Джо Холдеман - Миры неукротимые

– Отлично изложено, Элиот, – сказал Сато. – Некоторые люди получат возможность остаться на десять лет.

– Это вызовет споры, – заметила Нагасаки. – Возможно, придется оказать большое давление, чтобы найти те две тысячи человек, которые согласятся остаться бодрствовать. В какой степени мы санкционируем добровольность? Как заметила доктор Мандель, некоторые люди обязаны остаться, чтобы обеспечить нормальную жизнедеятельность остальных.

– Они должны остаться на такое время, чтобы, по меньшей мере, подготовить себе замену, – сказал Сато. – Моралес, это ваша вотчина. Проблема пограничная, разделим ее между Здравоохранением и Пропагандой. Понимаете меня?

Индисио Моралес отвечал за Здравоохранение.

– Думаю, да. У нас получится две группы – те, кто должен погрузиться в криптобиоз, и те, кого мы обязаны оставить. Но в каждой из этих групп образуются еще две – те, кто хочет, и те, кто не хочет. Нужна разъяснительная работа; мы должны втолковать населению, что истинные герои беспрекословно будут делать то, что от них потребуется. Спать или не спать, так сказать.

– Именно.

– Ну, люди у нас есть. Специалисты по психологии толпы. Но насчет пропагандистов обращайтесь к Камалю.

– У нас нет пропагандистов, – сказал Камаль Мухаммед, заведующий Внутренними связями. – У нас есть инженеры общественного мнения. – В зале захихикали. – Выпускайте свору своих мозгокопателей, мои манипуляторы им помогут – и мясо к ленчу готово. – Он взглянул на часы. – Первая студия, одиннадцать тридцать?

Моралес кивнул.

– Хорошо, – сказала Нагасаки. – Тем временем – я имею в виду, прямо сейчас – вы возьмете с собой Мандель и Хэйген и подготовите короткое сообщение для общественности. Очень простое – об урожае и необходимых срочных мерах. Мы с Сато присоединимся к вам через несколько минут.

Названные ею двинулись к двери, неожиданно распахнувшейся, впуская бормочущую толпу, включавшую двух полицейских и двух репортеров Мухаммеда. Он примирительно помахал им:

– Позже, мальчики. Заявление для общественности внизу в студии.

Дверь закрылась на удивление тихо.

– Теперь, – сказал Сато, – мы должны разработать критерии – кому остаться, кому уснуть. Для наших собственных специалистов и остальных.

Неожиданно заговорила О’Хара:

– Женщины, имеющие детей, должны остаться. Проснуться и увидеть своего ребенка старше себя – это ужасно.

Дэниел взглянул на нее и медленно кивнул, очевидно раздумывая.

10 сентября 2103 года (9 Конфуция 304).

Итак, завершились самые лихорадочные дни в моей жизни, в жизни всего населения «Дома». Я должна была сегодня к полудню подготовить список, разделив персонал на спящих и бдящих, придерживаясь отношения четыре к одному. Я опросила своих сотрудников вчера утром, и вот что вышло (это просто копия для памяти).

Внутренняя переписка Марианна О’Хара, Развлечения

10. 36 10 сент 03 (9 Конфуция 304)

Кому: Сильвине.

Содержание: список

Ладно, хочешь предварительный список – получай. Для меня это сплошные неприятности. Вот что у меня вышло в сыром виде:

=============================

Хотят подвергнуться криптобиозу

Белская

Кристинсен*

Дрейк

Гюнтер*

Хартманн

Хермос*

Хаббард

Лапишко

Макмиллиан

Паоличчи*

Пилчер

Сайджо*

Шумейкер

Цой

=============================

Хотят остаться

Белл

Дейвис**

Гейфей

Грейди**

Льюис

Масахика

Тейлор**

Зденек

=============================

Все равно

Крукшейн

Эберхара

Лебовски*

Вилкенинг

=============================

* Люди, которых я хочу сохранить.

** Люди, которых можно спокойно отправить на заморозку.

Руководство разрешило мне сохранить семь человек, включая себя. Мне особенно не хватало бы Хермоса, Лебовски и Сайджо, и я ужасно не хочу провести ближайшие полвека в обществе Тейлора и Грейди. Поэтому весь день у меня ушел на споры. Надеюсь к вечеру представить окончательный список.

Когда все уляжется, как насчет того, чтобы раздавить по пахучему дрожжевому бутерброду на пару? Еще играешь в гандбол?

Когда мне было шестнадцать (а Сильвине – двадцать шесть), она учила меня играть в гандбол. Это совсем не тот вид спорта, что на Земле. Привыкнув играть при вращающихся воротах, вы ожидаете, что мяч начнет дрейфовать вправо или влево. На Земле с непривычки я однажды едва не вывихнула себе кисть.

В общем, я провела день, умасливая то одного, то другого, и наконец достигла согласия, к общему удовлетворению. Конечно, я не могла никого заставить остаться, как бы мне этого ни хотелось, но зато я сумела для общей пользы уложить в спячку Тейлора и Грейди.

До меня дошло теперь, что Тейлор и Грейди наверняка переживут меня и, если этот дневник будет опубликован, будут страшно обижены.

О’кей; Тейлор, ты – самый ленивый тип, какого мне случалось встречать. Ты способен растянуть на десять часов то, что нормальный человек сделает за час. Грейди, ты самовлюбленная коварная сучка. Многие женщины спали с моим мужем, но ты одна прыгнула к нему в постель с единственной целью – разрушить наш брак. Насколько я понимаю, ты прибегла к насмешкам и лжи. Я уже видела, как ты проделывала это с Шелли Като и с треугольником Борсини. Но Дэниел знает меня слишком хорошо, чтобы поверить твоей злобной болтовне.

Каково ощущение власти! Насмехаться над людьми из могилы…

Печально было отпускать Хермоса. Он блестящий музыкант и способный ученик. Но мне удалось уговорить Сайджо, Гюнтера и Лебовски. Из остальных я отобрала Белла, Льюиса и Зденека. Все они чтецы, а Льюис и Сайджо – музыканты. У нас теперь будет больше времени – ведь заботиться придется всего о двух тысячах человек, у которых определенно прибавится работы. В худшем случае, будем сидеть в офисе и играть в дартс. (Это единственное, в чем ты был неподражаем, Тейлор: дартс. До сих пор у меня в ушах стоит стук дартов по мишени.)

Закончив отбор, я известила каждого о результатах и произвела инспекцию личного имущества отбывающих, сложенного в три запирающихся ящика в кладовой. Потом я проводила своих в 2115-ю к техникам Сильвины и попрощалась, с некоторыми – с искренней печалью. Чал расцеловал меня в обе щеки и сказал, что, когда я стану старухой, он будет играть для меня каждый день. Уж этот шанс он не упустит – он ведь будет совсем молод, когда мы начнем приближаться к Эпсилону.

Правда, у меня страшное предчувствие, что он попадет в те двадцать процентов, которым не суждено проснуться.

21 сентября 2103 года (23 Конфуция 304).

Когда я проснулась и вышла наружу, на первый взгляд вроде бы ничего не изменилось. Это потому, что многие люди, обычно не отрывавшиеся от своих рабочих мест, сделали то же самое.