Роберт Хайнлайн - Звездный двойник

– Спасибо, что пришли, шеф. Нужна ваша помощь.

– С добрым утром. Что случилось?

Клифтон ответил на приветствие в обычной своей почтительно-вежливой манере; Корпсмен небрежно кивнул. Дэк продолжал:

– Еще один выход, и спектакль пройдет «на ура»!

– Но я думал…

– Минутку. Оказывается, службы новостей ждали от вас сегодня генеральной речи: ну, комментарии ко вчерашнему. Я думал, Родж ее отменит, но Билл уже все написал. Дело только за вами. Как?

Ну вот. Стоит приютить кошку – у нее тут же появляются котята!

– А где – в Годдард-Сити?

– Нет, нет! Прямо у вас в каюте. Мы ее транслируем на Фобос, а они – на Марс и, по правительственной связи, в Новую Батавию, там подхватит земная сеть и передаст на Венеру, Ганимед и дальше. Так, часа за четыре, ваша речь облетит всю Систему, а вам и шагу из каюты сделать не придется!

Да, масштаб был грандиозен! Меня никогда еще не транслировали на всю Систему. То есть, было раз, всего-то двадцать семь секунд… Однако, хоть двадцать семь, да мои!

Дэк, решив, что я собираюсь отказать, добавил:

– А хотите, можем сделать вначале запись, тут же, на борту, просмотреть и выкинуть, что будет не нужно.

– Ну ладно. Билл, текст у вас?

– Ну да.

– Дайте-ка посмотреть.

– На что тебе? Придет время – дам!

– У вас что, нет его?

– Говорят же, есть.

– Тогда позвольте посмотреть.

Корпсмен разгневался.

– Посмотришь за час до записи! Такие штуки лучше идут, когда читаешь без подготовки, экспромтом, ясно?

– Эти «экспромты» требуют тщательной подготовки, Билл. И прошу не учить меня моему ремеслу!

– Ты же вчера на космодроме вообще без всякого текста шпарил! А эта речь – все те же старые бредни, и я хочу, чтобы ты ее прочел точно так же!

Чем больше Корпсмен упирался, тем сильнее проступала во мне личность Бонфорта. А что бы он сказал в ответ на это ослиное упрямство!.. Похоже, Клифтон почуял надвигающуюся грозу, потому что сказал:

– Ох, Билл, кончай ты, ради бога! Дай текст.

Корпсмен недовольно хрюкнул и бросил мне листы. В невесомости они не могли упасть на пол, а разлетелись по всей каюте. Пенни собрала их, сложила по порядку и подала мне. Я поблагодарил и начал читать.

Текст я просмотрел быстро и оглядел собравшихся.

– Ну как? – спросил Родж.

– Минут на пять об усыновлении, остальное – аргументы в пользу политики экспансионистов… Почти то же самое, что я видел раньше.

– Верно, – согласился Клифтон. – Усыновление – стержень, на котором держится все остальное. Вы, вероятно, в курсе – мы собираемся вскоре обернуть очередной вотум доверия в нашу пользу…

– Ясно, и не хотите упустить случая ударить в барабан. В общем, все в порядке, хотя…

– Что? Что-нибудь не так?

– Э-э… Стиль. В нескольких местах кое-какие слова нужно заменить. Он так не сказал бы.

У Корпсмена сорвалось с языка нечто такое, что в присутствии дамы вовсе недопустимо. Я холодно взглянул на него.

– Слушай, Смайт, – завопил он, – кто из нас лучше знает?! Ты?! Или все же тот, кто уже битых четыре года пишет ему речи?!

Я старался держать себя в руках. Отчасти Корпсмен был прав.

– Дело в следующем: писаный текст – немного не то, что устная речь. Мистер Бонфорт, насколько я могу судить, великолепный оратор. Его смело можно сравнить с Уэбстером, Черчиллем и Демосфеном – людьми, облекавшими великое в простые слова. А взять хоть это ваше «не согласные ни на какой разумный компромисс»! Оно здесь дважды встречается. Я – мог бы так выразиться, у меня вообще слабость к пышным оборотам, да и образованность свою я не прочь показать. Но мистер Бонфорт сказал бы: «тупицы», или «упрямые ослы», или «твердолобые бараны»!.. Потому что эти слова гораздо эмоциональнее!

