Уэн Спенсер - Глазами Чужака

Они поменялись местами, и Макс слегка сморщился, когда Укия резко тронул с места. Старший детектив старательно вырезал кадр из записи и бормотал;

— Надо чаще сажать тебя за руль, иначе ты вообще водить не научишься.

— Могу поехать в школу вождения и самозащиты. Реклама мне понравилась.

Макс рассмеялся.

— Она в Калифорнии. Два дня назад мамы разрешили бы тебе поехать, но сегодня — вряд ли.

— Когда я наконец смогу быть взрослым и меня перестанут считать ребенком?

— Для родителей ты всегда ребенок, — пожал плечами Макс. — Есть вещи, которые я и сейчас своему отцу не говорю, чтобы он на меня не орал.

— Не может же он запретить тебе делать все по-своему.

— Не может... Ага, вот! Есть один чистый кадр. Так, дадим твое личико в сеть...

Укия съехал с шоссе I-79 на въезде в Эванс-сити и погнал по 528-му к городу. В маленьком, всего два квартала, городке все было спокойно. Они уже съехали на извилистую дорогу, ведущую к ферме, когда Макс вдруг выругался.

— Вот черт! Остановись, послушай, что я нашел. Нашего друга из парка зовут Ренни Шоу, и ходить ему надо в нашивках: «Вооружен и очень опасен. Сообщать о контактах с ним в ФБР». Его подозревают в поджоге, краже со взломом, ограблении и угоне машин, провозе и продаже наркотиков, не предумышленном и умышленном убийстве... Да тут весь уголовный кодекс. А сколько ордеров на арест! И вызовов на допрос: по делу о смерти агентов ФБР, о пропаже агентов ФБР, по другим делам...

— Сколько арестов и приговоров? Макс прокрутил текст дальше.

— Его ни разу не задерживали. — Внезапно он закрыл поисковое окно и начал набирать какой-то текст. — Будем надеяться, что у меня паранойя.

— Что такое?

— Этот скверный человек интересуется тобой и знает твою фамилию. Я сделаю поиск по твоему имени: хочу понять, что ему о тебе известно.

В пенсильванской базе данных по автомобилям нашлась его фотография. Имя: Укия Орегон. Адрес: Питтсбург, Мэриленд-авеню, 145.

Укия поморгал и вытащил бумажник — проверить.

— Адрес нашей конторы? — Он просматривал документы: лицензия частного детектива, разрешение на ношение оружия, права на мотоцикл... — Все зарегистрированы на адрес конторы.

То есть на мой дом... Хвала паранойе! Когда мы взялись тебя регистрировать, как раз начинался суд по делу о похищении Энни Крюлер. Я хотел оградить тебя от всяких идиотов, поэтому в документах мы писали, что живешь ты в моем доме. Если возникли бы вопросы, мы могли бы сказать, что живем вместе.

Три года назад Укия был так наивен, что даже не заметил этой характерной детали. Теперь он знал, где в такой защите могут возникнуть дыры.

— Ближайшие родственники? Кому звонить при несчастных случаях? Специалист по договорам о страховании жизни?

— Мы все предусмотрели. Я и ближайший родственник, и специалист.

— И мама Джо согласилась?

— Ей это очень не понравилось. Можно было подумать, что я хочу украсть тебя у них, прикрываясь всякими бумажками. Но Лара объяснила ей, что это ради твоей с Келли безопасности.

— Значит, до фермы ему не добраться? — Укия включил первую передачу.

Макс кивнул, хотя безмятежный вид ему не удался.

Вторник, 16 июня 2004 года

Эванс-Сити. Пенсильвания

Пятилетняя сестра Укии Келли играла в песочнице с куклами Барби и машинками. Увидев «хаммер», она вскочила на ноги и бросилась к нему с криком:

— Укия дома! И Макс приехал!

Девочка врезалась в ноги Укии и крепко обняла их, смеясь так радостно, словно была сейчас счастливее всех в мире.

