Кристофер Сташеф - Пропал чародей

Жили-были три маленьких чародея и маленькая ведьмочка. И потеряли они своих маму и папу. Ну, не то чтобы в самом деле потеряли. Их родители вечером куда-то ушли, а за детьми оставили присматривать эльфа. Эльфа звали Пак (на самом деле его звали Робин Добрый Малый, но все звали его по прозвищу), и он был жутко вредным. Он был таким вредным, что дети делали все, что он им говорил, хотя и сами прекрасно могли колдовать.

Они даже вовремя легли спать. Легли. Но не уснули. Мальчики лежали и шепотом переговаривались, а потом к ним прокралась сестра. У нее была своя спальня, но совсем скучная, не то что у братьев — потому что кроме нее в комнате никого не было.

— Они уже должны вернуться, — прошептал Магнус. Он был самым старшим — ему сравнялось целых двенадцать лет.

— Нет, еще не так поздно, — возразила Корделия. Ей было девять, и она была такой же взрослой, как и Магнус — во всяком случае, напоминала брату об этом дважды в день.

— Уже поздно, — Джефри посмотрел в окно, на звезды. — Большая Медведица уже над холмом Кухулина.

Джефри было всего семь, но он уже знал, что ночью небо крутится, словно гигантское колесо, и помнил, куда сдвигаются каждый час звездные картинки под названием «созвездия».

Корделия нахмурилась.

— Куда они могли задеваться?

Магнус пожал плечами.

— Может быть, банда троллей напала на них из засады.

— Бедные тролли, — вздохнул Джефри.

— Тебе просто завидно, что тебя там не было, — фыркнула Корделия.

— Немножко, — признался Джефри. — Но согласись, что любая банда троллей должна приготовиться к самому худшему, если собралась напасть на наших родителей.

Их мама, Гвендайлон Гэллоуглас, была ведьмой, но очень хорошенькой ведьмой, а папа, Род Гэллоуглас — чародеем. Так называют мужчин, которые умеют колдовать, как ведьмы.

— Может быть, их призвали Король с Королевой, — пришло в голову Грегори. Паренек был самым младшим, он отбарабанил на грешной земле всего пять, но уже знал, что Король и Королева всегда призывают папу и маму на помощь, когда королевство Грамарий в беде.

— Ой! — Корделия выпрямилась, сверкая глазами. — Должно быть, аббат со своими монахами снова подбивает баронов против Короля и Королевы!

— Или снова появился какой-нибудь злой волшебник, — зажглись глаза и у Грегори.

— Или, может, целая армия чудовищ выскочила из лесу! — мечтательно улыбнулся Джефри. Ему очень нравились всякие армии. И чудовища тоже.

— А может быть, призраки напали на замок! — подскочил Магнус.

— А может быть, чародею и волшебнице просто хочется побыть одним, чтобы не докучали дети, и они решили задержаться подольше, на свежем воздухе, среди лесных цветов! — рявкнули из-за двери глубоким басом. — А может быть, это четверо несносных детей все еще не спят, хотя давно уже пора!

Мальчики нырнули под одеяла, а Корделия — под кровать Магнуса.

В комнату ворвался их полуторафутовый нянь.

— Не стыдно вам? Неужели родители не могут провести наедине хотя бы вечер, чтобы вы не докучали им своей болтовней? Даже когда их здесь нет?

— Но мы же думали не о них, Пак, — возразил Джефри.

Все четверо могли не только читать чужие мысли, но и вкладывать в голову другим людям свои собственные.

— Нет, но вы не спали, и собирались наброситься на них, как только папа с мамой вернутся.

— Ничего подобного, — с достоинством ответил Магнус. В конце концов, он только разок подумал об этом.

— Ну еще бы, — фыркнул Пак. — А теперь спать! Закрыть глаза — и рты тоже! А не то я сам их закрою.

Мальчики мгновенно закрыли глаза. В последний раз, когда Джефри огрызнулся на Пака, маме потребовался целый час, чтобы сообразить, как снять с его губ висячий замок.

— А ты, девица! Марш к себе! — Пак указал на дверь пальцем.

На мгновение в комнате стало тихо, потом из-под кровати Магнуса выскочила Корделия.

— Вот всегда ты все испортишь, Пак! — и она пулей вылетела за дверь.

Пак посмотрел ей вслед, словно раздумывая, как она будет выглядеть с выпученными глазами и ногами, спутанными паутиной, но, видимо, смягчился, потому что проворчал только:

— Спать! А не то вас заберет хобгоблин.

— А кто такой хобгоблин? — поинтересовался Магнус.

— Это я! А теперь — спать! — и он захлопнул дверь.

В течение трех минут мальчики лежали тихо, как мышки. Потом Джефри прошептал:

— Как вы думаете, он и в самом деле...

Дверь распахнулась, и Пак снова прогремел:

— Спать!

Пришлось уснуть.

Когда на следующий день дети спустились завтракать, Пак, чрезвычайно озабоченный, сидел у камина, подпирая руками подбородок.

Они молча окружили его, глядя во все глаза. Наконец Магнус спросил:

— Они еще не вернулись, значит?

Пак отмахнулся.

— Пока нет. Видать, вернутся, когда солнце встанет.

Грегори покосился на окошко.

— Солнце уже встало, Пак — и ты не знаешь, куда они делись.

— Не знаю? Я?!! — Пак с негодованием выпрямился, пронзив воспитанника испепеляющим взглядом. — С чего ты взял?

Грегори покачал головой.

— Если бы ты знал, то не сидел бы такой озабоченный.

— Уж больно ты зоркий, как я погляжу, — огрызнулся эльф.

— Я тоже от этого не в восторге, — согласился с ним Грегори, — ведь если ты не знаешь, где они, значит, они пропали.

— Что? Нет! Что ты сказал? — вскричали его братья и сестра.

Грегори снова покачал головой.

— Если даже Волшебный Народец не знает, куда подевались наши мама и папа, значит, их вообще нет в Грамарии.

— А это ты откуда взял? — Пак пристально посмотрел на мальчика.

— Это же понятно — что известно одному из Волшебного Народца, то знает весь Народец. И нет ничего, чтобы укрылось от их пытливого взора, потому что повсюду есть пикси, эльфы и феи. На всем острове Грамарии не сделать и шагу, чтобы тебя не заметил Волшебный Народец. Значит, если ты не знаешь, куда делись наши родители — значит, в стране их нет.

— Но они не могли пропасть! — вскрикнула Корделия. — Как же мы теперь без них будем жить?

— Как без них будет жить королевство... — тихо прошептал Пак.

У Грамария было множество врагов, и только Верховный Чародей и его жена держали их в узде.

— А как... Как ты можешь говорить об этом? — негодующе всплеснул руками Джефри. — Как ты можешь говорить об этом так спокойно, хладнокровно обрекая наших маму и папу неведомой судьбе?

— Ну нет! — Магнус обнял Грегори и прижал брата к себе. — Не будь жесток к нашему воспитателю! Он так же испуган, как и ты...

— Ничего я не испуган!

— Ну, встревожен, — процедил Магнус. — Встревожен, как и ты, но храбрости ему хватает, чтоб виду не подать.

— И не встревожен, — Грегори поднял голову. — И не испуган вовсе. Папа с мамой ведь уже уходили раньше, разве нет? И всегда возвращались.