– Думай лучше, как подать речь, а слова – моя забота.

– Билл, ты не понимаешь. Мне плевать, насколько политически эффективна эта речь, мое дело – перевоплощение. И я не могу говорить за него то, чего он в жизни не сказал бы! Иначе все будет выглядеть сплошным надувательством – вроде козла, говорящего по-гречески! Но если я прочту речь в его выражениях – нужный эффект получится автоматически! Он – великий оратор!

– Заткнись, Смайт! Тебя не речи писать нанимали. Тебя наняли…

– Билл, завязывай! – прервал его Дэк. – И осторожней бросайся этими «Смайтами», понял? Родж, что скажешь?

– На мой взгляд, – ответил Клифтон, – вы, шеф, возражаете лишь против некоторых выражений?

– В общем, да. Неплохо бы еще выкинуть личные выпады в адрес Кироги, и все измышления на тему, кто ему платит. Тоже как-то не в духе Бонфорта, по-моему.

Клифтон смутился.

– Этот кусок я сам вставил, но вы, кажется, правы. Он всегда оставляет слушателям возможность пошевелить мозгами.

Клифтон немного помолчал.

– Хорошо. Внесите все изменения, какие сочтете нужными. После мы сделаем запись и посмотрим, а если что будет не так, поправим. Или вообще отменим «по техническим причинам». – Он мрачно усмехнулся. – Да, Билл, так и сделаем.

– А, ч-черт!.. Да вы смеетесь все, что ли?!

– Отнюдь, Билл. Все идет, как надо.

Корпсмен вскочил и пулей вылетел из каюты. Клифтон со вздохом сказал.

– Билл терпеть не может замечаний и выслушивать их готов только от шефа. Но вы не думайте, он вовсе не бездарь. Да, шеф, когда вы будете готовы? Передачу нужно начать ровно в шестнадцать ноль-ноль.

– Не знаю точно. Во всяком случае, к сроку.

Пенни отбуксировала меня обратно в кабинет. Когда дверь за нами затворилась, я сказал:

– Пенни, детка, ты мне пока не понадобишься – около часа, наверное. Если не трудно, попроси у дока чего-нибудь посильней этих пилюль. Похоже, мне нечто в этом роде скоро пригодится.

– Хорошо, сэр.

Она проплыла к двери.

– Шеф…

– Что, Пенни?

– Я только хотела сказать… Билл врет, что писал за него речи! Вы не верьте!

– Ну конечно, Пенни. Ведь я слышал его речи. И читал Биллово творчество.

– Понимаете, Билл частенько составлял за него разные мелочи, да и Родж тоже. Даже я иногда. Он – он использовал чьи угодно идеи, если считал их стоящими, но когда выступал с речью – все было его собственным, до последнего слова, правда!

– Я и не сомневаюсь, Пенни… Но жаль, сегодняшнюю речь он не написал загодя.

– Ничего, вы только постарайтесь!

Так я и сделал. Начал с простой подстановки синонимов – нутряные латинские «скуловороты» заменил округлыми, скачущими легче мячика, германизмами, но постепенно пришел в ярость и разодрал речь в клочья. Любимейшая забава всякого актера – лепить по своему усмотрению добавки и импровизировать вокруг основной линии. Однако – как редко это удается!

Из публики я допустил в зал лишь Пенни и убедил Дэка, что ни одна живая душа не должна меня подслушивать. Хотя есть у меня подозрения, что этот здоровый обормот надул меня и подслушивал сам. Уже на третьей минуте Пенни прослезилась, а под конец – я уложился ровно в отпущенные двадцать восемь минут – она совсем раскисла. Я не допускал никаких вольностей с четкой и стройной доктриной экспансионизма, как возвещена она была своим общепризнанным пророком – Его Светлостью Джоном Джозефом Бонфортом; я лишь воссоздал его откровения и заповеди из материала предыдущих речей. И что любопытно – сам свято верил каждому своему слову!