Джо Холдеман - Бесконечный мир

Восемь из этих людей когда-то были механиками, или, по крайней мере, предшественниками механиков. Джулиан гораздо больше беспокоился из-за остальных, бывших преступников и наемных убийц. Но они же вызывали у него и больше любопытства.

Может быть, он сумеет как-то научиться у них уживаться с собственными воспоминаниями?

В «большой комнате» стоял кольцевидный стол, в центре которого размещался монитор головидео.

– Мы обычно собираемся здесь, чтобы посмотреть новости, – пояснил Мендес. – Или же фильмы, пьесы, концерты. Нам нравится воспринимать все это сразу с нескольких точек зрения.

У Джулиана были на этот счет некоторые сомнения. Вместе со своей боевой группой он побывал в слишком многих страшных переделках, когда твердая уверенность в чем-то от одного человека тотчас же передавалась остальным девяти. Начиналось это за какую-то долю секунды, а на то, чтобы во всем как следует разобраться, уходило иногда больше часа.

Стены комнаты были обшиты темными панелями красного дерева, стол и стулья были сделаны из ели с красивой волокнистой поверхностью. Ощущался приятный слабый запах смолы и мебельной полировки. Заставка на головидео изображала залитую солнечным светом поляну в хвойном лесу, на которой росли анемоны.

Вокруг стола стояло двадцать стульев. Мендес показал Джулиану, куда садиться, а сам сел рядом.

– Может быть, вам будет проще подключиться первому, – предложил он. – А мы будем присоединяться по одному, чтобы вы могли получше познакомиться с каждым.

– Да, конечно, так будет лучше. – Джулиан понял, что эта процедура уже наверняка повторялась здесь не один раз и все было отработано до мелочей. Он посмотрел на анемоны и подключил разъем к своему имплантату.

Мендес подключился следующим, коротко поприветствовав Джулиана безмолвным «Салют!». Связь была странной, необычайно мощной – Джулиану никогда раньше не приходилось ощущать настолько полное соединение. Впечатление создавалось потрясающее – как человека, впервые в жизни увидевшего море. Это и в самом деле было в чем-то похоже на море – сознание Мендеса нахлынуло на него, словно бесконечный поток разделенных с другими мыслей и воспоминаний. И Джулиан чувствовал себя в этом потоке совершенно свободно, как рыба, которая легко и незаметно скользит в толще вод настоящего моря.

Джулиан попытался поделиться с Мендесом своими впечатлениями и все возрастающим беспокойством – теперь он уже совсем не был уверен в том, что сумеет вместить в себя хотя бы еще одно такое же бездонное сознание, а не то что целых пятнадцать за раз. Мендес сказал, что, когда их станет больше, будет немного полегче, и тут, словно в подтверждение его слов, как раз подключился Камерон.

Камерон был старше Мендеса. Он одиннадцать лет служил в профессиональной армии перед тем, как записался добровольцем в этот проект. Он обучался в снайперской школе в Джорджии и умел поражать любые цели на дальнем расстоянии из самых разных видов оружия. Чаще всего Камерон использовал «маузер ферншиссер», из которого можно было попасть в человека из-за угла или даже из-за линии горизонта. На его счету было пятьдесят два убийства, и чувство вины за каждого из убитых им людей, и еще одно глубокое чувство сожаления и скорби о человечности, потерянной когда-то вместе с первым прицельным выстрелом. Еще Камерон помнил радостное возбуждение, которое охватывало его в те времена после каждого удачного выстрела. Он воевал в Колумбии и Гватемале и сразу же проникся воспоминаниями Джулиана о днях, проведенных в джунглях, – Камерон воспринял и осознал эти ощущения буквально за одно мгновение.

Мендес тоже оставался на связи, Джулиан постоянно ощущал его присутствие и одновременное общение с Камероном. Мендес с интересом наблюдал, как бывший солдат воспринимает новый контакт, как отзываются в нем воспоминания Джулиана. Слияние с сознанием Камерона показалось Джулиану не таким необычным, непривычными были разве что скорость и полнота воссоединения. И еще Джулиан понял, почему, чем больше людей сразу подключится, тем легче будет воспринимать их мысли и воспоминания: вся информация и так уже была здесь, но теперь стало легче концентрироваться на разных ее частях – когда появилась возможность рассматривать их с разных точек зрения, и впечатления Мендеса можно было сравнивать с впечатлениями Камерона.

Следующей подключилась Тайлер. Она тоже была когда-то убийцей – безо всякого сожаления убила троих человек в течение года за деньги, которые потратила потом на наркотики. Это было как раз перед тем, как в Штатах вышли из обращения наличные. Ее поймали при обычной проверке, когда Тайлер пыталась эмигрировать в страну, где были в хождении бумажные песо, за которые можно было без проблем достать подходящие наркотики. Тайлер совершала преступления, когда Джулиана еще не было на свете, и хотя она не снимала с себя моральной или судебной ответственности за свои противозаконные деяния, сейчас можно было с полной уверенностью сказать, что эти преступления совершила совсем другая личность. И воспоминания о прожженной наркоманке, которая заманила в постель троих торговцев наркотиками и убила их по заказу их же собственного босса, превратились в обычную мелодраматическую историю, вроде сериала, какие показывают каждый день по каналам головидео. Что же касается более мирной части ее жизни, в ней Тайлер всегда ощущала себя одной из Двадцати – так они привыкли себя называть, называли по сей день, несмотря на то что четверо из них уже умерли. Тайлер занималась посредничеством при банковских операциях, она обменивала бартером, покупала и продавала всевозможные товары в самых разных странах мира, и входящих в Альянс, и поддерживающих нгуми. Имея в распоряжении свой собственный нанофор, Двадцать вполне могли безбедно прожить безо всяких денег, – но когда нанофор затребует, к примеру, стакан празеодимия, неплохо бы иметь под рукой несколько миллионов рупий. А Тайлер могла купить нужное вещество безо всякой никому не нужной бумажной волокиты.

Когда Джулиан немного привык, справился с новизной впечатлений, стали подключаться и остальные – быстрее, чем раньше, или, может быть, Джулиану так показалось.

Когда все пятнадцать мужчин и женщин по очереди познакомились с Джулианом, перед ним с неожиданной ясностью открылась новая сторона огромной, но теперь уже не бесконечной картины их общего сознания. Когда все их сознания слились воедино, океан стал больше напоминать внутреннее море, окруженное линией берегов – огромное, глубокое, но все же вполне пригодное для плавания, благодаря хорошим лоцманским картам.

И они плавали все вместе – как показалось Джулиану, несколько часов подряд – всецело поглощенные безмолвным исследованием этих обширных просторов. Единственный посторонний человек, с которым Двадцать подключались раньше, был Марти. Марти был для них кем-то вроде крестного отца, он воспринимался несколько отчужденно из-за того, что до сих пор подключался с Двадцатью только в одностороннем порядке.