Алан Фостер - Между-Мир

Дерево-Дом было самым великим открытием, сделанным предками Борна.

О его уникальных качествах узнали тогда, когда казалось, что вся колония до последнего человека погибнет. В то время никто не задумался над тем, почему растение, бесполезное в родной среде, здесь оказалось таким удобным. Вскоре люди послали разведчиков на поиски других Деревьев-Домов, и были основаны новые поселения. Но за годы, прошедшие с тех пор, как пра-пра-пра-пра-пра-прадедушка Борна поселился на этом Дереве, контакты с другими поселениями постепенно стали слабеть, а потом и вовсе прекратились. Никто не позаботился возобновить связь с ними, да и не хотел. У них было все необходимое для выживания в мире, который кишел кошмарными созданиями, несущими смерть и разрушения.

— Борн вернулся… Смотрите, Борн вернулся… Борн, Борн!

Вокруг Борна собралась небольшая толпа и радостно приветствовала его. Но в ней были одни только дети. Один из мальчишек, забыв о том, что встречать охотника надо с почестями, имел дерзость дернуть его за плащ. Борн посмотрел вниз и узнал сироту по имени Дин, которого воспитывали все жители сообща.

Его отца и мать кто-то похитил, когда они были в экспедиции по сбору фруктов. Они исчезли в лесу вслед за раздавшимся страшным звуком. Остальные члены группы в панике разбежались, а когда вернулись на прежнее место, от супружеской пары остались одни орудия труда. С тех пор о них никто никогда не слышал. Поэтому мальчика растили в поселке сообща. По непонятным причинам паренек больше всех привязался к Борну. Охотник не мог отмахнуться от подростка. Это был закон — и очень необходимый для выживания, закон, по которому ребенок, лишившийся родителей, мог сам по своему желанию выбирать себе новых.

Но почему именно безумного Борна, вот вопрос…

— Нет, я тебе не дам шкуру грейзера, — возразил Борн и мягко отстранил мальчика. Тринадцатилетний Дин уже не считался ребенком. Его уже нельзя толкать.

По пятам за сиротой катился толстый меховой шар, почти такой же большой, как и подросток. Детеныш-фуркот по имени Маф через каждые три шага спотыкался на своих толстых неуклюжих лапах. Споткнувшись в третий раз, Маф разлегся посреди поселка и уснул, найдя таким образом подходящее решение своей проблемы. Руума-Хум при виде детеныша ворчливо заурчал. Но он не мог не сочувствовать ему. Он и сам был не прочь как следует поспать.

Борн не пошел к себе домой, он отправился на другой конец поселка.

— Брайтли Гоу!

В ответ сверкнули зеленые глаза, не уступающие яркостью самой густой листве, а затем показалось лицо и фигура лесной нимфы, грациозной как лань. Она вышла навстречу и взяла Борна за руки.

— Как хорошо, что ты вернулся, Борн. Все беспокоились. Я… очень беспокоилась.

— Беспокоилась? — восторженно изумился охотник. — О ком? О маленьком грейзере? — Величественным жестом он показал в сторону туши.

Ее тяжесть вывела из себя Руума-Хума. В его голове появились неприятные мысли о некоторых людях, которые вместо того, чтобы позаботиться о своем фуркоте, кокетничают с девушками.

Брайтли Гоу уставилась на грейзера, и ее глаза стали большими, как цветы рубинового дерева. Потом она неуверенно нахмурила брови.

— Но как я съем все это, Борн?

В ответ Борн скованно рассмеялся.

— Возьми себе мяса столько, сколько надо тебе и твоим родителям, конечно. А вот шкура — это только для тебя.

Брайтли Гоу была самой красивой девушкой в поселке, но других достоинств Борн в ней что-то не замечал. И иногда в сомнениях задумывался над этим. Стоило ему посмотреть на девушку в тонкой одежде из кожицы листьев, как Борн забывал обо всем на свете.

— Ты смеешься надо мной, — рассердилась Брайтли Гоу. — Не смейся!

Естественно, после этого Борн стал смеяться еще громче.

— А вот Лостинг, — сказала девушка с достоинством, — никогда не смеется надо мной.

Это быстро отрезвило Борна.

— Какое имеет значение, что делает Лостинг? — с вызовом бросил он.

— Это имеет значение для меня.

— Гм… ладно. — Где-то что-то опять не сработало. Борн совсем не так представлял их встречу. Всегда получалось не так, как он хотел.

Отважный охотник оглядел притихший поселок. Кое-кто из стариков выглядывал из домов, когда он только вошел в него. Но теперь, когда жители уже знали о том, что Борн жив и здоров, они вернулись к своим домашним занятиям. Большинство взрослых, естественно, были или на охоте, или собирали еду, или чистили Дом от паразитов. Мечты о восторгах по поводу его возвращения никогда не становились явью.

Значит он рисковал своей жизнью только для того, чтобы его встретила компания детей и Брайтли Гоу. От прежней эйфории не осталось и следа.

— Все равно, я обработаю для тебя шкуру, — проворчал Борн. — Пошли Руума-Хум. — Он повернулся и сердито зашагал прочь. Он не видел, как на лице Брайтли Гоу отразилась целая гамма разнообразных чувств. Потом она повернулась и вошла внутрь своего жилища.

Когда тушу, наконец, отвязали и Руума-Хум сбросил ее со своей спины, он издал вздох облегчения. После этого он пошел прямо в отведенную ему большую отдельную комнату, улегся и предался любимому занятию всех фуркотов.

Бормоча что-то про себя, Борн развязал свой охотничий пояс, снял плащ и приступил к разделке грейзера. Он так сердито махал костяным ножом, что в нескольких местах чуть не испортил шкуру. Под шкурой лежал слой жира. Поворачивать тушу было нелегкой работой, но Борн справился с ней сам. Ему не пришлось будить Руума-Хума. Жир он побросал в деревянное корыто. Позднее его перетопят и сделают из него свечи. Затем Борн принялся разделывать мясо. Он отрубал огромные куски, которые затем высушит для лучшей сохранности. Внутренние органы и другие несъедобные части отправлялись в углубление в дальней стене комнаты. Борн прикрыл их измельченной растительной смесью и добавил воды из деревянного бака. Дом будет доволен.

Он отделил пустотелый прозрачный столб и огромные конусообразные круглые ребра, вымыл, зачистил их и вынес наружу для просушки. Из толстой кости сделают орудия труда и украшения. Зубы не годились ни на что, их не стоило даже носить, как, например, зубы плотоядного бридера, которого убил Лостинг. Борн не станет делать ожерелье для торжественных церемоний из этих плоских зубов. Но поест хорошо.

Разделав грейзера, Борн вымыл руки. Откинув занавес из сплетенных растительных волокон, стал рыться в углу и нашел запасное духовое ружье — снаффлер. Надо бы сделать еще одно такое же. Он внимательно осмотрел ружье, обдумывая эту проблему. Придется просить Джелума сделать новое ружье. Он работал с зеленой древесиной куда лучше, чем Борн, его пальцы были искуснее, ловчее. Борн печально улыбнулся. За новое духовое ружье придется отдать почти всего грейзера, но все равно на какое-то время он обеспечил себя хорошей едой. Джелум не был охотником, и он будет рад мясу, ведь на его руках двое детей и жена.