Эрик Флинт - Путь империи

— Неэффективно, — прокомментировал Яут. По его лицу бежали струйки дождя. — Не может быть, чтобы они так защищали свою планету — каменными осколками, громкими криками и бранью.

— В самом деле, — отозвался Эйлле. — Не может быть. Они направились к трапу. Талли и Агилера тут же оказались впереди, словно научились этому раньше, чем ходить.

С тех пор, как транспорт остановился у причала, Оппак ждал, когда молодой ава Плутрак каким-нибудь образом проявит слабость. Однако тот просто наблюдал за ситуацией, и его идеальная поза «спокойствие-и-интерес» приводила Губернатора в бешенство. Эйлле не возмущался и не пытался препятствовать действиям охраны.

Женская особь, отпрыск Стокуэллов, покинула палубу и скрылась в каюте. Траулер стал отчаливать, Оппак облокотился на металлические перила и наслаждался прохладными брызгами которые оседали на вибрисах. Может быть, вызвать ее? Пожалуй, не стоит. Течение пока что спокойно, и в ближайшее воемя ничего не должно произойти. Что же до Кэтлин Стокуэлл, она, несомненно, старается держаться от него подальше после того, что ее соплеменники совершили на причале. Да, так и есть. Какая глупость! Неужели он станет наказывать такую ценную заложницу из-за подобной чепухи? Пока отпрыск у него в руках, отец делает то, что от него требуют.

Жаль, что Стокуэллы так и не заменили убитого им сына. Несмотря на свою плодовитость, туземцы становятся на удивление чувствительными, когда дело касается их потомства. Это очень выгодно — брать детей в заложники. Пройдет еще много времени, прежде чем он позволит себе удовольствие убить Кэтлин Стокуэлл. И повод для этого будет более веским, чем необходимость проучить десяток непокорных дикарей.

И все же открытое неповиновение раздражало его. Нужно что-то предпринять, иначе туземцы окончательно потеряют стыд. Слишком давно они не получали уроков, которые неизменно приводили их в чувство. Необходимо рушить Эвересты по несколько раз на протяжении орбитального цикла, чтобы эти твари не забывали, где их место.

Несколько минут Оппак предавался приятным воспоминаниям.

В тот раз причину можно было считать незначительной, и фрагта Оппака пыталась убедить своего подопечного не обращать внимания на экспедицию. Откровенно говоря, через некоторое время Оппак все-таки последовал ее совету, без особого шума отменив запрет на скалолазание и еще некоторые бесполезные способы времяпрепровождения, которые так нравятся людям. Но проигнорировать акт открытого неповиновения он просто не мог. Потому-то уничтожение Эвереста доставило ему такое удовольствие. К этому времени самоволие людей уже успело вывести Оппака из равновесия.

Вскоре после этого инцидента фрагта покинула его и вернулась на Пратус, сославшись на свой преклонный возраст, хотя они оба знали истинную причину. Оппак уже давно пренебрегал ее советами. Уже тогда он знал, насколько повредит его репутации молчаливое неодобрение наставницы, но не стал заострять на этом внимание. И тогда, и сейчас он был уверен в одном: люди понимают лишь силу и решительность. По правде говоря, он вздохнул с облегчением, избавившись от этой старой болтуньи, которая цеплялась за него, как плавучий мусор.

С точки зрения холодного здравого смысла это было ошибкой. Разрыв с фрагтой говорил против ее подопечного, а не наставницы. Можно не сомневаться, что старейшины кочена приняли это к сведению и дали соответствующую оценку. Но даже если поток можно было бы повернуть вспять, Оппак и второй раз поступил бы точно так же. Она стала просто невыносима. Постоянные придирки, постоянная критика… Этому надо было положить конец.

Стоя на передней палубе, Эйлле кринну ава Плутрак наблюдал за двумя людьми-рабочими, которые устанавливали на носу траулера лазерную пушку. Потом за спиной послышались шаги; Эйлле обернулся и увидел Оппака.

— Вы ожидаете неприятностей, Губернатор?

— Не ожидаю, — сказал Оппак. — Предвкушаю. Я давно не слышал, как у людей стучат зубы. Эти неразумные твари начинают меня утомлять.

Тройка животных, покрытых белыми перьями, кружила над судном, издавая пронзительные крики. Оппак снял с пояса ручной лазер и сделал несколько выстрелов. Нельзя терять боевые навыки, а то, что не развивается, то деградирует. Дымящееся тельце одного из животных упало на палубу и затрепыхалось, остальные с громкими воплями разлетелись в стороны, недовольные тем, что им пришлось оказаться на волосок от гибели.

Оказалось, что подбитое существо еще живо — оно совершало судорожные движения и негромко пищало. Оппак перевернул его ногой.

— Эта планета настолько плодовита, что буквально кишит жизнью. Разнообразие видов просто поражает.

Эйлле подобрал пернатое существо, оценил строение его тела. Кажется, это и есть «птица»… Покачав головой, он свернул существу шею, положив конец бесполезным мучениям. Взгляд и поза Субкоменданта не выражали ничего, кроме спокойствия, а что происходило в его мыслях… Об этом Оппак не мог даже догадываться.

— Я буду счастлив продолжить обучение, — произнес Эйлле передавая покрытое перьями тельце Оппаку.

— Бросьте это в воду.

Эйлле повиновался и снова принялся разглядывать гарпунную пушку. Оппак с завистью посмотрел на него. У этого юнца еще все впереди… и он еще не совершил ошибок, которые погубят его карьеру, из-за которых он остается не у дел, лишится возможности дальнейшего продвижения по службе, шансов вернуться для продолжения рода.

С каким огромным удовольствием он лишил бы его… нет, не жизни — всех перспектив. Этого Оппак ждал с нетерпением.

Кэтлин наконец-то заставила себя взобраться по металлическим ступенькам на палубу. Внизу было слишком тесно, и у нее начинался приступ клаустрофобии. Пожалуй, лучше выбраться наружу и посмотреть, что там происходит, вместо того чтобы страдать в каюте, где тебя постоянно болтает, точно клубничину в миксере. Банле очень кстати исчезла, и Кэтлин была ей почти благодарна.

Судно разрезало волны, направляясь к мысу, за которым начиналось открытое море. Он казался нижней кромкой невидимого занавеса; дальше небо становилось темно-серым, а вдалеке Кэтлин заметила еще более плотную пелену дождя. Не лучший день для увеселительной прогулки по морю. Впрочем, увеселительной эту прогулку не назовешь. Достаточно взглянуть в небо. Там, словно плоские камушки по поверхности воды, плыли корабли сопровождения — три небольших разведчика джао.

На носу «Сансумару» стояли двое проводников-мака с длинными черными волосами, стянутыми в пучок на затылке, черные глаза пристально всматривались в горизонт. Мака были племенем китобоев, и они не видели в китовой охоте ничего плохого, кто бы ее не устроил — люди или джао. Для них киты веками были добычей — и ничем больше.