Джеффри Форд - Физиогномика

Тучный министр во время осмотра обливался холодным потом. Я применил к нему все инструменты, какие нашлись в моем чемоданчике. Закончив измерения, заметил, что он представляет собой примечательный образец. Министр заговорил о своих заслугах перед государством. Я деловито отметил в своем дневнике элегантность его третьего подбородка и между делом задал вопрос о сокровищах, доставленных из провинции.

— Я не уполномочен распространять эти сведения, — сказал он.

— Прекрасно, — похвалил я, — вы прошли испытание. Создателю будет приятно услышать, что ваша надежность подтвердилась.

Он вышел от меня улыбаясь.

Жену и трех его дочерей не пришлось даже похваливать, чтобы разговорить. Стоило чуть коснуться нужной темы, и они сами выложили все. Все вместе и каждая в отдельности терпеть не могли отца и мужа.

— Я понимаю вас, — отвечал я им. Жена разгорячилась до того, что плюнула на пол. Я дал ей салфетку, которая пригодилась еще дважды. Даже младшая дочь, совсем малютка, скорчила рожицу, когда я спросил ее про папочку. Я задумался, что скрывается под толстыми складками его жира. Семья покинула мой дом чинно и благовоспитанно. Министр возглавлял процессию.

Теперь пришло время красоты. Я приготовил полную дозу. Выйдя из транса, почти ничего не сумел вспомнить. Показался на минуту Мойссак, да Молчальник сидел на оконном карнизе, выискивая блох в шерсти и щелкая их зубами. Солнце зашло, и надо было идти. Нас с Каллу ожидала серьезная экспедиция.

Даже под покровом темноты скрыть Каллу было трудной задачей. Я одел его в самый большой из своих плащей, рукава которого доходили ему почти до локтей, а полы болтались выше колена. На голову нахлобучил широкополую шляпу, загнув поля вниз, чтобы скрыть лицо. Он ковылял следом за мной по переулкам , которые, по моему расчету, должны были вывести нас в западную часть Города. Я уже знал, что мои слова откладываются где-то в его изуродованном, зажатом болтами мозгу, потому что, вернувшись домой, застал его скорчившимся в платяном шкафу.

— Пойдем прогуляемся, — сказал я ему.

Всю дорогу, шагая по темным переулкам, я говорил не умолкая. Громкий голос мог нас выдать, но мне необходимо было выложить ему все, что случилось со мной после нашей последней встречи. Я не знал, сумеет ли великан оказать хоть какую-то помощь в задуманном, но дело было не в этом. Я наконец-то нашел сообщника, друга, разделившего мои замыслы. Я тактично не упоминал о том, что с ним сотворили, и кажется, он принимал это с благодарностью. Время от времени он бормотал что-то своим проржавевшим голосом, и хотя я не всегда разбирал слова, но, кажется, он старался отвечать впопад. Раз или два он назвал меня по имени, и тогда я оборачивался и с улыбкой хлопал его по плечу.

Невозможно было предсказать, сколько протянет мой странный товарищ. Внутри у него то и дело что-то скрежетало и скрипело, так что казалось, он вот-вот взорвется. Он останавливался, раскачиваясь взад-вперед, в глазах метались искры, а из открытого рта тянулся дымок. Так продолжалось минуту или две, а потом все налаживалось, и мы шли дальше. В сущности, Каллу ничем не отличался от министра безопасности или министра казначейства — его настоящее «я» скрывалось где-то глубоко внутри. Единственным отличием был его внутренний голос, который даже теперь побуждал искалеченного человека к поискам рая.

Нам понадобилось больше часа, чтобы добраться до очистной станции, и к тому времени я вспомнил, что весь день ничего не ел. Голова казалась невесомой, а тело охватила слабость. Надо было раздобыть что-нибудь поесть, ведь до утра могло случиться, что пришлось бы бежать или драться.

— Есть хочешь? — спросил я Каллу.

Тот помычал, и я принял это за знак согласия.

— Выйдем на главную улицу, только ты молчи и ни на кого не смотри, — сказал я.

Его рука потянулась почесать в бороде, и на пальцах остался клок волос. Может быть, это означало, что он понял? Мы вышли переулком на бульвар Квигли, широкий, но не слишком многолюдный. Я помнил на нем пару ресторанчиков и выбрал небольшое кафе, где подавали на вынос.

Хозяин принадлежал к разряду разговорчивых сплетников. На мою беду он, как и вчерашний бармен, узнал меня. Пока для нас готовили горячую закуску, он успел поздравить меня с возвращением и засыпал вопросами о делах в провинции.

Каллу стоял позади меня, покачиваясь и гудя, как засорившийся насос. Когда хозяин прервал болтовню, чтобы поглядеть, как дела в духовке, я обернулся поглядеть, как дела у моего спутника. Очередной приступ захватил великана шахтера прямо в ресторане. Здесь было почти пусто, должно быть, народ боялся демона и сидел по домам, однако все посетители, сколько их было, смотрели теперь на нас. Я улыбнулся им и помахал рукой. Когда изо рта у Каллу показалась струйка дыма, я вытащил из кармана сигарету и закурил.

— Ваш приятель нездоров? — спросил возвратившийся хозяин.

— Перебрал розовых лепестков, — небрежно ответил я.

Хозяин кивнул:

— И со мной бывало.

Пирожки наконец испеклись и были уложены в кулек. И тут возникла одна странность. Когда я хотел расплатиться, хозяин не взял протянутых мной белоу. Он отвел мою руку и показал тот самый знак, что давешняя уборщица: пальцы, сложенные буквой «О».

В ответ на мой удивленный взгляд он перегнулся через прилавок и прошептал:

— Увидимся в Вено.

Онемев, я попятился от прилавка и метнулся к двери. На улице, привалившись к стене, попытался понять, каким образом этот человек мог проведать о Вено. Первой мыслью, разумеется, было, что Создатель разгадал мой не слишком искусный заговор и теперь просто играет со мной. Потом возникла догадка, что в столице действует тайное общество. Ведь Белоу сам сказал, что среди горожан попадаются недовольные. Быть может, потому солдат и вооружили огнеметами. Я мгновенно пробежал короткий список догадок — и тут спохватился, что оставил Каллу в ресторане.

Повернувшись, чтобы броситься назад, я сразу наткнулся на него. Шахтер стоял за моей спиной, перемалывая в зубах окурок сигареты. С риском обжечься я вынул его и заменил на горячий пирожок. Каллу продолжал задумчиво двигать челюстями, но вряд ли можно было сказать, что он ест. Пирожок превращался в крошки у него во рту и постепенно высыпался наружу. Это зрелище лишило меня аппетита, однако я все же заставил себя ради дела проглотить один пирог.

Потом я снова заговорил с Каллу. Рассказал ему о возможном заговоре против Создателя. Он издал звук, немного напоминающий свист, и я решил, что мой товарищ так же взволнован, как я. Потом я отважно признался в любви к Арле Битон. Только упомянув ненароком мэра, я понял, что говорю лишнее, потому что шаги Каллу за моей спиной вдруг замерли и мне послышался тихий всхлип. Мне хотелось верить, что, обернувшись, я увижу в его глазах слезы, но я просто замедлил шаг, дожидаясь, пока шахтер догонит меня.