Алан Фостер - Между-Мир

Маф неотступно следовал по пятам за своим человеком, что было очень редко. Обычно он лежал где-нибудь среди ветвей и спал. Детеныш-фуркот пробрался через группу ребятишек к Логан и с подозрением понюхал ее.

Она сначала отвернулась от него, но потом нерешительно протянула руку и погладила его по голове. Где-то из глубины шестипалого клубка шерсти послышалось довольное урчание. Детеныш подошел к Логан ближе, чуть не свалив ее с ног.

Моментально возле нее очутился Руума-Хум:

— Если детеныш мешает, шлепни его, — пробасил он.

Тими взглянула на детеныша, благоговейно смотрящего на нее умоляющими глазами.

— Шлепнуть его? Конечно, нет! — возразила она. — Он такой ласковый.

Руума-Хум насмешливо фыркнул и побежал вперед.

Такая живописная группа — один человек и два фуркота, стайка тихо переговаривающихся между собой ребятишек и два великана — наконец подошла к центральному лиственному шатру.

Борн медленно обводил взглядом близстоящие дома. Где-то громко зевнул взрослый фуркот. Но не было толпы, бегущей ему навстречу, юные девушки не бежали к нему и не ворковали с ним. Ни один охотник не появился, чтобы досмотреть на великанов с таким благоговением, как дети. Не было ни похвал, ни удивленных возгласов, ни проявления должного восхищения его мужеством и храбрым поступком, — не было ничего, кроме любопытных взглядов нескольких стариков, выглядывающих из-за дверей своих домов.

Что-то больно ударило Борна под коленку, и он упал прямо в мутную лужу. Маф бросился в толпу ребятишек и спрятался среди них. Они весело рассмеялись. Борн медленно поднялся на ноги и, стряхивая с одежды капельки воды, постарался вернуть себе самообладание и достоинство.

Смех не смолкал. Он повернулся и закричал на детей. Они попятились назад, но улыбки не исчезли с их лиц. Борн шагнул к ближайшему ребенку и угрожающе потянулся рукой за ножом. На этот раз они мгновенно разбежались, прячась кто где. Борн тяжело дышал. Казалось, он никогда не избавится от своей боязни выглядеть глупо.

— Не совсем то приветствие, которое ты ожидал, гмм? — спросил Кохома с удивившей Борна симпатией. — Я знаю, что ты чувствуешь. Я на себе испытал такое отсутствие признательности. — И он бросил многозначительный взгляд на Логан, который она, правда, не заметила.

Приступ гнева, охвативший охотника, как-то сразу схлынул; он расслабился, в то же время ощущая неожиданное родство с этим странным человеком, который решился на путешествие в Верхний Ад в лодке, сделанной из металла.

— Но где все? — поинтересовалась Логан.

Борн пожал плечами и повел их к своему дому, находящемуся высоко в ветвях в дальнем конце шатра.

— Собирают фрукты, заботятся о Доме.

— Паразитический контроль, — прошептал Кохома Логан. — Вот и выгода дереву. Лучше паразит-человек, которого ты знаешь, чем непредсказуемое по поведению животное или растение.

— Симбиотический, а не паразитический, — поправила его Логан. — Ведь выгодно и дереву, и человеку. Интересно, что дерево-ткач делало, чтобы защитить себя, прежде, чем предки Борна обосновались в нем?

— Или, может быть, охотятся, — продолжал Борн, не обращая внимание на их перешептывания. — Все вернутся раньше, чем наступит ночь.

Борн улыбнулся про себя. Ведь он мог еще рассчитывать на реакцию Брайтли Гоу, когда представит великанов Совету сегодня вечером.

Жилище Борна вызвало у великанов еще более странную реакцию:

— Смотри, — продолжала говорить Логан, указывая на потолок, стены, — маленькие лозы растут так близко друг к другу, что заделывают оставшиеся щели.

Кохома что-то пробормотал в знак согласия, сел и провел рукой по гладкому деревянному полу. Ему нужно было дополнительное подтверждение слов Логан, чтобы поверить. Борн предоставил ему такое подтверждение, когда объяснял функцию крупной щели в полу в дальнем конце большой комнаты.

— Интересно, — пробормотал Кохома, — кто здесь к кому приспособился: человек к дереву или дерево к человеку? Возможно, никто не жил в ткаче, пока его не обнаружили первые колонисты. Но тогда я не понимаю, как такая разветвленная крепкая взаимосвязь могла развиться за несколько поколений.

Логан тоже размышляла. Борн наблюдал за ними, когда они продолжали беседовать между собой, и не понимал, о чем они говорили. Что значит — человек приспособился к дереву или дерево к человеку? Дом есть Дом.

Нужно было только уяснить, как о нем следует заботиться. «Чему же удивляются эти великаны? — недоумевал Борн. — Почему естественный порядок вещей кажется им таким удивительным». Потом его осенила чудная мысль — чудная потому, что казалась совсем невозможной.

— Может быть, — спросил Борн, явно сомневаясь, — в вашем мире нет никакой растительности?

— Что ты, — возразила Тими, — у нас много всякой растительности, но нет такой, в которой можно жить, как это делаете вы. Но мы используем то, что растет, по-своему.

— Используете? Я не понимаю, Тими.

Женщина откинулась на спинку скамьи и продолжала:

— Некоторые растения мы едим в сыром виде, из других — готовим пищу, третьи, хотя и редко, используем для строительства наших домов.

Кое-какие служат для медицинских целей, как у вас тессода. Так же как и вы, мы широко используем лесные массивы.

— Я все-таки не понимаю, — сказал Борн. — Мы не используем лес. Мы — часть леса, часть мира. Мы — часть кругового цикла, который не может быть нарушен. Теперь уже не столько мы используем лес, сколько лес нас использует.

В ответ на это Кохома что-то неразборчиво пробурчал.

— Вы, люди, как бы служите Дереву, — неторопливо объяснила Логан, — даже если и не осознаете этого. По сути дела, вы его прислуга.

— Прислуга… — Борн задумался и беспомощно развел руками. — Что такое прислуга?

— Тот, кто оказывает услуги, подчиняясь приказанию другого, — растолковала Тими.

«Все чуднее и чуднее! Похоже, эти великаны страдают приступами идиотизма, — размышлял Борн. — Мы не служим дереву, Дому. Дом служит нам.»

Логан печально взглянула на него, затем перевела взгляд на Кохому:

— Ладно, он не понимает. Возможно, просто не хочет понимать.

— А почему не хочет? — добавил Кохома. — Видимо, их вполне устраивает такой уклад жизни.

— Хотя принижает их умственно, — возразила Тими. — Имея крышу и основную пищу, которые дает сама природа, его братья не имеют побудительных мотивов для приобретения знаний. И нам будет трудно перевоспитать их. Скажи мне, Борн, — произнесла Тими мягко, поворачиваясь к нему, в то время как он выкладывал еду, состоящую из фруктов, орехов и копченого животного мяса, — ты когда-нибудь подумывал о том, чтобы оставить свое Дерево?

Борн был настолько шокирован, что застыл как вкопанный.