Эрик Флинт - Путь империи

Эйлле повернул голову и посмотрел на своего наставника.

— Объясни.

— Ее нужно понимать буквально. Очевидно, в обычае людей — по крайней мере, такое происходит часто — наказывать того, кто сообщает неприятную информацию. Иногда его могут даже подавить.

Транспорт начал подниматься. Эйлле смотрел вниз, где удалялась земля, и не мог отделаться от ощущения, что видит огромную гноящуюся рану. Даже полоски воды внизу казались царапинами, которые воспалились и не заживают.

— Нарво слишком очеловечился, — негромко произнес Яут. — Я думал, что это беда младших по званию, но теперь вижу, что эта болезнь поражает всех.

Эйлле хотел было выразить согласие… и вдруг понял, что с ним происходит то же самое. Перенимать обычаи людей, очеловечиваться… Правда, он делал это почти сознательно.

И вдруг понял, что достраивает позу. На размышления хватило секунды. И с огромным облегчением — и удовлетворением — увидел, как Яут кивает в ответ.

Фрагта — тот, кому доверяешь как самому себе и больше, чем себе. Эйлле не нарушал обычай, а следовал ему. Об этом говорила мудрость Плутрака. Никогда не бойся объединения, если оно проводится во благо и должным образом.

Нарво этого сделать не сумел. Нарво потерпел провал — самый серьезный, какой только может выпасть на долю кочена. И только усугубил ситуацию, пытаясь скрыть свое поражение — подобно тому, кто замазывает гнойник, вместо того, чтобы его лечить.

Да, именно лечить. Объединение было неизбежно, как это всегда происходило. Но оно стало скорее проблемой, а не опорой. Завоеватели перенимали лишь недостатки людей, отбрасывая все остальное. Именно потому, что видели в людях лишь недостатки. Такова месть этой странной расы. Расы, которая будет терпеть поражение — раз за разом, — но никогда не покорится.

Но как такое случилось? Смысл завоевания — в объединении, и ни в чем другом. Вот еще одна истина, которую Эйлле усвоил в числе первых. Он как наяву видел позу Брема, с которой тот сообщал ее внимательным детенышам.

И Эйлле немедленно воспринял ее как нечто очевидное. Быть может, именно тогда он и стал иамт камити, каким его сейчас считают — лучшим в выводке? Да, он был первым. Но никогда не отталкивал остальных и тем более не подминал их под себя. Он рос вместе с остальными, а не наперекор им, поддерживал их, чтобы потом они, в свою очередь, могли стать опорой для него.

И все-таки, как такое могло произойти?

Полет подходил к концу, когда он нашел ответ. Кажется, нашел.

Во многих отношениях Нарво был благословением для джао. Самый могущественный из коченов, самый яростный в битве, самый выносливый после победы, самый отважный в поражении.

Плутрак очень ценил это и многократно пытался заключить союз с этим коченом. Но Нарво постоянно отвергал их. И Плутрак не был бы Плутраком, если бы забыл хоть на миг о том, как опасен бывает путь силы.

Корабль приземлился, и Эйлле встал.

— Утонченный, как Плутрак, — пробормотал он, обращаясь к самому себе, равно как и к Яуту.

— Да, — отозвался фрагта. — Нельзя завязать узлом скалу. Пока Нарво здесь, никаких связей не будет. Теперь это ясно. Пришло время вступить в бой.

Если решение принято, не стоит откладывать. Эйлле жестом остановил Талли и Агилеру, когда они поднялись и хотели покинуть каюту первыми.

— Я никогда не обвиню вас в неуважении, бесчестии или неверности, если вы сообщите мне правду, — сказал он.

Две пары глаз уставились на него. Потом Агилера энергично кивнул. Талли чуть помедлил и отвернулся.

Итак, победа. Даже две победы. Пусть небольшие… но победы.

После изнуряющей августовской жары в Оклахоме побережье залива в Орегоне радовало свежестью. Стоя на краю утеса, Кэтлин следила за волнами в белых шапках пены, которые с упорной яростью бросались на черные камни и разбивались вдребезги. Прямо у ее ног начиналась деревянная лесенка с многочисленными изгибами, по которой можно было спуститься на пляж, похожий на край почтовой марки. С ветром с океана долетали прохладные брызги, его порыва ерошили коротко стриженные волосы девушки.

Она уже знала, что находится неподалеку от резервации индейцев мака. Орегон был домом мака.

Они бродили по этим скалам еще в те времена, когда никому не могло прийти в голову, что на других звездах тоже живут разумные существа. Возможно, индейцы считали джао богами или демонами, которые прибыли издалека и навязали людям свою волю. В общем, мака были не слишком далеки от истины.

Сейчас воля богов заключалась в том, чтобы мака выбрали несколько охотников и предоставили их в распоряжение властей. Правда, охотники сочли своим долгом предупредить, что сейчас для китовой охоты не самый подходящий сезон. Лучше охотиться осенью, советовали они. Тогда у серых тихоокеанских китов начнется период миграции, их мясо и жир станут более сочными. Конечно, мака с радостью возглавят охоту и поделятся всеми своими секретами.

Само собой, ждать три месяца Оппак не собирался. Охота должна была состояться немедленно, даже если бы для этого пришлось поднять еще один корабль и доставить пару китов в бухту. Кэтлин вздрогнула. Ужасно. Такое чувство, что джао намеренно перенимают у людей все недостатки, превращаясь в какую-то нелепую карикатуру.

Но что поделать? Любая попытка остановить Оппака только усугубила бы ситуацию. Он заставил ее присутствовать при этом отвратительном представлении. Так что придется играть роль, которую навязал ей Губернатор — внимательной, скучающей гостьи… и надеяться, что все скоро закончится.

Неподалеку рос «хэнт» — временная постройка, напоминающая формой и назначением походный шатер, а размерами — средних размеров виллу. Его строили так, как принято у джао — отливали из материалов, которые сами принимали заданную форму, а не собирали из мелких частей. Здесь Губернатору и его гостям предстояло обитать до конца охоты.

Скорее всего, бассейна внутри не будет. Но зачем нужен бассейн, если в твоем распоряжении весь Тихий океан? Сегодня вода казалась почти изумрудной, неровные гряды волн тянулись до самого горизонта, словно рваный облачный слой. Им до этого нет дела, с грустью подумала Кэтлин. Им вообще, чем меньше солнца, тем лучше.

— Тебя хотят видеть, — послышался, чуть ли не над головой голос Банле. Как обычно, она не назвала девушку по имени — это означало признать ее чем-то значительнее ручной мартышки. Обернувшись, Кэтлин взглянула на полосатую физиономию охранницы.

— Кто?

— Губернатор, — в повороте плеч и наклоне спины появился чуть заметный оттенок неодобрения.

— Значит, придется идти, — отозвалась Кэтлин. Да, недолго ей довелось наслаждаться свобо…