Радий Радутный - Мозаика странной войны

— Умерла?

Тот молча кивнул.

Женщина полулежала в переднем — пассажирском — кресле, на лице ее застыла счастливая улыбка, и только необычайная бледность выдавала правду.

— Ну, давай в лодку.

Пилот оглянулся — ошеломленный.

— Ты так спокоен?

— Ты тоже будешь спокоен, — парировал подводник. — Когда…

Он запнулся.

— Когда — что?

— Когда узнаешь, сколько их умерло на самом деле.

— И… сколько?

— Точно не знаю. Но — не менее тысячи.

— Тысячи — ее ?..

— Угу. И около пятнадцати тысяч — тебя .

— То есть…

— То есть — тебя. И меня. Давай в лодку, не задерживайся. Каждая секунда пребывания здесь стоит столько же, сколько эта леталка.

Он кивнул в сторону машины, еще раз с тоской взглянул на бледное лицо пассажирки и двинулся в сторону уткнувшейся в близкое дно подлодки.

— Подожди, а как же…

— Сожжем. Ты даже сам это сделаешь.

Машина плавно покачивалась в прицеле — вместе с берегом, редкими деревьями, солнцем и небом, рука дрожала на спуске, и первая очередь ударила не в капот, а в лобовое стекло — слева. Во все стороны брызнули осколки стекла и куски мяса.

— Мазила! — поморщившись, прокомментировал подводник.

Вторая и третья очереди ударили точно в капот, машина плюнула белым дымом и лодка поспешно ушла вниз, а через мгновение ударная волна чуть не разбила ее о дно, грохот оглушил и, всплыв на поверхность, оба пассажира увидели только огромный, все еще оседающий столб песка.

— Не беспокойся, — глухо сказал подводник. — Там была вспышка, как при небольшом ядерном взрыве. Там ничего не осталось.

Он достал из шкафа пластиковую бутылку с рыжей жидкостью и два пластиковых же стакана.

— Давай помянем ее, что ли… Заодно и разберемся, что делать дальше.

Лодка мирно скользила в толще воды, было тихо — только едва слышно шуршали двигатели и кондиционер, и не верилось, что всего лишь несколько часов отделяют пассажиров от страшной воронки и медленно оседающих на песок останков любимой. Впрочем, коньяк уже начал действовать, и многое — очень многое — воспринималось сквозь мутную алкогольную линзу.

— Еще раз! — требовательно рявкнул пилот. — Война идет во времени — или в параллельных измерениях?

— Ламер! — в таком же тоне ответил подводник. — Параллельные измерения создаются в ходе войны. Рисую еще раз…

Листок с маловразумительными и не очень-то параллельными линиями был уже залит коньяком и заляпан жирными пятнами, подводник взглянул на него несколько недоуменно, затем ткнул палец в свой стакан и провел линию прямо на столе.

— Смотри. Это река. Это ты…

Палец замер в сантиметре над коричневым ручейком.

— Ты можешь наблюдать за потоком сколько угодно. Можешь двигаться над потоком — и будешь видеть постоянно один и тот же момент. Можешь вернуться — и просмотреть любимый кусочек жизни еще раз. Но!

Он назидательно поднял испачканный коньяком палец.

— Как только ты решишь войти в реку… — палец уткнулся в стол, и коньяк образовал в этом месте крохотный прудик. — Ты внес возмущение. Поток становится турбулентным, дергается, выходит из русла... или, скорее — сходит с рельсов — и обрывается!

Подводник снова приподнял палец, но слегка ошибся, и жест из назидательного стал оскорбительным.

— Обрывается, потому что ты украл часть энергии! Она ушла на выпихивание тебя, на разделение потоков, на создание вихрей — и так далее. Или наоборот, — добавил он, — если у того потока, откуда ты пришел, энергия больше. За это надо выпить.

Этот глубокомысленный вывод нашел полную поддержку и одобрение, и был немедленно претворен в жизнь.

— Дальше. В своем потоке ты можешь творить что угодно — для тебя это обычное время. Можешь убить ребенка, который позже стал бы твоим врагом. Можешь убить себя — если считаешь, что “ты” из этого потока явно не оправдываешь надежд…

— И что… — пилот икнул. — Такое случалось?

— Чаще, чем ты думаешь. Да. Так вот…

Подводник недоуменно взглянул на пустой стакан, на почти пустую бутылку, затем медленно и старательно сделал два шага к шкафу и достал еще одну — такую же.

— Думаешь, это настоящий коньяк? — ухмыльнулся он. — Черта с два. Синтезировано из мочи и дохлых водорослей. Скорее всего — на Луне.

— Что, наши и туда добрались?

— Ага. Вот только не наши…

Купол был похож… на купол. Ни одно сравнение больше не приходило в голову. Разве что… Впрочем нет, на курган он тоже был не похож. Холмы, и все им подобное, предполагают наличие хоть какой-то жизни — хоть куста, хоть травинки… хоть синего неба над всем этим

хозяйством…

Здесь небо было черным. Собственно, его здесь не было вовсе — только звездный ковер над мертвой почвой. Впрочем, откуда здесь взяться почве…

Ни один огонек не горел на куполе, не мигал маячок наверху, не сияли светом иллюминаторы… и ни единого движения возле купола заметно не было. Впрочем, как и во всей округе.

Человек, прикрытый от смертоносного вакуума темным колпаком фонаря, скафандром, обогреваемым (или охлаждаемым, в зависимости от ситуации) бельем, киборгизированный и сращенный с компьютерными системами своего корабля — боялся. Слишком уж жуткой оказалась обстановка. Слишком чужими оказались вершины и моря этого мира, слишком яркими были солнце и звезды, и слишком вредным для здоровья могло оказаться это задание.

Собственно, вредным разве что для нервов — никакой опасности в мертвом куполе быть не могло уже много десятков лет.

Удар нанесли далеко в прошлом, и судя по тому, что активность в этом секторе исчезла напрочь, удар был удачным, хотя на самом деле он был мелким и пакостным. Нет ничего ни сложного, ни героического в том, чтобы исподтишка и издалека выстрелить в баки корабля-снабженца, поставленного на удивление удачно — недалеко от реактора.

Ядерного взрыва, очевидно, не было — пилот снова, в который раз взглянул на индикатор радиоактивности, — но грохнуло хорошо. Исковерканные остатки корабля и стартовых сооружений, вплавленный в грунт вездеход и мертвый купол говорили сами за себя.

Колония оказалась слишком дорогой и слишком уязвимой.

Пилот усмехнулся — в том, другом мире, где удар нанесен не был, колония быстро разрослась до самостоятельного и полностью самодостаточного города, бесплатный вакуум и дешевая энергия дали возможность штамповать очень большие процессоры и огромные кристаллы прямо под открытым небом и скоро — очень скоро! слишком скоро! — колония ощетинилась такими лазерами, что вражеские корабли предпочитали все время прикрываться Землей.

Он осторожно приподнял корабль над пыльной равниной, слегка толкнул ручку вперед и передвинулся еще на десяток метров ближе к куполу.