— Ты дома! Дома! Мама сказала, что ты болеешь и не сможешь приехать.

Старший брат погладил ее по кудрявым черным волосам, мягким, как мех щенка.

— Я поправился, и Макс привез меня домой.

— Я так рада! Я молилась за тебя прошлой ночью. Думаешь, Бог меня услышал и помог тебе?

— Конечно, Тыковка.

Укия покачал головой, снова удивляясь тому, как сильно Келли любит его. А ведь последние три года он проводил с сестрой так мало времени! Он уезжал утром, пока она еще спала, и часто не появлялся дома несколько дней подряд, если сидел в засаде или приходилось работать в другом штате. Но всякий раз, когда они виделись, она обрушивала на него лавину чистой детской любви. Укии это было еще более странно потому, что он помнил, как жутко ревновал, когда она родилась. Как считал каждый час, который тратят на малышку его мамы. Как не хотел делиться их любовью, в которой девочка просто купалась. Как злился, что они на нее совсем не сердятся. Мамы и ферма — это был весь его мир, а Келли заняла его без остатка. Все время, что она бодрствовала, он сидел в своем домике на дереве и дулся.

Все изменилось, когда Укия стал работать с Максом. У него появился новый мир, гораздо больше прежнего. Детство Укии осталось позади, и в какой-то момент он понял, что уже вырос. Ферма оставалась его любимым домом, однако целой жизнью быть перестала. Когда им нечего стало делить, он смог нормально переносить малышку Келли, а потом полюбил ее.

Из дома вышла мама Лара и тепло обняла Укию. От нее пахло дрожжами, потом и медом. Золотые волосы она подобрала в узел, лицо было припорошено мукой. На джинсах и накрахмаленной рубашке красовались белые следы от рук — ее собственных и маленьких, явно принадлежащих Келли.

— Укия! Я так рада, что ты цел и невредим!

— Спасибо, мам.

Она повернулась к Максу в «хаммере», все еще обнимая Укию.

— А ты куда собрался?

Тот принялся за свои обычные отговорки:

— Я хотел только подвезти парня и вернуться в контору.

— Макс, ты выглядишь еще хуже, чем он. Сегодня у нас пикник, будет мясо на гриле. Оставайся, поспи и поужинай с нами.

Она просто стояла и улыбалась. И как всегда, Макс вздохнул, бросил ключи от машины на приборную панель и вышел на лужайку.

— Ты сделала картофельный салат?

— Конечно! — Лара поцеловала его в щеку и повела мужчин к дому. — Я пекла хлеб в честь приземления марсианской миссии, так что в доме страшно жарко, зато на веранде здорово.

Через час в доме было тихо. Мама Лара с Келли пошли собирать клубнику на соседней ферме, а Макс дремал в гамаке на веранде. Укия пробрался в дом, отрезал горбушку еще теплого хлеба, густо намазал ее ежевичным джемом и съел, запивая холодным молоком. Потом, позевывая после тяжелой ночи, поднялся к себе.

Когда-то семья мамы Джо была вполне состоятельной, и жили они в этом старом трехэтажном викторианском доме с просторными светлыми комнатами. Укии принадлежал весь чердак, хотя вещей у него было — кровать да шкаф. Когда мама Джо нашла его, он был слишком взрослым для игрушек, слишком неграмотным для книг и ни с кем особенно не сдружился, так что мячи, клюшки для гольфа и прочий спортивный инвентарь ему вроде не требовались. Долгое время его комната была почти пустой, теперь ее начали заполнять детективы и книги по криминологии — дань работе. Одну стену украшали вырезки из газет, премии, грамоты и благодарственные письма от людей, которым он помог, чьи жизни спас. Сейчас он касался их, пытаясь изгнать пустоту, которая начала копиться у него в душе. «Во всех этих делах, — сказал он себе, — я справлялся. Одно плохое дело не должно пятнать всю жизнь».