную панель, то в гиперэкраны - над спинкой кресла виднелась только его мохнатая голова в синевато-серой акроханской капитанской шапке. "Мы, классные пилоты, должны держаться вместе, - сказал медведь при первом же визите Брима на мостик, улыбаясь и пожимая гостю руку, - ведь нас не так-то много".

После этого Брим почти все время проводил с медвежьим экипажем, убеждаясь, что имеет дело с одними из лучших звездоплавателей во Вселенной. К сожалению, медведи уступали остротой зрения другим космическим расам и потому вкладывали свой огромный интеллектуальный потенциал в то, чтобы строить корабли для других.

Громковская диспетчерская сообщила о низком инфракрасном излучении с плотными облаками. Впереди была сплошная серая пелена - "Кондрашин" с отметки пятнадцать тысяч иралов шел в облаках, снижаясь по безукоризненно вычисленной дуге. Чувствовались легкие толчки, но Бок явно был знатоком своего дела. Он вел корабль весом в сорок пять тысяч мильстоунов, как легкий тренировочный катер.

Как только Громкова дала разрешение на посадку, Бок направил корабль вниз и поймал луч наведения с легкостью тарротского водителя, ведущего машину по кабелю. На серединной отметке они увидели рубиновый посадочный огонь - высота при этом была минимальной, но при устойчивом положении корабля и работающих генераторах им и не нужно было менять высоту вплоть до последнего светового сигнала. Никакой тряски или форсирования двигателей - бримовский стиль пилотажа. Последующая посадка была столь же безупречной. Бок пролетел через падающий снег с чувством техники, отличающим истинного профессионала. Он поставил "Кондрашина" на гравитационные ноги легко, как перышко", - даже у самых лучших пилотов такое случается не чаще одного раза из двадцати.

Когда они причалили в одном из обширных гравибассейнов Томошенко, Брим поблагодарил пилота и его помощника за превосходный рейс - но они составляли рапорт и им было не до разговоров. Он направился в каюту, чтобы собрать те немногие пожитки, которые не сдал в багаж, и пройти к главному люку на встречу Урсису и Бородову, но его опередили.

Одетые в еще более тяжелые пальто, чем тогда в Аталанте, и нагруженные большими коробками, медведи встретили его у двери в каюту. Их одежда заставила Брима задуматься, не замерзнет ли он насмерть в своем подогреваемом плаще на этом лютом морозе. Как-никак, у медведей под пальто еще и своя шуба есть.

- А-а, Вилф Анзор! - вскричал Бородов, расплывшись в улыбке от уха до уха. - Давно пора посетить ФСШ. Сколько уж лет я жду, когда ты соберешься! - С этими словами он сложил свою ношу на ближайший диван и обнял Брима так, что тот стал опасаться за свою жизнь.

Другой медведь засмеялся и потряс руку Брима на имперский манер.

- Анастас Алексий не единственный, кто с нетерпением ждал твоего визита. У нас найдется что показать тебе.

- И Священную Громкову, и наш новый гипердвигатель, - подтвердил Бородов, отпуская Брима, чтобы дать ему вдохнуть воздуха. - И то и другое великолепно, - добавил он, - но Громкова одна во Вселенной.

- И в ней достаточно холодно в это время года, чтобы превратить тебя в безволосую ледышку, - заявил Урсис, щупая поношенный плащ Брима. Он почесал затылок, проверяя обогрев. - Это все, что ты привез с собой?

- Это все, что у меня вообще есть.

- Что ж, вещь хорошая, - молвил Урсис профессорским тоном, - но в ФСШ жить - то же, что и содескийцы, носить, как учит старая пословица. Верно я говорю, доктор Бородов?

- Верно. Для такого случая мы это все и захватили, - кивнул он на диван. Нам предстоит долгая экскурсия по морозу, и будет лучше, если ты оденешься потеплее.

Брим, нахмурившись, занялся коробками, где нашел пальто грифельного цвета с серыми пуговицами и высокие, мягкие, как у Урсиса, сапоги, шапку-папаху, как у Бородова, теплые перчатки и длинный ярко-бордовый шарф.

- Как, Вселенной ради, я смогу за все это расплатиться? - осведомился он. - А заодно и за проезд в первом классе?

- Тебе ни за что платить не надо, - сказал Бородов небрежно, как будто это само собой разумелось.

- Но ведь кто-то должен был за это заплатить. Я проходил в школе законы термодинамики, а кроме того, знаю, что во Вселенной ничего даром не дают.

- Верно, - согласился Урсис. - Но законы термодинамики не запрещают друзьям дарить друг другу подарки.

- Но...

- Никаких "но", - рассердился вдруг Урсис. - Мы, кажется, уже обсуждали это в Аталанте. Твоя треклятая гордость, Вилф Брим, когда-нибудь еще выведет меня из терпения.

Брим повернулся к Бородову, но старый медведь согласно кивнул:

- Дарить можно и без любви, Вилф Анзор, но нельзя любить, не делая подарков. У нас с Николаем Януарьевичем просто выбора не было, - улыбнулся он.

Брим, вздохнув, крепко пожал их шестипалые лапы.

- Я, может, и безнадежен, друзья мои, но от всей души вам благодарен. Вы снарядили меня на славу.

- Кроме того, - сказал Урсис с обычной добродушной ухмылкой, - тебе будет еще и тепло, и твой безволосый организм оценит это выше всякой дружбы.

***

Громкова - Священная Громкова - существовала в том или ином виде с самых истоков содескийской истории. Город, как дерево, наращивал концентрические круги вокруг древнего стержня - Зимнего Дворца, где теперь жил Николае Август, нынешний князь ФСШ и самый значительный вельможа в империи Грейффина IV. Рост этот, конечно, происходил не столь гладко. Пожары, войны и революции оставляли свои следы, так что каждый круг города представлял собой смесь старинного, современного и промежуточного. Чудо заключалось в том, что все это соединялось в эстетическое целое.

Космопорт имени Томошенко располагался на огромном подогреваемом озере за городской чертой. Озеро питала широкая река Громкова, которая выше по течению пересекала южную часть старого центра и протекала по территории Зимнего Дворца.

Громадное ярко освещенное здание космопорта было богато отделано мрамором и мозаикой - подобная роскошь не часто встречалась в галактике. Брим, разинув рот, шел через эти великолепные чертоги, но их величие почему-то не подавляло его в отличие от тарротского. Посмеиваясь над узостью своих взглядов, он сел вместе с медведями в огромный лимузин с эмблемой Большой Имперской Печати. Двое массивных улыбающихся водителей ждали, чтобы отвезти их в исследовательский центр на другом конце города.