Кристофер Сташеф - Чародей в ярости

Он сложил все увиденное и наступило просветление — он опять находился в темнице. Свет огня исходил от факела караульного, снаружи в коридоре, а трапеция была отражением зарешеченного окошечка в двери.

Род испустил вздох и улегся поудобнее. С ним это раз за разом продолжало случаться. Была тюрьма на Пандоре, «покой для гостей» у диктатора на Карлите, темница под Домом Хлодвига и камера в замке герцога в Тир-Хлисе, где отец Ал научил его применять свои таланты... и список этот продолжался и продолжался. Он нахмурился, пытаясь вспомнить первую свою тюрьму, но это было чересчур большим требованием для его бедного возбужденного мозга.

Он отложил список подальше, и медленно, очень осторожно перекатился, опираясь на локоть. Горелка полыхнула огненным гейзером, который, казалось, поглотил всю его голову, до самой затылочной кости, но только на несколько мгновений. Потом он спал и целиком сделался в сплошной головной болью. Блеск, — вынужден был признать Род. — Умения этим солдатам не хватало, но они компенсировали его энтузиазмом. Он прижал ладонь к пульсирующему болью лбу, вспоминая кольчугу под крестьянскими туниками. Он попал в точно расставленный капкан, но не мог вообразить менее аппетитной приманки чем, Фларан.

Правда, она, тем не менее все равно сработала.

Он медленно поднял голову, оглядываясь кругом.

По сравнению с другими темницами, где ему приходилось сидеть, эта определенно была второразрядной. Но, по крайней мере, у него имелась пара сокамерников, прикованных к стене напротив. Хотя один из них заметно сбросил вес за прошедшие годы, он сделался чистым скелетом. Ну, не «чистым» — то тут, то там на нем висели какие-то заплесневелые лоскутья. У другого виднелись кое-какие пятна, они были лиловые с каштановым оттенком. Синяки. Это был Саймон, он сидел, уткнувшись подбородком в грудь.

Род плотно зажмурил глаза, попробовал заблокировать боль, пытаясь думать. Почему Саймон здесь? Он же был шпионом. Род тщательно обдумал этот вопрос, пока не произошел мозговой штурм. Его осенило: он мог спросить.

Поэтому он прочистил горло и попробовал.

— Э... Саймон...

Заключенный в удивлении поднял голову. Затем лицо его расслабилось в печальной улыбке.

— А, значит ты очнулся!

— Да, в некотором роде. — Род уперся в пол обеими ладонями и с трудом оттолкнулся. Головная боль возмущенно застучала, словно молотком, и он, охнув, снова привалился к стене. Но поборов боль, он все-таки сел. Род сделал долгий, неровный вдох.

— Что же... что случилось? Ты же не должен быть здесь — только я. Что Фларан имеет против тебя?

— Он узнал во мне того, кто я есть, — вздохнул Саймон. — Когда солдаты свалили тебя, юный Фларан, злобно накинулся на меня: «Кто такой этот “Оуэн”? Ты мне скажешь, подлый предатель! Зачем этот подлый, немыслящий человек ехал на север в наши владения?»

— Наши? — нахмурился Род.

Саймон пожал плечами.

— По счастливой случайности, я не знал ответов, которые он искал. Я так и сказал. Он стремительно повернулся к солдатам и завизжал показывая на меня: «Пытать его! Сейчас же валите его, ломайте ему пальцы, сустав за суставом!» «Нет, — закричал я, — мне нечего скрывать, — и отбросил все окутывавшие мой мозг притворные мысли, отшвырнув все щиты, не пытаясь ничего спрятать».

— Какой с того мог быть толк? По понятиям читающих мысли, он ведь почти неграмотный,

— О, нет! Он оказался настоящим ученым! — рот Саймона сжался. — Я ничего не почувствовал, но увидел, что лицо у него сделалось спокойным. Потом глаза у него вспыхнули от возмущения, но вскоре наполнились разочарованием, и он в отвращении отвернулся к солдатам. «Здесь ничего нет. Ничего кроме старика с талантом разбивать чары. Он мог бы гулять на воле, но сдуру, отправился обратно на север попытаться свести на нет нашу работу.» Тут прапор сказал: «Значит он предатель.» Брошенный на меня взгляд был злобным... и все же за ним стояла какая-то странная пустота.

— Зачарован, — кивнул Род.

— В самом деле. — Затем прапор сказал: «Сдерем с него кожу?» — и живот мне пронзили, казалось, холодные гвозди. Но Фларан смерил меня взглядом и покачал головой: «Нет. Он еще может оказаться полезным». А затем навел на меня пристальный взгляд и глаза его, как будто разбухли, пылая, вжигаясь мне в мозг. «Если ты попытаешься разбить чары у сих солдат, — поклялся он, — я убью тебя».

— Так, — поднял брови Род. — Наш юный недотепа оказался не таким дураком, каким выглядел, не так ли?

— Да. Воистину, он командовал. Он велел солдатам отправляться домой, и все тронулись в путь. Через несколько ярдов, мы подошли к привязанным лошадям. Солдаты отвязали их и уселись на коней. Нашлись также вьючные мулы для меня и для тебя, а также и большой гнедой скакун с украшенным серебром седлом для Фларана.

Род поглядел на Саймона и сказал:

— Мы с ними столкнулись не случайно, не так ли?

— Воистину, — с иронией улыбнулся Саймон. — Все было хорошо подстроено.

— Вплоть до сбора толпы крестьян, преследовавших Фларана, как раз в то время, когда он столкнулся на дороге с нами. — Рот у Рода сжался. — Он знал, что это самый верный способ заставить нас взять его с собой. И он оставался с нами ровно столько сколько требовалось, убедившись, что мы именно те, за кого он нас посчитал, прежде чем передать нас своим громилам.

— Он же давал нам возможность переметнуться к Альфару, — указал Саймон.

— Да. Очень щедро с его стороны, не правда ли? — Род нахмурился. — Но как он нас засек?

Саймон вздохнул и покачал головой.

— Могу лишь предположить, что нас, должно быть, заметил какой-то его шпион, и незаметно последовал за нами.

— Да, — это имеет смысл. — С внезапным уколом вины Род вдруг сообразил, что Альфар, вероятно, поручил шпионам следить за ним с той минуты, как он пересек границу. Он же определенно держал Рода в поле зрения. Род не рассчитывал, что колдун будет таким основательным.

Теперь уж с этим ничего не поделать. Род встряхнулся — и мгновенно пожалел об этом; снова вонзилась головная боль. Но он вытолкнул ее и спросил:

— И далеко пришлось ехать?

— Весь остаток дня и далеко за полночь, — ответил Саймон.

— Но была же только середина утра, — нахмурился Род. — Это должно быть было... давай посмотрим... — Он прижал руку к разболевшейся голове, и лязг наручной цепи, казалось, прошел прямо сквозь голову от уха до уха. Но он поглотил боль и дал ей рассеяться по всему черепу, пытаясь думать.

— Шестнадцать часов. И все это время я был без сознания?

Саймон кивнул.

— Всякий раз, когда ты приходил в себя, Фларан приказывал солдатам бить тебя вновь.

— Не удивительно, что голова у меня раскалывается! Сколько раз они меня стукнули?