Кристофер Сташеф - Чародей раскованный

Векс набрал высоту, сделал круг. Род оглянулся через плечо с неким удовлетворением.

— Этого должно хватить. Для наведения порядка в таком кавардаке им потребуется какое-то время. — И почувствовал гордое удовлетворение при мысли, что около Аббата и каждого барона должен быть агент из будущего, скрежещущий зубами в бессильной ярости при виде Верховного Чародея.

— Мы не можем принести большой пользы здесь наверху, — прокричал ему в ухо отец Ал.

— О, я б сказал, что пока мы действовали не так уж плохо, — проорал в ответ Род. — Но вы правы, остальное надо будет делать пешими. Механизация может довезти лишь до определенного предела... Приземляй нас, Векс.

Большой черный конь описал круг, сбрасывая скорость, а затем спикировали по той же траектории, что и при первом заходе. Копыта ударили оземь, встроенные в ноги амортизаторы приняли удар на себя. Приземлился и поскакал во весь опор, постепенно переходя на легкий галоп, потом на рысь. Подскочил к центру, к королю Туану.

Туан откинул забрало, недоверчиво уставясь на него. Затем по лицу у него расползлась радостная улыбка, и он пришпорил коня, выехал вперед, схватив Рода за плечи.

— Лорд Гэллоуглас! Хвала Небесам! Ты жив! Но как это вышло? Мы слыхали, что тебя закинули колдовством неведомо куда!

Род усмехнулся и хлопнул его по плечу. А затем скривился, доспех оказался твердым. Позади него что-то дернулось, оглянувшись он увидел, как отец Ал бежит через равнину к противоположному строю, к Аббату! В Роде на какой-то миг вспыхнул гнев. Что это — измена? Затем его гнев превратился в досаду. Конечно, он не мог винить человека за приверженность той стороне, наверное, которой он присягал.

— Кто был тот монах? — спросил Туан. — И как ты попал в силки колдовства, вместе с женой и детьми? Где вы были? Как ты вернулся? Нет, скажи мне, кто тебя заколдовал, кто приказал тем негодяям, что сидят у меня в темнице, и я обрушу на него всех рыцарей и ратников!

Род усмехнулся и поднял руку.

— По одному вопросу, не все сразу, Ваше Величество, умоляю вас! Но ваше горячее приветствие меня очень радует.

— Знал бы ты, сколь сильно мы нуждались в тебе. Но как там леди Гвендайлон и малыши?

— Вернулись вместе со мной, и все целы. Что же касается остального... Ну, рассказ об этом впереди, думаю, всю историю будет легче понять, если я расскажу ее по порядку, с начала до конца. Давайте немного подождем с этим, идет?

— Приходится, — неохотно согласился Туан, — ибо надо подумать об этой суете. Ты остановил начало битвы, Верховный Чародей, но не думаю, что это предотвратит ее.

— Попробовать, однако, стоит, не так ли? Примирение всегда возможно.

— Коли ты так говоришь, я попробую, — покачал головой Туан. — Но было произнесено немало резких слое, лорд Чародей, и боюсь, дело зашло так далеко, что нет никакой надежды на исцеление.

— Вероятно, ты прав, но я хотел бы попробовать свои миротворческие силы. — Род повернулся крутом. — Давай просигналим о желании вступить в переговоры.

Но им пришлось подождать. По другую сторону поля отец Ал стоял рядом с конем Аббата, и Аббат глядел во все глаза на пергамент у него в руке. Их голоса доносились, даже на такое расстояние.

— Папа? — воскликнул в испуге Аббат. — Нет, он, наверняка, лишь легенда!

— Вы же знаете, что нет, — вежливо, но твердо, — ответил отец Ал. — Вы знаете сколь долго сохранилась череда преемников Петра, и признаете в глубине дугой, что эта преемственность не исчезла за несколько веков.

Аббат трясущимися руками опустил пергамент.

— И все же я думаю, что этого не может быть. Какие есть доказательства, что послание и печать подлинные?

— Вы видели ее в своих книгах, лорд Аббат. Ужель вы истинно сомневаетесь в ее подлинности?

На какой-то миг они сцепились взглядами; затем на лицо Аббата набежала течь недовольства.

— Нет, поистине не сомневаюсь. И все же Ватикан забыл о нашем присутствии здесь на пять долгих веков. Как же вышло, что теперь, только теперь, он соизволил нас заметить, да и то только затем, чтобы приказать.

— Это было прискорбной оплошностью, — признал отец Ал. — И все же, разве основатель ветви нашего ордена пытался уведомить Ватикан о своих намерениях, или о своем присутствии здесь? И можете ли вы действительно утверждать, что вы или любой из ваших предшественников пытались возобновить связь? Не говорите мне, будто вы не в состоянии это сделать; я встречался с вашими монахами.

Аббат, все еще дрожа, посмотрел на него. А затем медленно кивнул.

— Да, должен признать, оплошность допустили обе стороны.

Теперь лицо отца Ала смягчилось, выразив печальное сочувствие.

— Милорд — вы же катодианец; и знаете о Финале.

Аббат сник.

— Да, поистине, поистине! — Он вздохнул и выпрямился в седле. — Ну, мы должны обратить противоречивость против самого себя, не так ли? И почему, скажите мне, отец, почему приказывает через вас Его Светлейшество.

— Нельзя ли нам переговорить в сторонке, милорд?

— Если надо, значит надо. — Аббат слез с коня, его нагрудник и шлем не соответствовали монашеской рясе. Они вышли на равнину между двумя армиями, тихо перешептываясь.

Туан нахмурился.

— Кто этот бритоголовый, которого вы привезли к нам, лорд Чародей?

— Честный и добрый человек, — поспешно заверил Род. — Если б не он, я бы по-прежнему находился... Там, где был или на том свете.

Туан кивнул:

— Поручительство его удовлетворило. И все ж, добрый он иль нет при столь жестокой ссоре, не дает полной уверенности того, что он не повернет против тебя.

— Да, — медленно проговорил Род. — Нельзя.

— Так я и думал.

Туан расправил плечи и сел на коне прямее.

— Скоро мы это узнаем. Они идут на переговоры.

Он коснулся шпорами боков коня и выехал навстречу, шагавшему к нему лорду Аббату. Векс пошел за ним. Неподалеку от Аббата, Туан соскочил наземь.

Хороший штрих, — подумал Род. Если смотришь на своего оппонента сверху вниз, то нет никакой надежды на примирение. И соответственно тоже спешился.

— Ну, милорд Аббат, — обратился Туан. — Вмешались небеса и сорвали эту битву в тот момент, когда смертные сочли бы, что делать это чересчур поздно. Нельзя ли нам с вами отыскать теперь какой-то способ сохранить этот дар мира?

Аббат стоял бледный и осунувшийся, но плотно сжав губы в твердой решимости.

— Если вы того желаете, ваше величество, то я не против такой попытки. Все же мы должны глубоко подумать.

— Я подумаю, — пообещал Туан. — Говорите.

Аббат сделал глубокий вдох.

— Мы должны считать, что Церковь и Государство должны быть разделены в своей власти и обязанностях.

Туан моргнул. А затем, медленно склонил голову.

— Все, как вы говорите, милорд. Признаю это неохотно, но мы должны согласиться с данным принципом. Мы не можем притязать на власть в духовных делах.