Джулия Чернеда - Темная сила Вселенной

Два других драпска фигурой и размером походили на макиев, отличаясь от них лишь кисточками на кончиках антеннок. Не знаю уж, был ли этот эффект косметическим, чтобы как-то отличить одно племя от другого, или же отражал действительно физиологическую разницу — в возрасте, например, или в поле. Если, конечно, у драпсков вообще было разделение по полам. Во всяком случае, всех драпсков обычно именовали «он» — таков был их обычай. В общем, не важно, почему, но у одного из чужих драпсков хохолки были кричаще оранжевого цвета, а у другого — столь же яркого оттенка бирюзового. Поэтому когда я опускала глаза на свой эскорт, у меня тут же возникало впечатление, как будто я нахожусь в самой середине клумбы оживших метелок для пыли.

Движущаяся дорожка везла нас по космопорту, и я уже привыкла к ощущению беззаботного скольжения, не требующего от меня ни малейших усилий, — более того, это чувство приводило меня в восторг. Поверхность дорожки слегка пружинила под ногами. Мне никогда прежде не приходилось видеть или слышать о чем-то подобном — главным образом потому, что Клан всегда относился к технике с большим недоверием. Мои сородичи покупали все необходимые им для комфорта и удобства приспособления у людей, но проявлять какой-либо интерес к ним или пытаться разобраться в оных считали ниже своего достоинства и где только можно полагались на свой Дар. Я не разделяла подобного отношения — мне куда ближе была искренняя любовь, которую Морган питал к своему кораблю.

К несчастью, мои собственные познания в технике были прискорбно скудными, несмотря на свежеприобретенный к ней интерес. Вряд ли стоило рассчитывать за год исправить все то, что было накоплено за целую жизнь, проведенную в Клане. Но я тем не менее была убеждена, что эта движущаяся дорожка даже людям показалась бы необычной. Я обратила внимание на то, как отдельные дорожки сливались в одну и снова разветвлялись — система походила скорее на энергетический поток, чем на какое-то механическое устройство. Я вдруг поймала себя на том, что сравниваю ее с той размытой реальностью, которая представляла собой пол в зале Совета Клана, частично существовавшего в м'хире, и снова подозрительно взглянула на своих маленьких спутников. Пришлось одернуть себя: сейчас не время экспериментировать, и спохватилась я как раз вовремя, вспомнить хотя бы реакцию экипажа драпсков на мое присутствие в м'хире.

Мы с моим внешне молчаливым эскортом наконец добрались до границы космопорта. Я ожидала пересадки с движущейся дорожки на какой-либо другой вид транспорта — возможно, в аэрокар, повсеместно распространенный в других мирах. Но только не здесь. Возможно, для драпсков аэрокары поднимали слишком много беспорядочных воздушных потоков. Я смотрела на ни на секунду не замирающие антеннки и досадовала, что не могу узнать, о чем они переговариваются.

Движущаяся дорожка видоизменилась практически сразу же после того, как мы пересекли границу собственно города и стали передвигаться между лишенными окон изогнутыми сооружениями, которые, видимо, и были городскими зданиями. Мы пересекали обширную площадь, походившую скорее на песочного цвета пруд, чем на мостовую, на поверхности которого покоились бесчисленные чашеобразные предметы. Один из них послушно скользнул вперед и замер перед нашей маленькой компанией. Он оказался больших размеров, чем все те наземные машины, в которых мне доводилось передвигаться, плавных очертаний, как, видимо, вообще все устройства драпсков. Ни водителя, ни каких-либо управляющих рычагов видно не было. Мы просто забрались внутрь, уселись на теплую податливую поверхность пола, и чашеобразное купе пришло в движение — сначала медленно, потом все быстрее и быстрее увлекая нас к какой-то неведомой мне, но, должно быть, заранее определенной цели.

Но куда? Из купе мне было не видно дороги. Верхушки строений, проплывавшие надо мной, были похожи друг на друга как близнецы, если не считать постоянного увеличения в размерах. После непродолжительного созерцания одинаково безликих физиономий сопровождавших меня драпсков я встала на колени и попыталась выглянуть из-за бортика, чтобы понять, куда мы направляемся. Мгновенно последовавшее за этим дружное втягивание щупальцев немедленно заставило меня снова принять прежнюю, более приличную и скучную позу. Что ж, стоическое молчание ни к чему не привело. Настала пора, решила я, зайти в лоб.

— Уж теперь-то ты точно можешь рассказать мне, куда мы направляемся, капитан Мака, — начала я, избрав среднюю между недовольством и надеждой интонацию.

— Непременно, о Непостижимая, — мгновенно отозвался Мака, деликатно выпустив изо рта щупальца, что я сочла выражением облегчения. — Непременно.

Я выждала три долгих мига между ударами сердца, потом решилась слегка поторопить его:

— И куда же мы едем?

— Во Дворец правосудия, — ответил самый высокий из встречавшей нас тройки драпсков на довольно чистом, хотя и с заметным акцентом общем диалекте.

В его голосе и поведении не было никакого намека на подобострастие перед «Непостижимой». Краешком глаза я заметила, как половина щупальцев Макоори немедленно снова очутилась во рту. О нет! Только не это.

— И зачем… — Я невольно запнулась — купе на растущей скорости под крутым углом пошло вверх, и я очутилась в клубке щупальцев молчаливых драпсков. Они были теплыми, гладкими и какими-то пушистыми на ощупь, примерно как их меблировка. Кабинка выровняла свой ход, и мы с драпсками осторожно распутались. — Я как раз собиралась спросить, — продолжила я, изо всех сил стараясь не расхохотаться, — зачем мне ехать в ваш Дворец правосудия?

В голосе высокого драпска прозвучало явное удовлетворение.

— Чтобы предстать перед судом по обвинению в попытке выдать себя за истинно магическое существо, разумеется.

«Разумеется», — повторила я про себя. Смеяться мне мигом расхотелось.

— Капитан Мака? — спросила я, с прищуром воззрившись на того, кого считала виновником всего произошедшего.

Он тоже всосал в рот все щупальца, но тем не менее пролепетал довольно внятно:

— Это простая формальность перед Состязанием и празднествами, о Непостижимая. Ты предстанешь перед своим скептиком, и приговор будет в твою пользу, уверяю тебя.

Никто больше не произнес ни слова — ни за, ни против. Я впилась пальцами в губчатую обивку пола, пытаясь не выдать свои чувства.

— А что произойдет, если приговор будет не в мою пользу?

— Нет никаких сомнений…

— Что произойдет в этом случае, Мака? — безжалостно перебила я.

Драпск с бирюзовыми хохолками произнес что-то на мягком и певучем языке, которого я не знала и предположила, что это и есть их родной язык, затем втянул в рот мясистые красные щупальца, вероятно, для того, чтобы придать своим словам веса.